Знаем ли мы свои любимые сказки? Тайны и секреты сказочных произведений. О том, как сказки приходят к людям из прошлого и настоящего
Шрифт:
Но вдруг происходит нечто невероятное: Пушкин начинает расхваливать друзьям поэтическую сказку, сочиненную Ершовым. Как же так? Была-то всего пара корявых стихов, и вдруг – вмиг! – явилась как по волшебству огромная сказка, практически гениальная! И сам Пушкин носится с ней как с писаной торбой, и издатель Сенковский (не читая!) ставит ее сразу в номер «Библиотеки для чтения» и тут же начинает готовить к отдельному книжному изданию. И это притом, что в апрельском номере журнала печатается лишь первая часть, вторая же только ожидается. Выходит, наш тугодум Ершов строчит как пулеметчик, и все верят, что он напишет продолжение. Но ведь он до этого вообще ничего не написал!
Еще до публикации Плетнев прочел первую часть сказки студентам. Те пришли в восторг, умоляя
И что бы вы думали? Петр читал ошибаясь, а вот от автографов наотрез отказался. Не подписал ни одной вышедшей книги! Особо влюбленные в текст просили хоть какой-то черновик, но и тут ничего не выходило. Не было у Ершова черновиков. Ни одного! Неужто он писал набело?! Тогда он действительно натуральный гений!
Впрочем, черновой текст сказки все же существовал. Переписанный аккуратным каллиграфическим почерком самого Ершова, но безжалостно выправленный быстрыми росчерками… Пушкина. О чем это говорит? Одни литературоведы считают: Пушкин, не жалея сил, поправил текст новичка, довел стихи до ума. Но другие думают иначе: это Ершов, как полагается переписчику, переписал текст Пушкина, ну а потом Александр Сергеевич поправил текст еще раз. Так неужто и правда это был его текст – пушкинский?
Впрочем, у поэта всегда есть неоспоримая улика – гонорар. Был он за журнальный вариант огромным – 600 рублей. Впрочем, издатель Сенковский проговорился, что назначил столь большую сумму из уважения к… Пушкину. Вот странности! С чего бы это, уважая Пушкина, платить столь огромные деньги ни разу не печатавшемуся до того Ершову?! Или деньги предназначались не ему? Показательно, но гонорар действительно получил Пушкин. Однако известно, что он все-таки отдал его Ершову. То-то студент небось обрадовался…
Но вот гонорара за книгу Ершову не полагалось. Но почему?! В те времена издатели были куда честнее нынешних. Не заплатить автору Сенковский не мог. Или все-таки заплатил? Проговорился же, что отдал деньги «по договоренности». Кому? Ответ может быть только один – настоящему автору, то есть Пушкину.
Показательно и дальнейшее развитие событий. Как только начало готовиться новое издание книги, профессор Плетнев, ранее ратовавший за обучение Ершова, вдруг находит ему место учителя в тобольской гимназии, убеждая, что это – уважение в городе и верный заработок. И Ершов безропотно уезжает, не окончив курса. Почему?! Ведь после такой сказки его и в Петербурге ждала бы слава. Да и заработать, сочинив новую сказку или другую поэму, он всегда мог бы. Или не мог?..
Жизнь Ершова в Тобольске не заладится. Конечно, и туда дойдет слава о «Коньке-Горбунке». Городские барышни поначалу придут в восторг от столичного поэта, а тот будет записывать в их альбомы свои стихи. Но никогда ни одного отрывка из «Конька-Горбунка».
Да и вообще к его славе Ершов начнет относиться странно, говаривая: «Что там сказка… Я вот пьесу «Кузнец Базим» сочинил. Прекрасную во всех отношениях!» Пьесу поставят в гимназическом театре. Но бедные зрители, ее увидевшие, станут избегать драматурга. Говорить хулу неприлично, а правду – невозможно. Как сказать автору гениального «Конька-Горбунка», что его герои изъясняются весьма коряво?!
Между прочим, по карьерной лестнице П.П. Ершов все-таки продвигался. С 1836 года начал работать в Тобольской гимназии простым учителем. С 1844 года стал инспектором, а с 1857-го – не только директором гимназии, но и начальником Дирекции училищ Тобольской губернии. Есть у него и безусловная заслуга на ниве образования – одним из его учеников был Д.И. Менделеев. А падчерица Ершова стала супругой этого великого химика.
Вот только, прожив в
И все же Ершов попытается доказать, что он – поэт лучше и для издания 1856 года перепишет треть «Горбунка». Не будем вдаваться в подробности, вспомним только, что написанную рукой Пушкина (сохранилась в черновиках поэта) красноречивейшую строку: «Не на небе – на земле жил старик в одном селе», Ершов перепишет на свой лад: «Против неба – на земле». То есть у Пушкина был дан масштаб творения, эдакий вселенский замысел – не на небе, а на земле. И здесь все: и земная сущность, и единство земного и небесного, и много чего еще, если покопаться. У Ершова вышло противопоставление – против неба, на крошечном отрезке земли, еще и с отголоском некоего смиренного православия – земля же всегда грешнее и хуже неба. Увы! От подобных правок сказка стала гораздо хуже, потеряв свою гениальную энергетику.
Поняв это, издатели вернулись к первоначальному тексту без ведома Ершова. Тот начал требовать внесения собственных поправок, но… его словно не услышали. Отчего так? Ведь авторское слово – первейшее. Но от Ершова попросту отмахнулись, словно знали, что особо качать права он не станет. Побоится разбирательства. Ну а еще живой к тому времени профессор Плетнев даже напишет ему вразумительное послание, где прямо укажет нерадивому автору:
«Ежели всякий возьмется уродовать гениальное…»
Ну и слова у профессора! Или он точно знает, что пишет не автору, а тому самому – «всякому»?
Умер Ершов 30 августа 1869 года в Тобольске. Похоронен на старом городском так называемом Завальном кладбище – там же, где покоятся те самые «умные люди», о которых некогда толковал юному Пете Ершову Пушкин, – А. Барятинский, В. Кюхельбекер, С. Семенов, А. Муравьев и многие другие.
На сегодняшний день часть литературоведов (например, пушкинист А. Лацис, лингвисты Л.Л. и Р.Ф. Касаткины, исследователи В. Козаровецкий, В. Перельмутер, а также И. Можейко, он же славный писатель-фантаст и историк Кир Булычев) уверены: автор «Конька-Горбунка» – Пушкин. Конечно, это провокационное утверждение, из серии так называемого «сенсационного литературоведения». Но ведь мы же сами видели – всегда есть над чем подумать… А подумав, убеждаешься, что в «Горбунке» и пушкинский слог, и разговорно-народный стиль, и умение вкладывать сложную иронию, язвительную сатиру в подчеркнуто-простое изложение. Но если так, почему Пушкин отдал сказку другому человеку, почему сам хлопотал о ее публикации под чужим именем?!
Отгадки этих загадок есть. Все пушкинские произведения к тому времени тщательно цензурировались. И поэт отчетливо понимал: новую сатирическую сказку ему не опубликовать. Ведь там и глупый царь-тиран, и негодяи-воры придворные, и кит, который проглотил невинные корабли и которому не будет прощения, пока он эти корабли не выпустит на свободу (прозрачный намек на то, что не будет царю прощения, пока он не даст свободу заключенным декабристам). Будь под сказкой подпись Пушкина, крамолу заметили бы сразу. Ну а подпись никому не известного Ершова гарантировала издание – кто ж станет внимательно читать студенческий опус? Да и деньги Пушкину были нужны. Ведь пока цензура запрещает его стихи, он сидит без гонораров. Конечно, средства за журнальную публикацию пришлось отдать Ершову, но ведь книжные издания принесли бы еще большие плоды. Вот только здесь Александр Сергеевич ошибся. После издания первой книги цензура все же разглядела крамолу и запретила сказку. Может, поэтому все действующие лица, втянутые в эту историю с псевдонимом, и не раскрыли потом ее тайны. Боялись навредить друг другу с крамольной книгой. Так и осталась тайна до сих пор.