Знак черепа
Шрифт:
— Мы должны держать их в заблуждении до последнего момента, — сказал я Майклу. — У них по девять пушек с каждого борта против наших пяти, да и калибр покрупнее. То же касается и бакового орудия. Пусть все, кто не может сойти за их сообщников, уберутся с палубы и не высовываются наружу. Стоит пиратам только увидеть голого туземца с копьем, и они тут же откроют огонь. Высота их бортов дает им все преимущества.
И в самом деле, баркентина имела множество преимуществ перед «Соколом». Прежде всего, она была двухпалубным судном, и пушки ее, расположенные на нижней палубе, были защищены не только с бортов, но и сверху толстым палубным настилом. На борту ее находилось не менее полусотни пиратов, а если прежняя команда «Сокола» была подобрана согласно требованиям Симпкинса, то она состояла из «надежных людей, знающих морское дело и умеющих постоять за себя». Благодаря высоте надводных бортов баркентины, пираты могли вымести палубу «Сокола» картечью и шрапнелью, точно метлой, к тому же плотная толпа наших меднокожих союзников представляла собой отличную цель для их мушкетных залпов.
— У них подняты абордажные сетки, — проворчал Майкл.
— Наши тоже нам не понадобятся, — ответил я. — Нельзя пускать их к себе на палубу.
— Верно, надо покончить с ними как можно скорее. Мешкать нам некогда. Взгляните на солнце — и на вашего темнокожего братца!
Он понизил голос, указывая на Мушманго. Тот стоял, с тревогой глядя на закатное солнце, слишком низко опустившееся над отдаленными вершинами горной цепи.
— Если битва затянется, — продолжал Майкл, — то с наступлением темноты черномазые побегут. Днем они дерутся как сущие дьяволы, но верят, что ночью без защиты жреца с его заклинаниями душу человека похищают демоны мрака.
— День кончится лишь через час, — возразил я. — И сумерки продлятся долго, поскольку солнце садится не в море, а за вершины гор.
— Это нам на руку, — согласился Майкл. — Хотелось бы знать, умеют ли островитяне метко бросать камни? У нас не так много пороха и ядер, зато большой запас ручных гранат.
— Раздай их всем, — приказал я. — Объясни, как поджигать фитиль и что произойдет, если вовремя не швырнуть гранату в цель. Постой-ка, мне кажется, на баркентине подняли какие-то сигналы. Можешь их разобрать?
«Золотая Надежда» находилась от нас на расстоянии полумили. Ветер, поутихший к вечеру, благоприятствовал нам, потому что «Сокол» чутко повиновался малейшему его дуновению, чего, судя по моему прежнему опыту, никак нельзя было ожидать от грузной и неповоротливой баркентины. На носу ее грохнул орудийный выстрел, и ядро шлепнулось у нас по курсу, взметнув фонтанчик брызг; на клотике фок-мачты появилось несколько сигнальных флагов.
— Черт их разберет, — в сердцах выругался Майкл. — Какая-то тарабарщина! Наверное, условный код.
— Отвечайте выстрелом из пушки, — распорядился я. — Надо отвлечь их внимание и заморочить им голову, раз мы не можем ответить на их сигнал.
Вдоль фальшборта, скорчившись, словно сельди в бочонке, лежали туземцы. Лучи заходящего солнца, почти полого падавшие на гладкие доски палубы, высвечивали круглые белки их выпученных глаз и пророчески окрашивали в красный цвет наконечники их копий.
При звуках пушечных выстрелов Саймон и сэр Ричард появились на корме. Мушманго притаился за штурвалом, нервно проводя пальцами по острию своей кривой турецкой сабли. Второй вождь находился на носу вместе с туземцами. Канониры заняли свои места. Краем глаза я уловил сверкание искры осторожно раздуваемого запального фитиля для гранат. Расстояние между судами постепенно сокращалось.
С полдюжины человек столпилось на палубе баркентины. Один из них держал в руке коническую трубу рупора.
— Эй, на «Соколе»! — закричал он. — Почему не отвечаете на сигналы?
Крышки орудийных люков в борту баркентины приподнялись, и зловещие дула выглянули на нас оттуда. Дольше медлить было нельзя.
— Ответь им, Майкл, — приказал я. — И сразу открывай огонь!
Бывший буканьер, пренебрежительно отказавшись от моего рупора, приложил ладони ко рту и громогласно проревел боевой клич флибустьеров:
— За борт!
Одним прыжком он очутился на палубе, отдавая команды канонирам:
— Выше прицел, Эмбер! Продрай им палубу так, чтобы у них полопались глаза! Круши их!
Мы шли правым галсом, и шхуну буквально встряхнуло от залпа наших кормовых орудий. Сквозь густой и едкий пороховой дым, разделяющий нас, я разглядел вспышки ответных выстрелов. Вражеское ядро пропахало борозду вдоль нашей палубы, собрав кровавую жатву среди туземных воинов, которые вскочили на ноги, размахивая копьями и издавая яростные вопли.
— Всем лечь и укрыться! — закричал я. — А теперь, Майкл, лево на борт! Круто под ветер!
Я прикинул расстояние, и шхуна резко увалилась под ветер, срезав нос «Золотой Надежде» 70 ; впервые за все время плавания на ней я испытал удовлетворение от того, что он у нее такой неуклюжий. Круто повернув через фордевинд, я проскользнул мимо баркентины, снова накрыв ее бортовым залпом. Наш маневр оказался настолько быстр, да к тому же густое облако дыма при почти полном безветрии так надежно скрывало нас от противника, что их запоздалый ответный залп причинил нам мало вреда.
70
«Срезать нос» означает пересечь курс судна в непосредственной близости от его носа.
Очутившись за кормой баркентины, я вновь круто поменял галс как раз в тот момент, когда солнце впервые коснулось самой высокой вершины далекого горного хребта. Ядро из бакового орудия Майкла, пущенное снизу вверх, разнесло в щепки кормовой подзор «Золотой Надежды», едва не задев ее руль. Встав под ветер, мы бросились вдогонку, чтобы подойти к ней вплотную и взять на абордаж. И тут раздался выстрел длинноствольного кормового орудия баркентины, установленного на поворотном лафете.
Пушка была заряжена картечью и обрывками коротких стальных цепей, которые с диким визгом разлетелись по палубе «Сокола», расщепив фок-мачту, изодрав паруса и заставив с дюжину туземцев скорчиться в предсмертных муках на окровавленном настиле палубы. Пираты лихорадочно торопились перезарядить пушку, прежде чем мы очутимся в мертвом пространстве, но мы успели благополучно проскочить мимо и забросить на корму баркентины абордажные крючья. Острые зазубренные когти тройных стальных «кошек» впивались в дерево бортов, цеплялись за открытые пушечные люки, за натянутые абордажные сети, за ванты и вообще за все, за что можно было зацепиться. Оба судна с треском столкнулись бортами, вздрогнув от килей до клотиков, и мы бросились карабкаться на ванты и реи, засыпая «Золотую Надежду» градом ручных гранат. В это время рявкнули каронады правого борта баркентины, расположенные как раз на уровне фордека «Сокола». Огненный шквал буквально смел все, что находилось на палубе; тяжелое ядро врезалось в уже поврежденную мачту, и та рухнула, увлекая за собой обрывки парусины и перепутанный такелаж. «Сокол» еще пытался удержаться на плаву, цепляясь за баркентину всеми своими баграми и крючьями, но это была его последняя битва. Вода хлынула в разошедшиеся пазы продавленных бортов, и туземцы, подававшие из трюмных погребов картузы с порохом, в панике выскочили наверх.
— На абордаж!
Я слышал еще не раз призывный клич Майкла, когда мы, кто как мог, сломя голову карабкались на палубу баркентины, хватаясь за обрывки абордажных сетей, цепляясь за ванты, прыгая с ноков рей и точно обезьяны перелетая с судна на судно на концах свисающих с мачт оборванных канатов. В дикой сумятице и толчее нас встречали удары заостренных вымбовок 71 , и гандшпугов 72 холодный блеск обнаженных клинков, вспышки мушкетных и пистолетных выстрелов, направленных нам прямо в лицо, но пути для отступления у нас уже не было.
71
Вымбовка — рукоятка для вращения ручных лебедок; имеет вид палки длиной около двух метров и толщиной на одном конце около 5 см, а на другом — около 3 см.
72
Гандшпуг — увеличенная вымбовка, служащая для работы с большими тяжестями.