Знак D: Дракула в книгах и на экране
Шрифт:
Исследователи сходятся во мнении, что Дракула ( Draculea), или «сын дьявола», означает лишь «сын человека по прозвищу Дракул» ( dracul) и что никакой связью с нечистой силой тут и не пахнет. В подтверждение приводят такие факты: византийский хронист Халкокондил именует Дракулой не только Влада, но и его младшего брата Раду Красивого, а в одной сербской летописи повествуется о том, как турецкий султан ходил с войском на Влада Дракоулика, то есть, говоря по-русски, Влада Дракуловича. Действительно, слово drac,в основе которого лежит латинское draco,чаще всего переводят как «дьявол». Но «дьявол» и «дракон» во многих языках в разные века являлись словами более или менее близкими по значению. Скорее всего, прозвище отца Влада Дракулы, воеводы Влада II, стало исключительно указанием на его принадлежность к ордену Дракона. Этот орден, рыцарями которого становились только монархи или ближайшие члены их фамилий, был основан в 1408 году Сигизмундом Люксембургским, королем Венгрии (а позже — императором Священной Римской империи), для борьбы с неверными. Преданный рыцарь ордена Влад II, став правителем Валахии, даже на монетах повелел изображать дракона и якобы именно поэтому получил
Многие сторонники этой версии оговариваются: современники, скорее всего, понимали такое прозвище буквально. Смысл орденской символики простым людям был неясен, зато изображение дракона вызывало определенные ассоциации. Орден Дракона был учрежден как орудие борьбы за ценности христианства, но ведь возник он в эпоху широкого распространения всякого рода ересей и чернокнижничества. Так, может, рыцари ордена поклонялись не просто дракону, но дракону-дьяволу? Прямых свидетельств того, что Влад Дракул считался колдуном, нет, однако, по мнению российского историка Михаила Одесского, если уж в фольклоре за господарем закрепилось прозвище Дьявол, немыслимое для христианина, то вне зависимости от причин появления имени это означает: именно таковым воевода и представал в народном сознании.
На русский язык румынское dracпереводится прежде всего как «черт». Слово «дьявол» звучит одинаково на обоих языках и означает одно и то же. Но, как записал в мемуарах Уильям Уилкинсон, консул Англии в румынских княжествах в начале XIX века, валахи в XV столетии имели обыкновение называть особо смелых, отважных, пусть и жестоких, воинов «дьяволами». В наше время о таком бесстрашном воине сказали бы: чертовски (или дьявольски) смелый человек. Если смотреть под этим ракурсом, дракон ассоциируется не столько со злом, сколько с добродетелью, отвагой. Исследователь биографии Влада Дракулы французский ученый румынского происхождения Матей Казаку пишет, что точки зрения близкой к позиции Уилкинсона придерживался и румынский лингвист Василе Борджеа. В начале прошлого века Борджеа обратил внимание на употребление имени Дракулы в языке греков, населявших острова Эгейского моря, — оно звучало как «Голдрак». Казаку отмечает, что в звучании слова Draculaему слышится и связь со старославянским «дрекольем». Тут мы уже напрямую выходим на «колья», что, собственно, признает и Казаку. Он выводит этимологический ряд и приходит к словам «кол», «колючка», в переводе на румынский — teap"a,«цяпэ». Однако «цяпэ» ассоциируется с овеянным мрачной героикой именем Влада Цепеша, а отнюдь не с покрытым замшелой дьявольщиной именем Дракула. Такая вот карусель, при быстром вращении которой сливаются первоначально далекие друг от друга «дьявол», «Дракула», «кол», преобразуясь в одно ужасное имя: Тереs,Цепеш, Колосажатель.
Добросовестные исследователи решительно отделяют образ стокеровского Дракулы от исторической фигуры Влада Цепеша, хоть они волей случая и прихоти Брэма Стокера и однофамильцы. Одна из руководителей Трансильванского общества Дракулы Даниела Диаконеску в интервью авторам этой книги указала: Влад III не был и не мог быть прообразом стокеровского Дракулы, хотя бы по той причине, что в руки ирландского писателя, насколько известно, не попадали документы или иные свидетельства о жизни Цепеша. На имя Дракулы Стокер натолкнулся, читая в библиотеке записки Уильяма Уилкинсона, британского консула в Бухаресте; записки датированы 1820 годом.
На юге современной Румынии, там, где находилось Валашское княжество, свидетельства деяний Влада Дракулы давно исчезли. Даже официальная хроника Валахии, составленная в XVI–XVII веках, вспоминает о кровавом князе лишь вскользь, мимоходом. Из иностранных для Румынии источников чаще всего приводят немецкие, венгерские, поздневизантийские памфлеты конца XV века, повествующие о жестоких деяниях господаря-изверга, а также поэму мейстерзингера [26] Михаэля Бехайма, впервые исполненную при венском дворе в 1462 году. Легенды о Дракуле распространялись по разным городам, существуя независимо друг от друга. Румынский исследователь Николае Стоическу указывал, что к середине XVI века насчитывалось не менее десятка четырех-шестистраничных памфлетов, имевших хождение практически по всей немецкоязычной Европе, от городов Трансильвании до Гамбурга и Любека. Стоическу считает эти произведения образцами пропагандистской продукции, не соответствовавшими реальности. Первоначальный вариант, по мнению румынского историка, составлен саксонцем из Брашова или Сибиу (в ту пору эти города назывались Кронштадт и Германштадт). В утверждениях Стоическу при желании можно увидеть резоны: немецкие торговцы были недовольны притеснениями со стороны валашского господаря и его политикой централизации. Но имел ли веские основания другой историк, средневековый австрийский хронист Якоб Унрест, присваивать Дракуле титул «тиран тиранов»?
26
Мейстерзингеры — «мастера пения», члены профессиональных цеховых объединений поэтов-певцов в германских княжествах в XIV–XVI веках, пришедшие на смену миннезингерам.
Есть и русские источники о Владе Цепеше, это повесть «Сказание о Дракуле Воеводе». Она начинается так: «Бысть в Мунтьянскои земли греческыя веры христианин воевода именем Дракула влашеским языком, а нашим диавол. Толико зломудр, якоже по имени его, тако и житие его» [27] . «Сказание о Дракуле Воеводе» сохранилось в нескольких списках, оно не входило в хронографические летописные своды и было анонимно. Петербургский филолог XIX века Александр Востоков, крупный исследователь памятников письменности (ему, собственно, и принадлежит термин «старославянский язык»), предложил считать автором «Сказания…» Федора Васильевича Курицына, дьяка Посольского приказа при великом князе Иване III Васильевиче. Эта рукопись — старейший из известных на Руси памятников оригинальной художественной прозы (Николай Карамзин назвал ее «первым русским историческим романом»), как считалось в ту пору — «неправильная повесть», поскольку посвящена она была событиям светского характера и целиком состояла из анекдотов. Рассказы о Дракуле русский автор услышал во время пребывания на юго-востоке Европы. В 1482–84 годах, в пору установления дипломатических связей между Московией и Венгрией, Федор Курицын возглавлял посольство к Матьяшу Корвину и молдавскому господарю Штефану Великому. Влад Дракула к той поре уже несколько лет как лежал в могиле. Байки, положенные московским дьяком в основу короткой, в несколько страниц, «повести», записывали и другие посетившие придунайские земли иностранцы, в том числе авторы анонимных немецких брошюр «О великом изверге Дракола Вайда», а также итальянский гуманист Антонио Бонфини, составитель «Венгерской хроники». Интересно, что некоторые исследователи считают «Историю о Дракуле Воеводе» попыткой полемики с германскими сказаниями о Владе Цепеше. Очевидно, и в Средние века ощущалась разница в русском и западноевропейском подходах к царству справедливости, основанному на крови и страданиях. Великое княжество Московское, хотя и приняло на себя православные традиции Византии, в некоторых отношениях не слишком отличалось от восточной деспотии: тиранический опыт валашского господаря мог послужить русским государям хорошим оправданием для собственной пыточной практики.
27
«Был в Мунтьянской земле воевода, христианин греческой веры, имя его по-валашски Дракула, а по-нашему — Дьявол. Так жесток и мудр был, что каково имя, такова была и жизнь его». (Здесь и далее перевод со старославянского Олега Творогова.)
С симпатией относились к Дракуле поздневизантийские историки Дука, Критовул, Халкокондил, которые, как и автор русской повести, главным образом пересказывали сказания о свирепых шутках воеводы. Собственно исторических документов о Владе Цепеше немного: сохранились лишь некоторые хроники (проигнорированные в переводах на латынь, немецкий и русские языки). Бухарестский профессор Штефан Андрееску, автор фундаментальной книги «Дракула. Влад III Цепеш: между легендой и правдой истории», в ответ на нашу просьбу дать короткую и точную характеристику своему герою назвал его «странным человеком». Этот военачальник и государственный деятель был ярым поборником справедливости, за что и снискал уважение в народе. Об этом писал в XIX веке румынский историк Петре Испиреску: обитатели многих валашских сел сохранили рассказы предков о том, каким справедливым был Дракула. «Я вспоминаю лекции своего университетского преподавателя, крупного историка профессора Михая Берзы, — говорит нам Андрееску. — Он утверждал, что Цепеш определял за разные преступления одну и ту же меру наказания. Украл ли крестьянин яйцо или боярин нажился за счет казны — кара была одинаковой, обоих сажали на кол. При этом Цепеш гордился легендами, которые о нем ходили».
Андрееску предполагает, что поступки Дракулы можно объяснить психической травмой, которую он получил в детстве. Придя к власти, Влад III повелел отчеканить серебряный дукат с изображением «хвостатой звезды». В ту пору на ночном небе была видна периодическая комета, траекторию движения которой два с лишним столетия спустя вычислит английский астроном Эдмонд Галлей. Сейчас известно, что именно в 1456 году комета прошла особенно близко к Земле, ее хвост растянулся на небосклоне более чем на 60 градусов. «Хвостатые звезды» в те богобоязненные времена считались предвестницами несчастий и не радовали никого. Никого, кроме господаря Валахии Влада III, который увековечил дату своего восшествия на престол таким вот странным для средневекового христианского правителя образом. Отец Цепеша Влад II, напомним, повелел отлить монеты с изображением долгохвостого дракона. Дракулешти, в отличие от других знатных европейских фамилий, для своих денежных единиц выбрали не льва, не лилию, не крест, они предпочитали чеканить другие символы власти.
Дьяк Курицын в «Сказании о Дракуле Воеводе» ужасается жестокости Цепеша: «И толико ненавидя во своей земли зла, яко хто учинит кое зло, татбу или разбои или кую лжу или неправду, той никако не будет жив. Аще ли велики болярин, или священник, или инок, или просты, аще и велико богатьство имел бы кто, не может искупитися от смерти, и толико грозен бысть» [28] .
Новое открытие Дракулы произошло в XIX веке, когда германские, венгерские, русские историки исследовали и опубликовали старые предания о князе. Любопытно, что, когда румынские ученые периода коммунистического правления, в свою очередь, приступили к освоению этих текстов, они очутились перед дилеммой: князь, казалось, превосходивший по своей жестокости доступные воображению пределы, проявил-таки необычайную доблесть при сопротивлении войскам султана Мехмеда II и способствовал борьбе за свободу и независимость! Поскольку в румынском прошлом не обнаруживалось избытка великих героев, отвернуться от Цепеша историкам социалистической школы представлялось неправильным. Что же делать? Дано ли соединить в одном благородном образе жестокость и храбрость, патриотизм и злодейство? В конце концов после долгих обсуждений решили поставить Дракулу (точнее, Влада Цепеша) в ряд героев, боровшихся за государственность Румынии. В 1959 году в Бухаресте выпустили почтовую марку с портретом валашского князя. В середине 1970-х Николае Чаушеску распорядился провести празднества, посвященные 500-летию со дня смерти Цепеша. Сняли соответствующий случаю байопик патриотического содержания, под руководством идеологического отдела ЦК Румынской коммунистической партии выпустили несколько книг. В ходе пропагандистской кампании князя представили великим реформатором, несравненным полководцем, суровым, но справедливым властителем. Так Влад Цепеш превратился в румынского Ивана Грозного.
28
«И так ненавидел Дракула зло в своей земле, что, если кто совершит какое-либо преступление, украдет, или ограбит, или обманет, не избегнуть тому смерти. Пусть будет он знатный вельможа, или священник, или монах, или простой человек, пусть он владеет несметными богатствами, все равно не откупится он от смерти. Так грозен был Дракула».
Строго говоря, «граф» Дракула никогда не был графом. В действительности титул правителя Валахии, «господарь», соответствовал княжескому достоинству. Влад III происходил из рода Басараба Великого, правившего Валахией с 1310 по 1352 год и в тяжелой борьбе с Венгрией отстоявшего самостоятельность своего государства. Дед Дракулы, воевода Мирча Старый, благодаря мудрости и военным удачам заслужил славу героя, хотя в итоге и вынужден был признать себя вассалом Османской империи. Сохранить независимость, воюя на два фронта с турками и венграми, для маленькой Валахии не представлялось возможным. Султан в религиозной политике отличался большей терпимостью, и Мирча Старый, выбирая меньшее зло, отдал предпочтение иноверцам перед католическими братьями во Христе. А отец Влада III — Влад II, тот самый Дракул — захватил престол в 1436 году при поддержке венгерского короля, свергнув собственного двоюродного брата.