Знак фараона (сборник)
Шрифт:
– Ты будешь носить мои носилки вместе с тремя другими рабами, – заявила сестра Мериба, после чего они услышали голос невольника:
– Я не стану поднимать твои носилки, девушка, потому что я не раб, не слуга, а воин.
Он произнес это сухо и твердо, так же как судья выносит приговор, таким же тоном, каким приказывала сама Анок.
Девушка скривила губы.
– Чей ты воин и где твое войско?! Ты – грязный раб! Грязный, пока тебе не позволили помыться и не дали чистую одежду. Эй! – крикнула она слугам. – Заприте его в сарае, не снимая цепей,
Мериб не стал возражать. Когда раба увели, он направился в дом. Поджидавшая его за колонной Тия вышла навстречу и взволнованно произнесла:
– Неужели нельзя облегчить участь этого человека?
Удивленный тем, что ее интересует судьба невольника, архитектор обернулся и равнодушно обронил через плечо:
– Это не мой раб! Я подарил его Анок. Поговори с ней. А мне пора ехать на стройку.
Разумеется, разговор с Анок ни к чему не привел. Сестра Мериба держалась высокомерно и холодно. Она заявила, что не привыкла, чтобы кто-то вмешивался в ее дела, и недвусмысленно дала понять Тие, что считает ее лишней в их доме. А потом и вовсе закрыла перед ней дверь.
Тия вернулась к себе. В комнате была Хнут, она перебирала какие-то вещи. Увидев огорченное лицо хозяйки, девушка выпрямилась и спросила:
– Что случилось, госпожа?
– Ничего. Просто я чувствую себя в этом доме, как птица в клетке. Как тот раб, которого сегодня купили на рынке и заперли без воды и еды!
– Кто он? Я видела его из окна.
– Мне неизвестно, к какому народу он принадлежит, – ответила Тия, – однако меня беспокоит его судьба. Мне кажется, этого человека будет трудно сломить. Что его ждет?
– Не знаю, – тихо промолвила Хнут. – Однажды госпожа Анок ударила рабыню плеткой по лицу так, что у той вытек глаз.
У Тии на мгновение перехватило дыхание.
– Что было потом?
– Девушку продали. Госпоже Анок нравятся лишь безупречные вещи и красивые слуги.
– В доме моего отца не могло произойти ничего подобного, – прошептала Тия.
Она вспомнила Эффе, городок, стоявший между гладью воды и небом, вспомнила, как домочадцы – мать, Харуя, служанки, рабыни, она сама – дружно собирали виноград, а после делали вино. Рабыни смеялись и болтали, не боясь присутствия господ.
Все было хорошо, пока с Харуей не приключилось несчастье. Тия в досаде прикусила губу. Прошлое таило в себе неисправимый изъян, оно не могло служить утешением. А будущее? Девушку пронзил внутренний холод. Она стала женой Мериба и останется ею. Изменить судьбу невозможно. Ей никогда не вырваться из этого плена!
Когда с наступлением ночи Мериб пришел в комнату Тии и велел жене идти в спальню, девушка не выдержала и разрыдалась. Она видела, что Мериба разозлила ее истерика, но не могла остановиться. Стоило ему сделать к ней шаг, как она разражалась новым потоком слез. В конце концов архитектор не выдержал и заявил:
– Я ухожу. Мне не доставит удовольствия брать тебя силой. Я могу подождать еще несколько дней, возможно, так и впрямь будет
В этот вечер Тия не могла дозваться Хнут, а утром девушка прятала от нее глаза. Не нужно было быть слишком догадливой, чтобы понять, что случилось. Несколько минут Тия колебалась, а потом спросила напрямик:
– Ты спала с господином?
В темных глазах рабыни блеснули слезы. Она опустила голову, и волна упругих черных кудрей скрыла ее лицо.
– Ты вправе обвинять меня, госпожа!
Тия постаралась, чтобы ее голос не дрожал.
– Полагаю, ты не виновата, Хнут. Это случалось и раньше?
Рабыня кивнула и, не смея поднять взгляд, промолвила:
– Я живу с господином с того дня, как попала в этот дом. А прежде принадлежала другим. Хозяева спят с приглянувшимися рабынями, даже если имеют законных жен. – И добавила: – Попроси господина дать тебе другую служанку!
– Зачем?
– Разве ты меня не прогонишь? Прежняя госпожа, догадавшись о том, что происходит, приказала меня продать.
– Нет. Ты не виновата. Я не ревную. Мне безразличен этот человек. Я его не люблю. Будь моя воля, я никогда бы не вышла за него замуж!
Хнут молчала. Было заметно, что она думает о чем-то своем.
– Он тебя обижает? – спросила Тия.
Рабыня робко вздохнула.
– Нет. Я боюсь не объятий мужчин, а того, что за этим следует.
Тия поняла.
– Ты была беременна?
– Несколько раз. И прежде, и в этом доме я принимала средство, изгоняющее плод из чрева. Однажды оно не подействовало и мне пришлось родить. Однако господин заявил, что не имеет к этому никакого отношения, – сказала Хнут и умолкла. Ее глаза утратили живой блеск, а лицо стало похоже на маску.
Тия затаила дыхание.
– И что было потом?
– Мальчик умер. При рождении он казался вполне здоровым, а на следующий день я нашла его мертвым.
– Ты полагаешь, что… – начала Тия и не решилась закончить.
– Я ничего не знаю! Я только не хочу, чтобы это повторилось снова! – воскликнула Хнут.
– Почему господин не захотел признать твоего ребенка?
– Думаю, из-за цвета моей кожи и из-за того, что я рабыня. – В ответе девушки звучали тайный вызов, ревность и досада. – Не бойся, госпожа, твоих детей он будет любить!
И вздрогнула, когда у Тии вырвался вопль:
– Зато я стану их ненавидеть!
Глава IV
Карьер был похож на гигантский колодец, из которого невозможно выбраться, – разве что если вырастут крылья! Здесь не росла зелень и не было слышно щебета птиц; тишину нарушали только удары резцов, щелканье бича да стоны и крики угодивших в смертельную ловушку людей.
Их поднимали засветло и разрешали оставить работу, когда небеса покрывались россыпью звезд. Кормили плохо пропеченным хлебом, поили скверным пивом и мутной водой. Ослабленных называли ленивыми и били плетьми. Умерших заменяли новыми.