Знак «фэн» на бамбуке
Шрифт:
– Разрешите поздравить вас и пожелать всяческого благополучия, – не повернув головы, ответил Чэнь Есян. – Что же касается моей особы, мне следовало бы выпросить нож и свести счёты с жизнью, вместо того чтобы сидеть за этим столом.
– Достойный правитель управляет своим народом, нам надлежит научиться управлять своим духом.
– Если вы окажетесь столь любезны и просветите меня в моей тупости, я готов прочистить уши и внимать без устали.
Сказано было резко, без должного почтения пленника к победителю.
Чжу Юаньчжан не обратил внимания на грубый ответ.
– Суетные страсти унижают человека, алчность, честолюбие и тщеславие заводят его в тупик, – продолжал он спокойно и ровно. – А разве не эти чувства владеют теми, кто всё ещё служит погрязшей в беспутстве династии? Власть дошла до распада и краха. Неспокойно в верхах, низы взялись за оружие. В древней книге сказано: «Если колодец загрязнился, из него нельзя пить. Но стоит позаботиться, чтобы его своевременно вычистили, все вновь смогут черпать воду». Если полководец отдаёт себя на служение неправому делу, сможет ли он принести пользу? Нет, он скорей уподобится нечищенному колодцу.
– Говорить богачу, что бедняк с голоду погибает, всё равно что камень кропить водой, – негромко проговорил Тан Хэ.
Разговоры за столами затихли. Все слушали Чжу Юаньчжана.
– Вовремя сказано, – злобно сверкнул глазами Чэнь Есян. – Господин командующий верно забыл, что перед ним не приниженный трудом раб, а богатый землевладелец. Многие земли на юге Срединной империи принадлежат роду Чэнь.
– Разве одни крестьяне, гончары, кузнецы и работники солевых копей составляют войско «Красных повязок»? Из семьи чиновников происходит наш мудрый советник Ли Си. Отважные, как горные барсы, Гоюн и Гошен также владеют землями, на которых работает множество арендаторов. Два брата Гоюн и Гошен прославились как храбрые полководцы, хорошо разбирающиеся в военном искусстве.
Обрадованные вниманием командующего, братья встали и поклонились.
– Борьба с захватчиками общее дело всех сыновей Поднебесной, и богатых, и бедных, без различия званий и чинов, – обернулся к Чэнь Есяну советник Ли Си.
– Мы прогоним захватчиков. В Поднебесной воцарятся покой и мир, – продолжал Чжу Юаньчжан, чуть громче прежнего. – Станет вдоволь муки и риса. Люди забудут, что такое нищета и грабёж, и каждый сможет заниматься предназначенным ему делом.
Бой. Фрагмент японского свитка XII века.
Тёмное лицо Чжу Юаньчжана раскраснелось, глаза засверкали. Воодушевление командующего передалось остальным, все почувствовали приподнятость и волнение. Один Чэнь Есян продолжал сидеть неподвижно, словно отгороженный от других невидимой ширмой.
– Зачем уговаривать пленного? Ведь его жизнь и смерть и без того в наших руках? – шёпотом спросил Тан Хэ у сидевшего рядом Ли Си.
– Тох, кто недооценивает врага, может потерпеть поражение, и причиной разгрома будет он сам, – ответил Ли Си.
Тан Хэ мало что понял из такого ответа, и, поймав на себе его удивлённый взгляд, Ли Си добавил:
– Разумом, достойным бессмертных, наделило Небо командующего.
Советник раньте других разглядел, какую цель преследовал Чжу Юаньчжан. Войско Чэнь Есяна отступило и понесло урон, но не было до конца разгромлено. Уцелевшие полки нетрудно собрать. На место попавшего в плен главнокомандующего нетрудно поставить другого. Десятки тысяч вооружённых солдат вновь составят грозную силу и будут по-прежнему защищать устои прогнившей власти императоров-мэнгу. Другое дело, если Чэнь Есян сам приведёт полки к «Красным повязкам». С таким пополнением смело можно двигаться на Цзицин.
От Чэнь Есяна не укрылся смысл обращённых к нему речей. Беглая улыбка, похожая на гримасу, промелькнула на тонких губах.
– Не затрудняйте себя, пожалуйста, господин командующий. Удостоенный вашими мудрыми наставлениями, я навек запечатлею их в своём сердце. Я всего лишь простой солдат и готов выполнять приказы того, кому подчиняюсь. Вам незачем меня уговаривать. По милости Неба, подчиняюсь я вам.
– Значит, вы согласны присоединить к нам ваши полки?
Чэнь Есян никому не давал повода усомниться в его храбрости. И вовсе не от того – жить ему или умереть – зависел его ответ. Просто он взвесил, как мало пользы он сможет принести, находясь в плену у «Красных повязок», и какое широкое поле деятельности откроет перед ним свобода.
– Согласен, – с поклоном сказал Чэнь Есян.
– Брат! – воскликнул Чжу Юаньчжан, и его большие глаза засияли. – Вы подарили мне счастливейший день. Я велю выбить сегодняшнее число на нефритовой табличке и буду носить при себе вместо защитного талисмана. Прошу вас, не откажите мне в счастье считать вас истинным братом.
Жаль, что Чжу Юаньчжан не вспомнил слова предсказателя о зрачках человека, когда говорит тот правду и когда лжёт, не до того ему было в праздничный день. В жертву Земле и Небу во дворе закололи белую лошадь и чёрного быка. В бронзовой вазе зажгли большую свечу. Чжу Юаньчжан и Чэнь Есян встали друг против друга, по сторонам вазы. Отвесили положенное число поклонов. Произнесли слова клятвы, жаркой, как кровь.
Отныне они могли считать себя настоящими братьями.
Мы собрали урожай,Мыши крикнули: «Отдай!Наши рис, мука и чай»,– пропел совсем близко звонкий задорный голос.
Набежали жадной стаей,Всё зерно перетаскали,– подхватили весело другие голоса. Зазвучал и стал удаляться смех.
– Слышишь, пошла гулять по свету наша с тобой песенка. Слова у неё новые появились, – сказал Мисян куда-то себе за пазуху и пропищал сам себе в ответ, будто ответил тонким голоском горностай: – Песня рождается оттого, что один человечек выразил чувства, понятные многим человечкам.
– Ты на землю его не спускаешь, боишься, что убежит? – спросил Ванлу.
– Куда ему бежать? Привязан ко мне, словно собака. Когда меня стражники арестовали, я хотел его у актёров оставить. Так он впрыгнул на кангу, к щеке прижался. Шипит, зубами щёлкает, страшней разъярённой крысы. Мне его с канги не достать, рукой не дотянуться. Другим, хоть и маленький, а не дался. Так и повели нас вдвоём, на потеху всему Цзицину.
– От такой потехи в пору заплакать. – Ванлу положил ладонь на плечо обретённого брата и крепко сжал.