Знак «ФЭН» на бамбуке
Шрифт:
– Озеро Чао, – сказал провожатый и взмахнул треугольным флажком.
С лодок и кораблей замахали ответно.
– Ли Головорез на самом большом корабле. Направление уважаемому отцу известно.
Провожатый исчез.
Сходни, переброшенные с борта на борт, и широкие палубы привели троих путников к кораблю, стоявшему на якоре посередине озера. Это был крупный цейлонский парусник огненно-красного цвета. Высоко задранный нос и нарисованные глаза придавали ему сходство с морским чудовищем. Длинная надпись, помещённая на корме, провозглашала славу Дракону: «Сверху он ведает Небесами и Землёй, снизу управляет реками и каналами». Без покровительства Повелителя воды тем, кто плавает, не обойтись.
На корабле гостя ждали: флажки разнесли весть о его прибытии, едва он появился на берегу. Два обвешанных оружием человека,
Каюту, куда пришёл гость, нетрудно было принять за лавку, торгующую дорогим товаром. Вещи сошлись здесь случайно и скорее свидетельствовали о богатстве хозяина, чем о его вкусе. Рядом с медными светильниками, закрученными, словно бараньи рога, высилась золотая жаровня в виде девятиглавой священной горы. Переливчатые шелка, известные под названием «павлиний глаз», висели вперемешку с пёстро раскрашенными циновками. Повсюду стояли резные ларцы, эмалевые чаши, высились вазы из бронзы. Лаковых и шёлковых ширм с избытком хватило бы перегородить большой зал императорского дворца.
На возвышении в кресле с высокой спинкой, уперев кулаки в колени, недвижный, как изваяние, восседал сам предводитель вольного люда, прозванный в народе Ли Головорез. Это был человек лет тридцати пяти, с сумрачным узким лицом, слегка изъеденным оспой, чёрными без блеска глазами и орлиным носом. Одно имя Головореза обращало в бегство купеческие корабли. Слева и справа от предводителя, словно духи времени года по сторонам верховного бога – Нефритового владыки, – такие же недвижные, как Ли Головорез, восседали четыре его ближайших приспешника. Плечи пиратов обхватывали шёлковые халаты с опушками из чёрного соболя или белого горностая. Высокие головные уборы пришлись бы под стать важным дворцовым сановникам. Голову Ли Головореза венчала лохматая медвежья шапка на широком золотом обруче.
Неизвестный художник. «Лодки на озере». Живопись на шёлке. XIV век.
Поистине жалкое зрелище представлял собой гость в промокшем холщовом халате и травяной шляпе. Недаром не предложили ему почётного гостевого места, а оставили стоять возле дверей. Но и гость не утрудил себя особо почтительным приветствием. Не отвесил земных поклонов, тем более не опустился на колени, чтобы коснуться лбом пола. Он лишь приставил кулаки к подбородку и склонил низко голову, отчего его жалкая шляпа совсем закрыла лицо.
– Меня уведомили в послании о вашем высоком визите, господин… не имею чести знать вашего имени, – заговорил Ли Головорез. – К счастью, на корабле находился старик-гадатель. Он лечил моих удальцов от болезней и по собственному почину предсказывал им самую горестную судьбу. Почтенный старик хорошо знает здешние места и вызвался встретить вас, чтобы доставить к нам на корабль. Я не противился. Хотя долг и обязывал меня выехать к вам навстречу, но дождь заставил остаться под крышей. Прошу простить мою неучтивость.
Пираты расхохотались. Сказанное означало: «Мы тебе нужны, ты и мокни, а мы в тепле посидим, послушаем, кто ты и с чем явился».
– Позвольте же узнать, из каких достославных краёв вы родом и каково ваше драгоценное прозвание? – продолжал Ли Головорез, довольный произведённым на товарищей впечатлением.
– Ни в пути, ни на привале я не скрываю своего имени, – ответил гость. – Однако я не успел снять дорожное платье. Простите, что сделаю это в вашем присутствии.
Гость сбросил холщовый халат, взмахом руки сорвал с головы шляпу. Под верхней одеждой оказалась чёрная с красным отливом кофта и пламенно-жёлтый длинный набедренник, обхватывавший бёдра и ноги, свисавший до самых ступней. Отдельным полотнищем спускался спереди ярко-розовый шёлковый фартук. Краски играли, переливались. Но особое великолепие придавало наряду шитьё. Под воротом кофты, вышитый в пять разноцветных нитей, нёсся среди облаков Повелитель дождя – Дракон. Он грозно и весело скалил клыкастую пасть, играл с изрыгающим пламя шаром-жемчужиной – как гроза с шаровой молнией. Вдоль фартука кружились волнистые линии, завитки и спирали – знаки раскатов грома и блеска молний.
– Ничтожного вашего слугу зовут Юаньчжан, его род прозывается Чжу, – спокойно сказал гость.
Сказанного оказалось достаточным, чтобы прекратился смех. Имя Чжу Юаньчжана гремело по всем уездам, чуть ли не с тех самых пор, как оборванным, изголодавшимся деревенским парнем он вступил в отряды повстанцев, сделавших своим отличительным знаком красные головные платки. Крепкая хватка оказалась у новобранца. За самый короткий срок он изучил восемнадцать приёмов владения оружием. Одинаково хорошо держал в руках боевую секиру, молот, лук, меч, боевые цепи, пику, палицу, боевой хлыст. Умел сражаться одновременно двумя мечами, без промаха метал стальной дротик. Через два месяца его назначили начальником десятки, через два года он дослужился до звания командира отряда. Об отважных набегах Чжу Юаньчжана слагались легенды. Его душевные качества – благородство и справедливость – снискали ему любовь простых воинов, а полководческая смекалка выдвинула из числа других военачальников, храбрых в бою, но плохо разбиравшихся в боевой обстановке.
– Каждому известно, кто командует войском «Красных повязок» на юге, на берегах Янцзы, и вы оказали нам великую честь своим посещением, господин Чжу Юаньчжан, – почтительно наклонив голову, проговорил Ли Головорез.
Слуги поспешно вынесли из-за ширмы резное тяжёлое кресло и поставили, обратив на юг, как полагалось для почётного гостя. Чжу Юаньчжан сел, подобрался. Он знал, что беседа предстоит трудная. Никому он не смог доверить переговоров, от которых зависел прорыв кольца. Но само его появление на корабле раскрывало пиратам, насколько нуждалось войско «Красных повязок» в немедленной помощи. Он не стал таить истины и хитрить, хотя пираты ждали коварных ходов, чтоб уличить его и начать торговаться. Он обманул их ожидания, заговорил открыто и просто, как на военном совете.
– Войско «Красных повязок» сосредоточило главные силы в Хэчжоу. Город хотя и порт на Янцзы, но сам по себе невелик. Запасы муки и риса в хранилищах иссякают. Тем временем к Хэчжоу стягиваются императорские войска, и уже не раз делались попытки атаковать город. Штурмы мы отобьём, но длительной осады без продовольствия нам не выдержать.
– Мятеж оборванцы на дамбе подняли пять лет назад, и почти все эти пять лет по берегам Янцзы гремит ваше достославное имя, – осторожно и вкрадчиво проговорил немолодой пират, сидевший по правую руку Ли Головореза, по всей видимости его главный советник. – Трудно поверить, что командующий многотысячным войском явился к вольному люду искать совета.
– Я явился за помощью. На другом берегу Янцзы расположены склады и хранилища риса. Постройки видны из Хэчжоу. Но как переправиться через реку без кораблей? Дни и ночи я советовался с полководцами, и мы не нашли иного выхода, как заручиться поддержкой на озере Чао. Это правда, что восстание подняли бедняки, согнанные на строительство дамбы. Они объединились в отряды и двинулись по стране освобождать города и земли из-под власти захватчиков-мэнгу. Оружием им служили мотыги и палки. Халаты и куртки из серой холстины заменяли доспехи. Головы, вместо шлемов, покрывали повязки, алые, словно кровь, вывязанные по-крестьянски узлами возле висков. Красные повязки сделались знаком борьбы и свободы. Люди в красных повязках срывали запоры с хранилищ и раздавали [3] голодающим рис, выпускали из тюрем невинных. Народ поверил в великое дело. Крестьяне, ремесленники и даже владельцы земель присоединяются ныне к повстанцам. Здесь, на озере Чао, около тысячи кораблей. Большинство из них мелкие лодки, и нам известно, что десять тысяч лодочников, бывших крестьян, готовы бросить неверный разбойничий промысел и вступить в войско «Красных повязок».
3
Восстание против монгольского ига в Китае подняли в 1351 году крестьяне, согнанные на строительство дамбы.