Знак Гильдии
Шрифт:
Пират, не слушая, продолжал свою торжественную речь:
– Потом мы узнали еще два имени: твое и твоей жены-ведьмы...
– Я-то что, я там был за зрителя. С твоим хваленым богом справились старик и женщина. А я только подрался немножко под конец. Ох, и разбегались же вы – вспомнить смешно!
Кто-то из услужливой швали бьет под вздох... больно, сволочи! Не сразу удается восстановить дыхание.
– Не сметь! – рявкает Сарх. – Я сам!.. Только сам!.. Он узнает, что такое пытка! День за днем будет визжать, умоляя о смерти! Не о пощаде – о смерти!
– Верю. Кхархи-гарр – знаменитые палачи. – Кажется, голос звучит не фальшиво. – Если б Хмурый вас еще оружием владеть обучил, может, и по сей день стояла бы в той пещере черная статуя.
– Весь Наррабан знает, как умеют сражаться воины Кхархи!
– А я не «весь Наррабан», мне сказочками уши не завесишь. Я вас бил и помню, как вы удирали. Пытать умеете, это да, а сражаться один на один...
Жаль, не сработает это с ним. Уж больно дешевый, детский прием. А как бы хорошо раскачать его на поединок – клинок против клинка, взгляд против взгляда! Только бы развязали руки и дали меч, хоть не Саймингу, любой...
Сайминга, сокровище стальное! В чьи лапы она угодила? Может, за ней Заплатка приглядит? Надежный друг, волшебный плащ...
От сарая – гневный вскрик. Атаман раздраженно оглядывается.
Вей-о! Какая-то бдительная сволочь углядела, что Шенги приладился связанными руками к лезвию косы. Сволочь подбирает косу, зашвыривает в сарай, а Охотнику – ногой по ребрам, чтоб лежал смирно.
Выходит, напрасно пришлось тут выделываться, как циркачу на ярмарке?
А может, и не напрасно! Сарх – позер, перед своими красуется. Такому хуже ножа оказаться смешным. Ну-ка, сунем ему крапивы за шиворот.
– Хорошо бегаешь, атаман, до Силурана драпал, моря под ногами не заметил! Ты хоть успел разглядеть, кто рядом со мной рубил вашу шакалью стаю? Была там еще одна женщина, не наемница даже – знатная дама! Взяла госпожа меч да как начала махать направо-налево...
– Довольно! – не выдержал Сарх.
– Что – довольно? Ты бы мне там приказывал, в храме! Мои боги живы, потому что я готов защищать их! И не пыточными инструментами, верблюд ты долговязый, а мечом! И таких, как я, сотни! А твоего бога защитить было некому, и он сдох! А ты бежал с поля боя, а теперь ищешь, кого исподтишка...
– Я сказал – молчать!!!
Сарх страшен. Глаза выкатились, губы искривились, засверкали острые белые зубы.
Ладно, можно и помолчать. А ты говори, пират. Тебя твоя шайка слушает. Им тоже интересно, покажешь ты удаль или начнешь издеваться над связанным пленником. Личная отвага атамана – для любой банды дело святое.
Сарх тоже об этом вспомнил. Еще ни слова не произнес, а по злющим черным глазам уже видно: попался, попался, попался в ловушку!
– Ладно, Сокол. Считай, что Кхархи решил тебя не только погубить, но и унизить. Тебе дадут меч, и все увидят, что такое воины Хмурого!
– Интересно, а кто после этого станет в шайке атаманом?
– Не паясничай, грайанец. Сейчас тебе развяжут руки. Но мы не базарные шуты, что на потеху толпе машут деревянными мечами. Перед боем предлагаю биться об заклад. Если ты победишь... – Сарх скривился, словно раскусил плод тхау, и с усилием повторил: – Если ты победишь – буду я жив или нет, – мои люди отпустят тебя и твоих спутников.
Это ты, наррабанская темная рожа, врешь. Но круглый дурень Ралидж похлопает ресницами и поверит. Еще и поторгуется для полного идиотизма.
– Нет, так не годится! Свободу с боя сам возьму, а насчет заклада... Ты собирался вниз по течению, верно? Вверх тебе опасно, там Чаргрим.
– Ну, допустим.
– Мне с друзьями как раз и надо вниз по реке. Довезешь нас. Идет?
– Идет, – легко соглашается Сарх, чтоб не тратить времени на спор с грайанским недоумком. – А твой заклад, Хранитель?
– Не знаю. Назови сам.
– Мне нужна твоя жена – поквитаться за разрушенный храм. Напиши, что ждешь ее в Шаугосе, в «Рыжей щуке».
Та-ак! Вот в чем подвох! Арлина им понадобилась. Ладно, отчего не написать! Грамоте, хвала богам, обучен. Потом, скорее всего, попробуют снова связать руки, но это мы уже поглядим.
– Пергамент найдется? Не на бумаге же писать Дочери Клана!
За пергаментом послано на корабль. А пока разомнем освобожденные кисти, продолжая выказывать цыплячью наивность:
– Меч мой мне вернут или как?
– Или как, Сокол, или как. Про твой меч ходят сказки! Что дадим, тем будешь драться.
Пра-авильно. А теперь добавим в глаза чистого детского любопытства:
– А мою Саймингу кто-нибудь из ножен уже вынимал?
– Нет еще... – встревает в разговор один из пиратов.
– Жаль. Слушайте, если кто-нибудь тронет клинок, расскажите, что из этого вышло, ладно? А то мне самому интересно.
– Почему? – не удерживается все тот же разговорчивый придурок.
– Да жена заклятья наложила на клинок, а какие – не говорит. Мол, тебе, мой супруг, это знать ни к чему, а чужой к мечу сунется – будет удивлен.
Полезный и увлекательный разговор, увы, обрывается: с корабля принесли пергамент. И чернильницу на цепочке. И перо. И дощечку – на колени положить. Все по уму, как у людей. Итак: «Дражайшая моя супруга, высокородная госпожа Арлина Золотой Цветок...»
– Почему так торжественно? – интересуется Сарх, наблюдая, как бежит перо по пергаменту. – Не королеве пишешь.
Самое время вспомнить былое актерское мастерство. Значит, так: оскорбленно нахмуренные брови, раздраженно дернувшийся уголок рта, в глазах горечь и жажда понимания. Мол, скажу тебе как мужчина мужчине...