Знак Гильдии
Шрифт:
– Кто бы мог предвидеть пятьсот лет назад, – горько пожаловалась Орхидея, – что мы – мы! – возьмем в союзники кучку жалких разбойников!
– А что такого? – хохотнул старый Фолиант. – Удача – шлюха, она любит проходимцев. Если не договоришься с этой бойкой бабулей по-хорошему, можешь оставаться здесь.
– Тогда хочу, чтоб это тело сделали молодым! – капризничала Орхидея.
– Рехнулась! – охнул Ураган. – Такой расход силы!
– Но мне же придется пробраться в королевский дворец! Кого туда скорее пустят – старую грымзу
Этот аргумент заставил всех задуматься. Притихла и бабка. До этого она готова была отстаивать свое тело от любых посягательств, как невинная скромница в компании пьяных наемников. Но надежда помолодеть сразила ее.
– А если кого соблазнить понадобится, чтоб до королевы добраться? – продолжала Орхидея гнуть свою линию.
Вмешался Чуткий и сообщил, что Немое Дитя обещает дать молодость телу пленницы, но не уверена, что эффект будет прочным. Вероятно, время от времени разбойница будет стареть. Надолго ли – неизвестно. И ее юный облик не будет обликом Орхидеи. Женщина станет такой, какой была когда-то бабка.
– Она же наверняка была уродиной! – чуть не расплакалась Орхидея.
– Кто? Я? – возопила бабка. – Да я была актрисой аршмирского театра!
Это решило вопрос. Орхидея без колебаний вплыла по лучу в распахнутые глаза старухи.
Фолиант некоторое время сомневался, кого из двух «деревенских баранов с тупыми физиономиями» ему предпочесть. Наконец остановил выбор на Недомерке: «Кретин, но хотя бы без дефектов речи!»
– Что сделаем с четвертым? – прошелестел Чуткий. – Отдадим Безумцу?
Жестяной смех залязгал по поляне.
Красавчик оцепенел, догадываясь, что приближается нечто жуткое.
И тут бабка, приводившая в порядок растрепанные седые волосы, шагнула к Красавчику. Пристально посмотрела в лицо – никогда парень не видел у своей «боевой подруги» такого хищного, оценивающего взгляда – и сказала с какими-то влажными интонациями:
– На Эрниди я представлюсь знатной путешественницей. Кто этому поверит, если при мне не будет слуги? Отдайте смазливого мне!
Красавчик, человек по-своему опытный, легко распознал похотливые нотки в словах «отдайте» и «смазливый». В устах старой женщины они звучали мерзко, но парень понял, что может спастись от чего-то страшного, и храбро улыбнулся дрожащими губами.
Поспорив, маги решили удовлетворить прихоть Орхидеи, и та, развеселившись, как девчонка, вприпрыжку (дикое зрелище!) умчалась с поляны, крикнув, что пороется в сундуках. Красавчик где стоял, там и уселся – ноги подкосились. Недомерок вышагивал взад-вперед: маг осваивался с новым телом. А Шершень с наслаждением ощутил, что может повернуть голову. Еще мгновение – и подчинились руки... какое счастье вновь стать хозяином самому себе!
Умерив ликование, Шершень ощутил безмолвное присутствие чужака в своем разуме. Словно не видишь стоящего сзади человека, а можешь разглядеть лишь тень у своих ног. Но с этим легко будет свыкнуться.
Вернулась бабка. Вместо бесформенного балахона и мужских сапог на ней было темно-синее открытое платье с сиреневого цвета корсажем. Дряблые пятнистые старческие груди нахально красовались в квадратном вырезе; жуткие ключицы, обтянутые желтой кожей, заставляли невольно отводить глаза. Из-под подола выглядывали мягкие синие туфельки.
При всей своей неискушенности в покрое женских тряпок Шершень понял, что платье не просто старомодное – старинное.
Женщина правильно истолковала его взгляд.
– Ну да, не последняя придворная мода. Думаю, ты слишком молод, чтобы это помнить, но так ходили дамы при дворе короля Джайката пятьсот лет назад... И все-таки лучше так, чем в лохмотьях. Переодевайтесь и вы. – Она бросила на землю перед мужчинами ворох смятых одеяний – сверкнуло золотое шитье на бархате. – Пусть люди думают, что вы рылись в прадедушкиных сундуках. А я... Вот увидите, эрнидийская королева еще будет подражать моим фасончикам!
И атаман не понял, кто это сказал: бабка или Орхидея.
Переодеваясь, Шершень обратил внимание, что, хотя от материи шел затхлый запашок, наряды были как новые, словно не пролежали в сундуке пять веков. Колдовство, не иначе!
Неугомонная старуха сбегала еще куда-то и вернулась с полным подолом монет и драгоценностей. Разбойники проворно разобрали золото (ссыпав его куда попало, даже за голенища сапог), обвешались побрякушками и окончательно смирились со своим пленом.
Хозяйственная Орхидея даже разыскала в одном из сундуков ковровую дорожную суму – не может же дама путешествовать без багажа!
Когда немного стих веселый гам, зашуршал голос Чуткого:
– Я нашел. Ралидж и Шенги плывут вниз по Тагизарне на борту речного судна.
– Оба? Вместе? Отлично! – Шершень вновь почувствовал себя атаманом. – Пенные Клыки уже прошли?
– Нет. И до темноты не пройдут. Они недалеко от Шаугоса, идут медленно.
– Тогда знаю, где заночуют. Есть только одно место, чтоб причалить... Слушай, приятель, как бы нам с Недомерком туда поскорее...
Он не договорил. Там, где он только что стоял, закрутился смерч и, взвившись над развалинами, полетел на запад. Следом за ним помчался второй смерч – тот, что миг назад был долговязым парнем с соломенными волосами.
– Ух ты! – с испугом и восхищением воскликнула бабка. – Ты... как тебя... Чуткий! Мне что делать?
– Возьми второго человека за руку, – прошелестел ответ.
Бабка строго ухватила за локоть перетрусившего Красавчика, и двойной вихрь, взмыв над травой, устремился на восток, туда, где за морем лежал остров Эрниди.
И все смолкло на руинах Кровавой крепости. Лишь из светового потока строго и сурово глядело вслед умчавшемуся вихрю странное дитя – хрупкая девочка лет восьми, в чепце на белокурых волосах и в строгом сером платье.