Знак Гильдии
Шрифт:
– Ни одного! Тем более непростительно, что я знаю – Шепчущий был там, был!
– Не огорчайся, мой мальчик! Этот хитрый хорек был не по зубам и твоему предшественнику. А ты ведь совсем недавно стал Правой Рукой.
– Недавно, – кивнул молодой дарнигар. – Но уже готовлю Шепчущему сюрприз. Один купец рассказал мне о специально обученных собаках, которых можно купить «на том берегу». Вообще-то они дрессированы для охоты на беглых рабов, но...
Король вскочил на ноги так резко, что тяжелое кресло отлетело в сторону.
– Собаками?! – страшно выдохнул
Таким раскаленным голосом его предок Джайгарш командовал в бою пиратами.
Дарнигар попятился. Но Фагарш остыл так же быстро, как вспыхнул.
– Слушай, Бронник, – вздохнул он. – Я – король, мне приходится думать о том, какого мнения о нашем острове соседи-правители. Но ты – откуда в тебе столько ненависти к приверженцам дори-а-дау? Ты ведь сам из ее потомков!
Юноша вспыхнул. Темно-синие глаза налились обидой. Но он лишь поклонился, молча прося позволения удалиться. Король кивком отпустил его.
Дарнигар, кипя от скрытого гнева, покинул веранду через полукруглую дверь и оказался в зале, на стенах которого красовались доспехи, не дающие правителям Эрниди забыть о свирепом предке-пирате.
Почти за дверью Бронник наткнулся на нового наставника королевских детей. Как его... Айрунги, что ли? В раздражении дарнигар подумал, что учитель подслушивал его беседу с королем, но тут же упрекнул себя за несправедливые мысли и сказал по возможности мягко:
– Ты хотел видеть короля, почтенный? Обычай запрещает тревожить его во время отдыха, если только... ох, не случилось ли чего-нибудь с...
– Нет-нет, дети здоровы. Только... Две женщины хотят, чтобы их допустили к принцу и принцессе. А я не знаю, принято ли здесь такое...
– Что за женщины?
– Одна назвалась сказительницей, но я точно знаю, что она трактирщица. Другую зовут Шаунара, она принесла ясной принцессе снадобье от кашля.
– А-а, этих можно... Впрочем, они наверняка уже у малышей. Эти везде пройдут и нас с тобой не спросят!
– Благодарю господина... Конечно, глупо было с моей стороны сунуться сюда! Там пришел жрец, даже его не пустили, а я по такому незначительному поводу...
– Жрец? – удивился дарнигар. – С чего бы? Ну-ка, сам с ним побеседую.
Фагарша одолевали невеселые мысли.
Зря он напомнил мальчику о его происхождении. Бронник этого не любит. Другой бы всем хвастал, что он внебрачный сын короля, а этот... Гордый! Или все, или ничего!
И то сказать, плохим отцом был Фагарш мальчику. Даже имени не дал. На то была воля покойной королевы. Женщине, подарившей мужу первенца, нет отказа на первую после родов просьбу, таков обычай. Вот и попросила – не кольцо, не серьги, а чтоб муж не признал сыном мальчишку, который недавно родился в рыбацком поселке!
Пришлось смириться. Но Фагарш заботился о ребенке. Мальчик рос, не зная нужды, обучался грамоте, владению оружием. А в тринадцать лет удрал из дома «на тот берег». В наемники подался, паршивец! И не сгинул, не пропал – ну, как отцу таким не гордиться! Вернулся через десять лет – воин, десятник! Почему вернулся – можно догадаться. Наверняка услышал, что умер наследник эрнидийского престола. Надеялся, что теперь-то отец признает его, объявит своим преемником на троне...
Эрниди – маленький островок. Здешние новости не расходятся по миру из уст в уста. Каким, должно быть, ударом для Бронника было узнать, что отец, восемь лет как овдовевший, успел вступить во второй брак! И что растут во дворце принц и принцесса. Асмите было тогда шесть, Литагаршу – пять.
Бронник все же остался на Эрниди. Стал десятником, потом дарнигаром (к возмущению старых вояк, давно служивших трону, а теперь оттертых молокососом). И все же обида в нем жива. А тут еще неудачная фраза о потомке дори-а-дау... Надо помириться с мальчиком!
Словно услышав желание короля, на террасу вернулся тот, о ком думал Фагарш. С приветливой улыбкой король шагнул ему навстречу – и замер под каменным, тяжелым взглядом молодого дарнигара.
– Государь, – мрачно сказал Бронник, – жрец Безликих принес чудовищную весть – ночью был злодейски убит один из его учеников.
– Это все Дайру! Я почти пробился к лесу, да задержался – ему помочь. Если бы он шустрее кулаками махал, мы бы скрылись в лесу, а потом выручили остальных!
– А у нас в Наррабане говорят: «В беде умный бранит себя, а дурак – соседа».
– А... ага... Коза ты заморская! Это я, выходит, дурак, да?!
– Во всяком случае, не безнадежный, раз сообразил, – встрял в разговор Дайру и, не дав возмущенному Нургидану сказать хоть слово, продолжил быстро и серьезно: – Кончай лаяться, есть заботы поважнее!
– Ну, ясно, – все еще сердито буркнул Нургидан. – Как удрать...
– Нет. Как вещи вернуть. Об этом и наши думают. – Дайру повел подбородком, указывая на нос корабля, где с видом безмятежных путешественников сидели трое мужчин. Палуба меж ними и подростками была полна разморенных на солнце пиратов: кто спал, кто играл в «радугу», кто ставил латку на свои лохмотья, двое неспешно возились с парусами.
Нургидан, прикусив губу, уставился себе под ноги. Нитха с отвращением окинула взглядом широкую полосу воды меж бортом и скалистым берегом, поросшим ельником.
Как порадовало бы ребят путешествие при других обстоятельствах! Какой красивой показалась бы Тагизарна, чьи упругие сильные струи походили на обтянутые тонкой кожей мышцы могучего существа, спокойного до поры до времени! Каким удобным показалось бы хрупкое сооружение на корме, где они сейчас восседали, – скамья под навесом из циновок!
Нургидан рассказал бы то, что слышал от бродячих сказителей: берега, изрезанные ущельями и пестрящие пятнами мха, зимой становятся обиталищами троллей – но никто не знает, где чудовища прячутся летом. А Нитха непременно вспомнила бы свою поездку к верховьям Тхрека и затеяла бы с Дайру спор о том, какая из рек шире.