Знак Гильдии

Голотвина Ольга Владимировна

– Мой принц, – впервые усмехнулся Айрунги, – да разве можно доверять слугам, когда речь идет о заговоре? Нет, это уж придется самому...

С фальшиво-независимым видом Литагарш направился к двери, на ходу бросив облезлому псу:

– Пошли, Тяв-тяв!

Асмита последовала за братом с таким видом, словно ни про какие учебники знать не знает, а просто идет в сад подышать воздухом.

Перед дверью Литагарш задержался, явно собираясь выразить протест. Но Айрунги заговорил, опередив мальчика:

– Скоро обед. Если принц не успеет растаскать камни до того, как все сядут за стол, придется пожертвовать трапезой. Борьба с заговорщиками важнее, чем камбала под крабовым соусом и медовый пирог с грушами.

Дверь свирепо хлопнула.

– Успеют, – уверенно сказала Чизи. – Ради медового пирога с грушами Литагарш не то что собственный завал – дворец по камешку раскатает!

– Знаю, – усмехнулся Айрунги.

Вот сейчас, пока женщины развеселились, пока он для них ненадолго стал своим, надо сказать новость, чтоб забыли о недоверии к чужаку «с того берега».

Айрунги стер с лица улыбку:

– За детьми надо в десять глаз присматривать. Слышали, с чем явился жрец?

Шаунара догадалась первой. Вскочила на ноги.

– Что? Опять... ребенок?

– Да. Ученик жреца. Этой ночью.

Конечно, Айрунги был огорчен тем, что в идиллическом уголке, который он облюбовал для временного пристанища, начали происходить трагические события. И ребенка, безусловно, было жаль. Но это не мешало ему насладиться полным успехом своей затеи.

Женщины заахали, окружили наставника, усадили на скамью. Чизи, которая до сих пор лишь ворчала, ревнуя Асмиту и Литагарша к чужаку, сейчас своими руками налила ему медовой воды из стоящего на столе кувшина.

Айрунги не спеша отпил глоток и начал рассказывать:

– Старший мальчик. Тот, кому учитель дал второе имя Ручей Мудрости. Он и его младший дружок в эту ночь долго рассказывали байки, смеялись. Жрец не выдержал и сказал, что если эти мелкие демоны все равно не собираются спать, так пусть лучше устремляются мыслями к возвышенному, чем ко всякой ерунде. Малыша отправил на молитвенное бдение на крышу дома, а старшего послал в храм – развести на жертвеннике огонь и созерцать его, пока утром не явится учитель... Между храмом и домом – огород. Вот на грядках учитель его наутро и нашел. Шея свернута, изо рта – струйка крови.

Чизи горестно вскинула ладони к щекам, а Шаунара спросила нетерпеливо, требовательно:

– А младший? Он был на крыше дома, неужели ничего не видел?

– Жрец его спрашивал. Мальчишка перепугался, нес какой-то вздор, а потом расплакался и признался, что сразу уснул.

– А ведь его счастье, – медленно сказала Шаунара. – Тот, кто убил ребенка, не задумался бы убить и второго, если бы малыш что-то углядел.

– Это мысль, – согласился Айрунги. – Но тогда опасность существует и сейчас. Ведь убийца не знает, что мальчик спал.

– Ой, надо сказать дарнигару! – вскинулась Чизи.

– Обязательно, – кивнула Шаунара. – Ох, Юнфанни, а как же... Ты ведь сегодня Лянчи женишь, верно? А тут погребальный костер! Не станете переносить свадьбу?

Юнфанни обиделась:

– Ты, подруга, видать, на мелководье ныряла, темечком стукнулась! Слыханное ли дело – свадьбу переносить! Да хоть бы это был мой погребальный костер, все равно свадьба своим чередом должна идти!

– Это уж завсегда так! – авторитетно подтвердила Чизи.

– И ты, почтеннейший, – обратилась Юнфанни к наставнику принца, – не побрезгуй, приходи вечером, раздели с нами радость.

– Приду, – кивнул Айрунги. – В «Смоленую лодку»?

– Нет, в поселок. Решили там свадьбу играть. Лянчи «Смоленую лодку» не любит. Еще в детстве, бывало, недоглядишь – удирал с рыбаками в море. Не хозяин, ой, не наследник! И жену взял из рыбацкой семьи, хотя я б за него внучку дворцового повара сосватала!

Простая дружеская беседа... но Айрунги уловил скрытое напряжение. Глаза Юнфанни поблескивают, пальцы шевелятся, губы нетерпеливо сжимаются. Хочет что-то рассказать подругам, но ей мешает присутствие чужого человека.

Так почему не проявить деликатность?

– Да простят меня дамы, – встал Айрунги. – Пойду пригляжу, чтобы главное сокровище Эрниди не переломало себе ноги в той яме.

– Заодно пусть господин присмотрит, – подсказала Чизи, – чтоб и Асмита не стояла в сторонке. Сама небось это безобразие придумала, с книжками-то.

Учтиво поклонившись, Айрунги покинул комнату. Выходя, он умело и привычно придержал дверь. Та вроде бы закрылась, но осталась узенькая щель. Можно разобрать возбужденный голос Юнфанни:

– Ох, я ж вам такое скажу! Я вечером была на молении...

– Опять Хвостатой молитвами надоедали? – перебила ее Шаунара. – Море вином разбавляли, чтоб прибрежные крабы окосели?

– Что б ты понимала! Это наш остров, и хозяйка на нем – дори-а-дау! Тебе бы Шепчущего послушать...

– Ладно вам! – вмешалась Чизи. – Вечно цапаетесь... Ты чего рассказать-то хотела?

– Ах да... Этот сопливый ублюдок Бронник прижал нас к морю. Мне пришлось всю ночь прятаться от облавы. И знаете где? На крыше храма!

В дружном аханье женщин растворился изумленный вздох Айрунги.

– Стало быть, убийцу проспала? – обвиняюще спросила Чизи.

– Да нет же! В том-то и дело! Ты вспомни ту долинку! Горловина, где храм, такая узкая, что можно пройти только вдоль стены, по тропинке. А тропинка засыпана мелкими камешками. Кто идет – хруст стоит. А я чутко сплю, хоть мужа спроси. Мышонок в углу заскребется – вскидываюсь на постели. Ни за что б не прохлопала, если б кто мимо шел! Клянусь бородой Морского Старца!