Знак И-на
Шрифт:
– Майор Третьяков из Москвы. Мне нужно поговорить с Карташовым, мне оставляли информацию в управлении.
– Ах, да, точно. По поводу идентификации тела сейчас позову вашего Карташова.
– В смысле – идентификации? – опешил Иван, но говорящий уже исчез. Вернулся другой, он говорил медленно, нараспев и все время вставлял в свою речь «дорогой мой».
– Да, – подтвердил он после всех нужных представлений. – Нам хорошо бы родственника на опознание привезти, дорогой мой.
– Какое опознание, я видел тело, там невозможно ничего опознать.
– Дорогой мой,
– И как срочно вам нужен образец? Как вам его переслать?
– Переслать… Нет, лучше бы, чтобы ваш родственник просто приехал к нам. Можно, конечно, установить личность по зубкам. Вы знаете, у кого он зубки-то лечил? Я бы хоть снимки посмотрел, а так, дорогой мой, я даже не могу написать «предварительно опознан».
– Хорошо, это я понял. А что еще удалось установить? – спросил Иван, вклиниваясь в этот раздражающий распев.
– Предварительно, вы имеете в виду? – с намеком уточнил он.
– Что же еще я могу иметь в виду? – ответил Иван, с трудом удержавшись, чтобы не добавить «дорогой ты мой человек». – Я в чудеса не верю, в том числе в экспертизу под елочкой.
– Это вы правильно делаете, дорогой мой. Как, вы сказали, вас зовут?
– Майор Третьяков.
– А по отчеству? – хитро переспросил эксперт.
Иван невольно улыбнулся. В Москве криминалисты другие: суетные, на пятой передаче, быстрые и злые. Их никогда не интересуют имена. Тверской эксперт действовал спокойно, тщательно, с умом – как и положено.
– Иван Юрьевич.
– Ну, а я – Илья Константинович. Так вот, Иван Юрьевич, мой дорогой, относительно того, что нам удалось установить предварительно. Картина у нас с вами складывается престранная.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, к примеру, причину смерти. В нашем случае – это асфиксия.
– Значит, задохнулся дымом? – уточнил Иван. – Чего же странного?
– А вот и нет, дымом он не задохнулся, – посерьезнел Карташов. – Убитый скончался еще до начала пожара.
– До пожара? – оживился Третьяков.
– В дыхательных путях нет продуктов горения, то есть он не сделал ни одного вдоха, когда начался пожар. Во-вторых – и это даже важнее – там же, в дыхательных путях, имеются микрочастицы пластика. И не просто пластика, а термопластичного полимера этанола средней плотности, используемого обычно при изготовлении так называемых пакетов-маек, которые раздают на любой кассе любого «Ашана».
– Ему на голову надели пакет? – уточнил Третьяков, тоже моментально посерьезнев. – Вы уверены?
– Я не могу быть ни в чем уверен до окончания экспертизы, мой дорогой, но да, такой вариант представляется вполне вероятным. Тип пакета я вам, конечно, не уточню, только материал, из которого он был изготовлен. Однако есть еще одна интересная деталь. Следы пригоревшего пластика снаружи отсутствуют, только в легких.
– Задушили и сняли, – кивнул Иван. – Сначала убили, затем сожгли, вероятнее всего, чтобы скрыть улики.
– Вероятности – не
– Я не видел следов на шее, – возразил Иван и в ответ получил длительную паузу. Затем эксперт Карташов откашлялся.
– Мы, мой дорогой, потому и эксперты, что можем исследовать то, чего не видно. Следы на шее визуально почти не сохранились, так как именно его голова явилась очагом возгорания, причем с использованием катализатора.
– Значит, его облили каким-то горючим материалом, перед тем как поджечь, – пробормотал Иван.
– Голова, шея, плечи, корпус и руки обгорели сильнее всего, местами до костей. Нам достаточно микроскопических объемов, скажем, легких, чтобы провести исследование, но у нас имелись определенные сложности с извлечением образцов. Что еще вам сказать. Ах, да. Перед тем как задушить, убитого опоили снотворным.
– Что? – Тут уж Иван не сдержал удивления.
– Именно то, что вы услышали, – отрезал эксперт. – Следы психотропного вещества присутствуют как на стенках бутылки, обнаруженной около покойного, так и в крови покойного. Причем вещество там присутствует в такой концентрации, что можно с уверенностью сказать, что в момент убийства он был без сознания. Только, пожалуйста, не спрашивайте меня опять, уверен ли я. Ваши коллеги уже спрашивали.
– Мои коллеги?
– Ко мне приезжал капитан Ком.
– Понятно, – выдохнул Иван. – Не берите в голову, они просто хотят закрыть дело. Давайте исходить из того, что я не стану доставлять вам никаких проблем глупыми вопросами. Что за вещество? Вы сказали, психотропное? Клофелин, что ли?
– Что интересно, нет. Не клофелин, хотя, казалось бы, самый очевидный кандидат. Препарат, с помощью которого ввели в бессознательное состояние вашего убитого, называется флунитразепам. Не слышали о таком?
– Флунитразепам? – сощурился Иван. – Погодите, погодите, это же транквилизатор, да? Снотворное?
– Не совсем. Этот весьма сильнодействующий препарат можно, конечно, отнести к группе транквилизаторов, так как, определенно, он имеет седативный эффект. Однако флунитразепам действует значительно сильнее традиционных седативных средств. Этот препарат использовался для анестезии и в лечении некоторых серьезных неврологических заболеваний и психических расстройств. Однако больше всего этот препарат прославился как наркотик изнасилования. Любимый препарат киносценаристов. В принципе, суть действия такая же, как и у клофелина, за небольшим исключением. В сочетании с алкоголем вызывает провалы в памяти. Человек отключается, находится без сознания несколько часов, а затем приходит в себя и ничего не помнит. Очень удобно для насильников. Вы «Мальчишник в Вегасе» смотрели, мой дорогой? Вот там героев «накормили» аналогичным препаратом, там он называется рофинолом. Хороший, кстати, фильм, смешной. Особенно момент, когда в гостиничном номере находят тигра Майка Тайсона, н-да.