Знак Разрушения
Шрифт:
Под покровом ночи, словно вор или опальный сановник, крался Элиен самыми темными улицами Ласара. Таков удел проигравших. Позор воровской ночи становится уделом всех потерпевших поражение. Победители возвращаются домой в полдень, под бравурный грохот барабанов, окруженные всеобщим ликованием, чеканя шаг по россыпям лепестков и серебряной мелочи, что вдосталь сыплется из триумфальных колесниц.
Элиен распахнул дверь капища Гаиллириса. Знакомые своды. Знакомые фрески на стенах. Жертвенник. Темный силуэт у огня.
– Кто там? – встревоженный голос.
Элиен
Элиен хотел и не хотел встречи с ним. Презрение Сегэллака было ему тяжелее презрения целого города. Но Элиен все-таки пришел к нему. Он искал презрения.
Минута узнавания. Сегэллак молчит. Конечно, он обо всем знает. И о поражении, и о гибели войска. Но в его взгляде нет осуждения. Только сострадание и твердая решимость не склоняться перед судьбой. Таким бледным Элиен не видел его никогда.
На Сегэллаке были белые одеяния, в которых жрец проводил часы Ночного Бдения. Он поддерживал огонь перед жертвенником. Он не спал.
– Убей меня, учитель. Я проиграл битву, – мертвым низким голосом сказал сын Тремгора.
Сегэллак неподвижен. Элиен подходит к нему и, преклонив колени, подает ему свой меч рукоятью вперед. С незапамятных времен в Харрене это означает одно: готовность принять смерть из рук наставника.
Сегэллак по-прежнему неподвижен.
– Нет, Элиен. Нет, – качает головой Сегэллак, отводя руку Элиена.
Он отворачивается к огню. Его лицо скорее напоминает маску скорби. В походе погиб его сын. Он сам погиб бы в этом походе, если бы не был столь стар. Жить остался Элиен, чье лицо в свете пламени похоже на другую маску – ту, что кладут в саркофаг вместе с мертвым.
– Садись. – Сегэллак указывает на ковры, разложенные подле жертвенного огня.
Элиен послушен. Ученик послушен учителю, рассудок – воле, жертва – палачу. Элиен ждет смерти, которую он заслужил по праву.
– Род Акретов никогда не знал слабости. И ты, Элиен, не трус, – медленно и отчетливо, почти по слогам произносит Сегэллак. – Среди харренских воинов не было предателей и слабаков. Их не было и в твоем войске. А гервериты никогда не знали ратного искусства, и их цари не отваживались и близко подойти к Сагреале.
Элиен сдержанно кивнул и решился перебить своего учителя:
– И именно потому я не могу понять, откуда их воины набрались храбрости, откуда взялись у них такие мощные луки и, главное, неуязвимые люди-птицы. Ты ведь не знаешь, учитель…
– Знаю, Элиен. Гаиллирис открыл мне случившееся в своем бесчувственном первопричинном пламени.
Взгляд Элиена утонул в оранжевых листьях огня. Впервые в жизни он задумался о смысле огненного служения и ощутил нечто вроде сожаления. Девять лет прошло с тех пор, как он стал помощником Сегэллака, младшим жрецом. Уже пять лет он – Белый Кузнец Гаиллириса.
Но все это время он не чувствовал огня, не понимал его стихии. Он был чересчур умен, чтобы верить, и относился к своим обязанностям как к пустому ритуалу. Никогда он не видел в огне событий далеких и близких, никогда не получал знамений, и даже сон на Сагреале его гордыня истолковала превратно.
– Я видел, как ты спасся, и видел, как погиб мой сын, да произрастет стройной сосной семя его души в Святой Земле Трем! – продолжал Сегэллак. – Я видел все.
– Я больше не могу терпеть, Сегэллак. Убей меня. Сегэллак убрал со лба седую прядь и положил руку на плечо Элиена.
– Если я убью тебя, – совсем тихо сказал Сегэллак, – Урайн будет доволен.
Конечно же слова Сегэллака были истиной. Шет окс Лагин по-прежнему остается в плену у Октанга Урайна, гибель войска на Сагреале осталась неотмщенной, гервериты торжествуют победу, Харренский Союз посрамлен. Смерть Элиена ничего не исправит, только усугубит и без того тяжелое положение Харрены.
– А я не хочу, чтобы Урайн был доволен, – продолжал Сегэллак. Пламя жертвенника, приобретшее цвет облаков на закате, взметнулось к потолку, облобызав кедровые балки. – Я не хочу, чтобы все было так. Я не хочу твоей смерти. Победа и поражение всегда идут рука об руку. Нельзя думать, что бывает одно без другого. Ты можешь победить!
Голос Сегэллака грохотал под сводами капища, невидимый ветер раздувал его длиннополые одеяния. Элиен встал и подошел к учителю, простирающему руку над жертвенным огнем.
– Что мне теперь делать? – тихо спросил Элиен.
Перед его мысленным взором проносились видения, смутно различимые сквозь Туман Фратана. Правый берег Сагреалы, усеянный трупами павших, кони со вспоротыми животами, обуглившиеся палатки, Славное Знамя в истоптанной траве. Набухшие почки, забрызганные кровью. Мертвец с выжженным сердцем, предлагающий ему власть над Сармонтазарой. Белые губы Гаэт.
– Ты пойдешь в Таргон, к Эллату. Расскажешь ему обо всем. Мудрый Пес Харрены поможет тебе.
С этими словами Сегэллак наклонился, поднял меч и подал его Элиену.
– Ты выковал его год назад. Даже черная сила, которой полны Воины Хуммера, не смогла сломить его. Верни его ножнам и иди. Ему не суждено обратиться против своего хозяина.
Сын Тремгора вышел из капища. У ворот его ждал неотступный Крум. Элиен с теплотой заглянул ему в глаза.
– Хорошая животина, умная, – сказал он ласково. – А твой новый хозяин дурак. Умереть хотел. Кто б тебя после этого кормил, а?
571 г., Двадцать первый день месяца Белхаолъ
В ласарском порту стоит неумолчный гомон. Только что в него вошли пять больших варанских галер, и теперь они одна за другой швартуются у главного причала. Восторженные вопли чаек, грохот якорных цепей, скрип уключин.
С галер сходят степенные варанские воины, и вместе с ними на причалы вырываются засидевшиеся за время путешествия мальчики. Сотня отпрысков лучших семей со всего Варана вмиг захватывает причалы, улюлюкает, задирается друг к другу.