Знаки дороги

Желязны Роджер Джозеф

Ни один из гостей не ответил ему, а он отпил еще глоток.

– Я спрашиваю вас – почему? – снова заговорил Тимьин Тин. – Разве кто-нибудь может ответить человеку на этот вопрос?

– Да, – сказал Тоба, – вопрос справедливый. И я, конечно, не могу на него ответить. Но ведь одно из твоих будущих воплощений, в которые ты веришь, может задаться таким же вопросом касательно тебя сегодняшнего. Что ты об этом скажешь?

– Очень хорошо, – внезапно рассмеялся монах. – «Я» человека всегда стремится быть центром вещей, так?

– Вот именно.

Тимьин

допил свою чашку и, когда поднял глаза, собеседники заметили, что в лице его произошла перемена. Трудно было объяснить, каким образом это получилось, но в его легкой полуулыбке, в слегка прищуренных глазах ясно читались теперь дерзость, храбрость и безрассудство.

– Я готов принять это знание, – объявил он. – Можете начинать.

– Вероятно, это займет несколько дней, – осторожно сказал Тоба. – Потребуется целая серия процедур.

– Тогда начнем первую, – сказал Тимьин Тин. – Что я должен делать?

Сандок взглянул на Тобу. Тот кивнул.

– Хорошо, начнем сейчас, – сказал Сандок. Он поднялся и прошел в угол кельи, где были сложены их вещи. – Когда ты сможешь выступить с нами в поход? – спросил он.

– У меня мало вещей, – ответил монах. – Мне только бы покончить с этим делом. Я мигом соберу их, и мы отправимся.

– Хорошо, – произнес Сандок, открывая коробку, в которой лежали шприц и несколько ампул. – Хорошо…

В ту ночь они остановились на отдых в горах, высоко над монастырем. Найдя удобный склон, закрывающий их от ветра, они развели небольшой костер. Мелкие снежинки кружили над ним, словно души, спешащие превратиться в пар и возвратиться на небеса перевоплощенными – так думал Тимьин Тин, сидевший у огня еще долго после того, как его спутники улеглись спать.

Утром он сказал Тобе:

– Я видел непонятный сон.

– Что именно?

– Мне снилось, будто я вижу несколько человек внутри незнакомого мне движущегося экипажа. Я находился в здании, откуда следил за ними. Когда экипаж остановился и люди начали выходить, я направил на них оружие – трубку с ручкой и маленьким рычажком – и нажал на рычажок. Люди были убиты. Мог ли этот сон относиться к моей прошлой жизни?

– Не могу сказать с уверенностью, – ответил Тоба, упаковывая вещи. – Возможно. Пока тебе не стоит слишком критически относится к подобным вещам. Пусть куски картины сами по себе займут свои места.

Тимьин Тину сделали укол перед тем, как они покинули место стоянки, и еще один – вечером, после многочасового перехода по горным тропам.

– Я чувствую, что со мной происходит нечто, – сказал он. – Сегодня мои мысли несколько раз странно путались.

– Каким именно образом?

– Слова… Образы…

Сандок пододвинулся к нему.

– Какие образы?

Тимьин Тин покачал головой:

– Слишком неуловимые, мимолетные. Я не могу их воссоздать.

– А слова?

– Слова на незнакомом языке, хотя они казались привычными. Я тоже не могу вспомнить ни одного из них.

– Думаю, что это добрый знак, – сказал Сандок. – Лечение начинает оказывать действие. Сегодня опять тебя могут посетить странные сны. Пусть они тебя не беспокоят. Лучше просто запоминать и наблюдать…

В тот вечер Тимьин Тин не стал предаваться медитации.

На следующий день в его поведении появилось что-то новое. Когда Тоба задал вопрос насчет снов, он ответил просто:

– Отрывки.

– Отрывки? Какие именно?

– Не могу вспомнить. Ничего особенного. Ну, будем делать утренний укол, а?

– Ты сказал это не по китайски, ты заметил?

Глаза Тимьин Тина расширились. Он посмотрел в сторону. Посмотрел вниз, на свои ноги. Потом снова посмотрел на Тобу.

– Нет, – сказал он. – Это само собой получилось. – Его глаза наполнились слезами. – Что со мной происходит? Кто победит во мне?

– В конечном итоге победишь ты, потому что вернешь потерянное.

– Но, может быть… – Внезапно на его лице появилось новое выражение. Глаза сузились, линии скул смягчились, тень улыбки тронула уголки губ. – Конечно, я вам благодарен за все. Далеко ли нам еще?

– Это трудно объяснить, – сказал Тоба. – Но мы должны покинуть горы через три дня. Еще через неделю мы доберемся до главного пути, по которому отправимся дальше. Это будет уже легко. Но окончательное решение зависит от того, что нам скажут на последней остановке на большом пути. Позволь сделать тебе укол, и мы двинемся дальше.

– Очень хорошо…

Вечером и на следующий день Тимьин Тин ничего не рассказывал о воспоминаниях, которые, возможно, открывались ему. На вопросы отвечал неопределенно. Сандок и Тоба не слишком настаивали.

На другой день, после полудня, когда они медленно спускались по тропе к подножию горы, Тимьин Тин поравнялся с Тобой и потянул его за рукав.

– За нами следят, – прошептал он. – Продолжайте ехать, как будто вы ничего не заметили. Я нагоню вас позже.

– Подожди, – сказал Тоба. – Я не хочу, чтобы ты рисковал. У нас есть оружие особого рода, о котором ты даже не имеешь представления. Мы… – Он замолчал, потому что на устах маленького монаха заиграла улыбка.

– Неужели? – спросил Тимьин Тин. – Вы в этом совершенно уверены? Нет, опасаюсь, что ваше огневое оружие не поможет, если сверху обрушится туча стрел. Как я уже сказал, я догоню вас попозже.

Он спрыгнул с лошади и исчез в скалах, среди которых пролегала тропа.

– Что будем делать? – сказал Тоба.

– То, что сказано: поедем дальше, – ответил Сандок. – Этот парень знает, что говорит.

– Но ум его далеко не в нормальном состоянии.

– Он явно вспомнил гораздо больше, чем сказал нам. Мы должны ему доверять. В конце концов, у нас нет иного выбора.

Они продолжали спускаться.

Прошел почти час. В ущелье дул ветер, и цокот подкованных лошадиных копыт эхом отзывался от скалистых стен. Тоба дважды порывался вернуться и поискать их подопечного, и дважды Сандок отговаривал его. Оба хмурились и сутулились несколько больше обычного.