Знаки дороги
Шрифт:
– Рэд?
– Тсс!
– Шшерт! Когда они ужнали, што ты оштановифься ждешь? Федь это было проижвольное решение!
– Я уже и сам об этом думал, – прошептал Рэд.
– …ражве што, кто-то жнал, школько у тебя ошталошь горюшефо и выщитал вожможные тошьки оштановки.
– И везде посадил своих людей? Вряд ли.
– Нет, только в наиболее фероятных. Этот Шедвик федь мог шебе это пожволить?
– В общем, да…
– Теперь ему придется потратить еще больше, федь ты уше поймал фетер и убил перфого парня, ферно?
– Ты прав. Но сейчас я подумал, что он меня
– Наферное, ты думаешь ришкнуть?
– Рискнуть, в смысле, что на следующей остановке кто-то нас уже ждет, и на следующей, и так далее?
– Федь это вожможно, так?
– Да, Листья, ты прав. Я отвлекся, думал о другом. Этот парень, которого я убил… Ведь его должны были подобрать в условленном месте после выполнения задания? А он не явился. Значит, они уже знают, что я его убрал. И я до сих пор здесь. Как ты думаешь, что они сделают?
– Трудно шкажать.
– Может, они уже перекрыли выход и ждут там?
– Фполне вожможно. Они федь могли перекрыть и щерный ход?
– Могли. Поэтому мы сначала хорошенько оглядимся, а потом побыстрее укроемся среди деревьев. Хотя, я думаю, они будут держать на прицеле пикап – из-за деревьев или из другой машины. Поэтому мы пойдем кружным путем.
Он нащупал дверь, пробормотал проклятие – дверь оказалась тяжелой и без оконца – чуть приоткрыл ее и выглянул наружу. Приоткрыл еще немного, потом еще…
– Никого, – сказал он. – Теперь молчок… если нет опасности.
– Ты федь шкоро пошинишь мне динамик?
– Немного выше по Дороге есть одно место. Там мне могут это устроить, пока я буду искать новое стекло. Не беспокойся.
Он распахнул дверь и бросился под прикрытие деревьев – метрах в пятнадцати. Добежав до ближайшего дерева, он ухватился рукой за ствол, развернулся и присел в тени у основания ствола. Несколько секунд он не шевелился.
Тишина. Ни выстрелов, ни прочих звуков. Он начал ощупью пробираться в гущу деревьев, ощупывая руками путь. Наконец, он повернул вправо и обогнул задний двор гостиницы, продолжая ползти. В комнате Лейлы было темно. Он ощущал в воздухе запах горелой обшивки матраца.
Рэд еще продвинулся вперед, пока вся площадка стоянки не оказалась как на ладони. В свете месяца и редких звезд можно было заметить, что новых машин на ней не появилось. Тем не менее он продолжал оставаться под защитой деревьев, пробираясь туда, где был сражен наемный убийца.
Достигнув этого места, он обнаружил, что покрытое тканью тело все еще лежит, как лежало, только парусину кто-то придавил к земле камнями. Не выпуская из руки пистолета, он приник к земле рядом с телом и стал рассматривать свой пикап. Прошло десять минут, пятнадцать…
Рэд двинулся вперед. Обогнул грузовичок, проверяя, все ли в порядке, потом влез в кабину со стороны водителя. Книгу положил в гнездо под приборной панелью, и вытащил ключ зажигания.
– Штой! Не пофорафивай!
– Почему?
– Я проферю шиштему минимальным жарядом. Появилошь
– Бомба?
– Вожможно.
Ругаясь, Рэд вылез наружу, поднял капот и, вытащив фонарик, начал осмотр. Немного спустя он опустил крышку и залез обратно в кабину, по-прежнему чертыхаясь.
– Это была бомба?
– Да.
Он завел двигатель.
– Што ты ш ней шделал?
– Зашвырнул в лес.
Он выжал сцепление, дал задний ход, развернулся и повел машину с площадки, задержавшись только затем, чтобы наполнить доверху бак…
5
Свою машину он оставил на стоянке в нескольких днях пути, в нескольких мирах оттуда. Он был чрезвычайно высок и худощав, с пышной прядью темных волос над высоким лбом; облачение его казалось излишне ярким для гор Абиссинии. На нем были парусиновые брюки пурпурного цвета и пурпурная рубашка. Даже ботинки и ремень были изготовлены из пурпурной кожи, так же, как и его вместительный рюкзак. Несколько перстней с аметистами украшали его неестественно длинные пальцы. Когда он вглядывался в даль каменистого пути, не обращая особого внимания на холодный ветер, он выглядел почти как поэт-романтик, если не учитывать, что девятнадцатый век лежит где-то за восемь столетий в будущем. Глубоко запавшие глаза горели на его казавшемся почти истощенным лице.
Он отыскал взглядом известные ему скрытые ориентиры. Идя без отдыха целый день, он даже ел на ходу, но сейчас приостановился, так как два далеких горных пика оказались на одной линии, а это означало, что конец пути уже недалек.
Чуть впереди Дорога расширялась, образуя нечто вроде насыпи, уходившей к горам. Он пошагал дальше, уже в том направлении; достиг плоской насыпи и вступил в ущелье. По обе стороны поднимались скалистые стены.
Еще немного пройдя, он миновал деревянные ворота и оказался в небольшой долине. Коровы мирно щипали траву. В дальнем конце долины виднелось озеро. Немного ближе был размещен загон для скота; рядом зиял вход в одну из пещер.
Перед входом сидел невысокий, лысый, очень смуглый человек. Он был невероятно тучным, но его толстые пальцы нежно касались куска глины, вертевшегося на гончарном круге.
Толстяк поднял голову и посмотрел на пришельца, который приветствовал его по-арабски.
– До прибудет мир с тобой, – ответил он на том же языке. – Входи и освежись после дороги.
Незнакомец в пурпурном приблизился:
– Благодарю.
Он сбросил рюкзак и присел на корточки рядом с гончаром.
– Меня зовут Джон, – сказал он.
– А я Мондамей, гончар. Прости меня. Не хочу показаться невежей, но сейчас я не могу оставить этот горшок. Мне понадобится еще несколько минут, чтобы придать ему надлежащую форму. И тогда я принесу тебе еду и питье.
– Не спеши, – сказал пришелец, улыбаясь. – Не каждому выпадает удовольствие увидеть великого Мондамея за работой.
– Ты слышал обо мне?
– Кто не слышал о твоих горшках – совершенных по форме и украшенных небывалой глазурью?
Мондамей не выказывал никаких чувств.