Знаменитые авантюристы

Белоусов Роман Сергеевич

Должно быть, на Родса произвела впечатление такая забота о его безопасности, потому-то он и не бросил письмо в огонь. Более того, поручил своему секретарю хранить его и полученный медальон. Но так как никакого покушения на его жизнь в ближайшие месяцы не произошло, Родс, судя по всему, забыл о княгине и ее предсказании. Когда Катерина написала ему во второй раз, он с трудом вспомнил, кто она такая…

Второе ее письмо носило иной характер. В нем она просила совета по поводу одного капиталовложения. Правда, Родс не сразу сообразил, кто такая эта княгиня, испрашивающая у него совета. «Ах да, — наконец вспомнил он, — это интересная дама, очень разговорчивая». Надо думать, он сопоставил ее с той, которая прислала талисман. Хотя сама княгиня в этом втором письме не обмолвилась об этом ни словом. Скорее всего, поняв, что ее оккультные знания и упования на мистические силы не возымели эффекта, она решила использовать более светский подход. Ее просьба носила чисто финансовый характер. У нее было, как она уверяла, двести тысяч фунтов стерлингов, которые хотела бы с выгодой поместить в какое-нибудь дело. Не мог бы Родс оказать ей в этом помощь?

Надо сказать, что к Родсу постоянно обращались с подобными просьбами, веруя в его финансовый гений, но он, как правило, не отвечал на такого рода письма. Однако на сей раз готов был сделать исключение. Он дал поручение секретарю Джордану ответить княгине, но потом, передумав, сам сел за стол и написал ей лично. Ответ был кратким и деловым. Извинившись за то, что не смог ответить ей раньше, Родс объяснил, что не любит давать советы по финансовым вопросам своим друзьям, однако считает, что она обеспечит себе надежную прибыль от своей суммы, если приобретет акции железнодорожной компании «Машоналенд». В постскриптуме вежливо добавил, что надеется увидеть ее снова, когда будет в Лондоне.

Это было единственное письмо, по его собственным словам, которое он ей написал.

В Лондоне встретиться им не пришлось, зато теперь на пароходе они виделись каждый день по нескольку раз: за обеденным столом, во время прогулок на палубе, вечером в гостиной. Свидетель этих встреч Джордан с самого начала настороженно отнесся к столь явному преследованию Родса этой женщиной. Он вспомнил, что незадолго до отплытия клерк судовой компании предупредил его, что в их контору несколько раз наведывалась одна дама и интересовалась, на каком именно пароходе и когда намерен Родс отправиться в Африку. Она даже отказалась от прежде взятого билета, чтобы плыть на «Скотте». Клерку показалось это подозрительным, и он счел необходимым предупредить об этом. Если этой дамой была княгиня, рассуждал Джордан, то не разыгрывает ли она спектакль, изображая неожиданность встречи? И вообще интересно, что влечет ее в Южную Африку? Вряд ли просто так она бы отважилась на столь долгое и изнурительное путешествие в шесть тысяч миль по Атлантике, без какой-либо цели. Джордан продолжал наблюдать за княгиней, все больше убеждаясь, что ее появление на судне неслучайно. Он отдавал ей, однако, должное. За столом она бывала просто очаровательной, знала всех на свете и всем давала меткие характеристики, была остроумной и могла поддержать беседу на любую тему. Ее владение английским и широкие познания в области литературы поражали. Не было такой поэмы или книги, о которой она не могла бы интересно судить, высказывая всегда неординарное мнение, свой оригинальный взгляд. Лишь одно несколько шокировало ее чопорных спутников — довольно откровенные высказывания по поводу «весьма деликатных вопросов», иначе говоря, на темы любви. Что заставило, как свидетельствовал Джордан, покраснеть даже Родса. Впрочем, оба они объяснили себе эту вольность чертой, свойственной многим иностранцам.

Что касается причины, побудившей княгиню отправиться в Южную Африку, то она заявила следующее: ее муж, Вильгельм Радзивилл, мужлан и грубиян, относился к ней чудовищно. Не желая больше терпеть подобное обращение, подала на развод. Но так как расторжение брака в России долгий процесс, она решила провести этот год, покуда дело не будет решено, в Южной Африке. Было ли это правдой? Сомнительно. Скорее всего она лишь думала развестись, однако не могла не знать, что процедура эта заняла бы значительно больше времени, чем год. Тогда какую же цель преследовала княгиня этой выдумкой о возможном скором разводе? Ясно какую: вскоре, мол, она получит свободу и сможет выйти замуж во второй раз. Забросив крючок с наживкой, она принялась довольно откровенно водить им у самого носа Родса. Джордан вспоминал позже, как она подхватывала каждое произнесенное Родсом слово, соглашаясь с ним, всячески льстила ему. С другими всегда была склонна поспорить, возразить, причем становилась нетерпимой, капризной и такой возбужденной, что голос ее можно было услышать в самом дальнем углу салона. Но в беседах с Родсом преображалась, являла собой абсолютную покорность, воплощение кротости и согласия. Вкрадчивым голосом она ворковала, убаюкивала, всем своим видом показывая, что разделяет его тот или иной взгляд, высказанную мысль, точку зрения.

Княгиня то и дело жаловалась на сердце, и однажды, когда гуляла с Родсом на палубе, вдруг начала задыхаться и как бы случайно склонилась к его плечу. Он инстинктивно обнял ее, чтобы она не упала. Пока подоспела помощь и княгине дали нюхательную соль, Родс удерживал ее. Лицо его, вспоминал Джордан, являло собой олицетворение несчастья и растерянности.

С тех пор Родс стал избегать прогулок по главной палубе, предпочитая дышать воздухом на капитанском мостике.

Была ли княгиня Радзивилл столь неотразимой, чтобы с такой самоуверенностью разыгрывать из себя роковую женщину? Тот же Джордан, не питавший, судя по всему, к ней симпатии, говорил, что ей недоставало чисто физической привлекательности. По его словам, она была невысокого роста, склонна к полноте, у нее были черные волосы и черные бегающие глазки. Словом, ее нельзя назвать ни красивой, ни очаровательной. К тому же, замечает Джордан, ей было что-то около сорока семи лет. Что же тогда побуждало Родса разделять с ней компанию, а возможно, как могло показаться, и испытывать к ней своеобразную дружбу? В поисках ответа на этот вопрос иные пришли к выводу, что княгиня — это женщина для развлечения. Другие уверовали в то, что эта толстоватая, средних лет женщина — авантюристка, преследующая богатого холостяка.

Если говорить о портрете, нарисованном Джорданом, то он был тенденциозным. Скорее всего это объяснялось его антипатией к княгине. Достаточно сказать, что Катерине шел тогда всего лишь сорок первый год. На фотографии, сделанной приблизительно в то время, она выглядит хрупкой, элегантной и по-своему весьма привлекательной. Правда, ее когда-то захватывающая дух красота начинала уже увядать, но все же оставалась очень запоминающейся и значительной. Темные волосы обрамляли широкий лоб, глаза — большие с пушистыми ресницами, изящный нос с горбинкой, подвижный, чувственный рот. Но главное очарование заключалось в умении вести беседу, быть живой, находчивой и остроумной, что выгодно отличало ее от остальных. Не было в ее манерах и того, что обычно отпугивает мужчин, — бросающейся в глаза самоуверенности, желания подчинять и руководить. Во всяком случае, она искусно скрывала эти свои черты, если они у нее и были.

Но что несомненно, так это то, что княгиня старалась понравиться Родсу. Собиралась ли женить его на себе — это уже другой вопрос. Она не могла не понимать, что, пока связана браком, надежды на новое замужество у нее нет, а ожидать скорого решения о разводе, как было сказано, было бы наивно. Тогда, может, она рассчитывала завязать с Родсом романтическую дружбу, что не только усилило бы ее влияние, но при огласке помогло бы ускорить развод? Возможно, в тот момент ни о чем другом она и не помышляла. Зная, однако, ее характер, такой односторонний вывод кажется сомнительным. Способная на сумасбродство, она тем не менее всегда оставалась расчетливой, трезво оценивала свои поступки и действовала по плану. Если так, то цель ее могла быть двойственной. Использовать представившуюся возможность и заполучить в свою мышеловку Родса — это во-первых, а во-вторых, расширить свою журналистскую деятельность — ведь до сих пор она материально зависела от гонораров, получаемых за статьи, которые писала. С этой точки зрения Южная Африка представляла выгодный регион. Здесь назревала англо-бурская война, и перспектива оказаться в «горячей точке», да еще в окружении такого человека, как Родс, была весьма заманчивой. И то, что она ехала, запасшись рекомендательным письмом лорда Солсбери, тогдашнего премьер-министра Англии, к верховному комиссару Южной Африки Альфреду Милнеру, указывает, что думала она не только о Родсе, когда заказывала билет на пароход. Игнорировать ее интерес к политике, как это делали иные биографы Родса, представляя княгиню обычной авантюристкой с навязчивой идеей женить на себе ничего не подозревающего Родса, было бы, по крайней мере, наивно.

Верно также и то, что она не намерена была отказываться от намеченной цели — войти в доверие к Родсу, может быть, «охомутать» его, но и имела в виду события назревающие, из которых могла бы извлечь личную выгоду.

Здесь уместно напомнить, что все женщины семейства Ржевуских, к которому княгиня принадлежала по отцовской линии, отличались своенравием, упрямством и авантюрным характером.

Из рода Ржевуских

В октябре 1873 года в имении Ржевуских Верховне, неподалеку от Бердичева, состоялась свадьба. Жених — князь Вильгельм Радзивилл, невеста — едва не девочка пятнадцати с половиной лет, Катерина Мария Ржевуская. Став княгиней Радзивилл, Катерина всегда помнила, что по рождению принадлежит к славному древнему роду. В числе ее предков числились многие выдающиеся вельможи, сыгравшие заметную роль в истории ее многострадальной родины. Дед ее, Адам Лаврентий, начал карьеру послом в Дании, в конце жизни стал российским сенатором. Женился он на собственной племяннице. От этого брака родились три сына и четыре дочери. Все они, можно сказать, по-своему не подкачали, достойно продолжили традиции рода — играли заметную роль и так или иначе стали знаменитыми.

Старший из сыновей, Генрик, был видным писателем, а старшая дочь Каролина, отличавшаяся божественной красотой, прожила бурную жизнь, прославившись своими похождениями. Но, пожалуй, наиболее известной оказалась дочь Эвелина, в первом замужестве Ганская, впоследствии знаменитая мадам де Бальзак. Заметной фигурой был и брат Адам, отец Катерины. Он родился в 1801 году, получил образование в иезуитском колледже, затем поступил в Военную академию в Вене. В двадцать лет был зачислен в русский кавалерийский полк и с тех пор верой и правдой много лет служил русскому престолу.

В 1825 году, когда умер его отец и старший брат отказался от наследства, Адам вступил во владение всеми поместьями Ржевуских и фактически стал главой семьи. Будучи еще совсем молодым, он женился на бывшей фаворитке царя Александра I престарелой Жеребцовой. Брак оказался удачным, хотя жена была на двадцать два года старше и имела дочь, состоявшую в браке с всесильным графом А. Ф. Орловым, впоследствии шефом пресловутого Третьего отделения. Нет сомнения, что успешной карьерой при дворе Николая I Адам Ржевуский был обязан своей жене. Его преданность царю никогда не вызывала сомнений, и, когда случилось известное польское восстание 1831 года, он сыграл весьма неблаговидную роль при подавлении мятежа. Это предательство польские патриоты никогда не могли ему простить. Впрочем, он и не нуждался в этом — раз и навсегда отрекся от своих польских корней, считал себя полностью русским и в доказательство проявлял истовый фанатизм в своих прорусских симпатиях. Такой воспитал и дочь. Катерина признавалась позже, что она не испытывает никого сочувствия к польскому делу, «все мои мысли, привязанности, мнения до конца русские; я люблю свою страну, люблю сильно и страстно, и не хочу принадлежать ни к какой другой». И Николай I по достоинству оценил такую преданность Адама Ржевуского, доверял ему, осыпал милостями, поручал задания особой важности, в частности и ответственные дипломатические миссии. Так, в 1851 году его направили в Испанию, чтобы прозондировать возможность установления дипломатических отношений между русским двором и правительством королевы Изабеллы II. Ржевуский был красивым и представительным мужчиной. Сладострастная королева одарила его особым вниманием и в знак своей привязанности подарила портрет Мадонны работы знаменитого Мурильо.