Знаменитые авантюристы
Шрифт:
Скорость изготовления этих сочинений поражала современников — чуть ли не по две книги в год!
Катерина жила еще в Стокгольме, когда началась Первая мировая война. Здесь к ней пришло известие, что под Лодзью убит ее любимый сын Николай. В том же году она опубликовала свои «Воспоминания за сорок лет», а два года спустя, уже переехав в Лондон, выпустила книгу о шведской королевской семье. В 1918 году появилось ее сочинение «Сесиль Родс: человек и создатель империи», сработанное, как и большинство ее книг, на скорую руку, путаное и уклончивое. «Те годы, что прошли после его смерти, — писала она, — доказали, что во многом о Родсе сложилось абсолютно неправильное представление. Он всегда был привлекательной, а иногда и просто любезной личностью; это был благородный характер, испорченный мелкими поступками; это был щедрый человек и не останавливающийся ни перед чем враг; яростный и несправедливый, когда что-то было ему не по вкусу, понимающий главным образом только личные, свои интересы, всегда безжалостный к тем, кого в чем-то
Но и в Англии она не задержалась, а объявилась спустя некоторое время в Америке. Здесь в декабре 1924 года опубликовала «Одиннадцать неизданных писем госпожи Ганской», адресованных якобы ее младшему брату — отцу Катерины. Публикация наделала немало шума. Многие готовы были уверовать в то, что письма подлинные, хотя оригиналы и не были представлены. По словам Катерины, у нее имелись лишь копии, а сами письма, как и весь семейный архив, были надежно спрятаны еще во время войны и в настоящее время недоступны. И, словно предвидя обвинение в подделке писем своей тетки, заранее пытаясь защититься, она писала: «Стиль этих писем может показаться искушенному читателю отличным от некоторых ранее опубликованных писем Евы де Бальзак, но надо учесть то обстоятельство, что в данном случае перед нами письма, запросто написанные сестрою родному брату». Опубликованный текст, уверяла она, в точности соответствует оригиналу и будет полностью напечатан вместе с другими материалами в 1957 году. Как писал Андре Моруа в приложении к своему роману о Бальзаке, Катерина Радзивилл позировала для потомства, которое в обещанном году так, однако, и не увидело никакой публикации.
Сегодня ни у кого нет сомнения, что письма эти — очередная подделка, вышедшая из-под ловкого пера княгини, — ее последняя авантюра.
Но на этом писательская деятельность Катерины не кончилась. В 1932 году появилась ее автобиографическая книга «Что произошло на самом деле». Это рассказ о жизни Катерины в Англии и США, о том, как, лишившись после революции в России всего своего состояния, она мыкалась в поисках работы, посещала биржу труда, но везде слышала одно: слишком стара и нет никакой профессии. Жила бедно, в комнатке многоквартирного дома в Нью-Йорке. Работала телефонисткой в конторе биржевого маклера, наконец стала зарабатывать как журналистка. Писала много и о чем угодно, особый интерес питая ко всякого рода загадочным и таинственным сюжетам. Те, кого встречала она в эти годы, вспоминают, что Катерина Радзивилл была полной женщиной небольшого роста, с чрезвычайно живыми и умными глазами, поражавшая своей острой наблюдательностью и смелыми суждениями. Но вот странный парадокс: всю жизнь занимаясь подлогами, мистифицируя, она взялась разоблачить «Протоколы Сионских мудрецов» — известную подделку, правда, убедительно доказать ей этого не удалось (это сделают позже).
В последние годы жизни Катерина Радзивилл перешла в католичество, чему сопротивлялась всю жизнь, стала американской гражданкой и очень гордилась этим. «Я стала американкой по зову сердца, — писала она, — и не могу себе представить, что можно жить еще где-нибудь».
В апреле 1941 года Катерину Радзивилл доставили в нью-йоркскую больницу Святой Клары с переломом шейки бедра. Несмотря на болезнь, лежа в постели, она писала статьи, посвященные событиям на фронтах второй мировой войны. Это было последнее, что она написала.
Графиня Катерина Ржевуская, княгиня Радзивилл, племянница Бальзака (по его жене), чья жизнь, по словам Андре Моруа, до странности похожа на бальзаковские романы, умерла 12 мая 1941 года в возрасте восьмидесяти четырех лет.
«МОРСКОЙ ВОЛК», ИЛИ ЛОРД-ИСКАТЕЛЬ ПРИКЛЮЧЕНИЙ
Совет Нельсона
Ему воздвигнуты два памятника. Один в камне, в Вестминстерском аббатстве — Пантеоне английских знаменитостей. В той части, что между органом и западным порталом, в центре нефа на мраморной гробнице можно прочитать: «Здесь покоится умерший на 85 году жизни Том Кокрейн, десятый лорд Дандональд, барон Кокрейн, Пейсли и Очилтри в пэрстве Шотландия, маркиз Мараньян в империи Бразилия, главнокомандующий и адмирал флота, снискавший себе великое имя своим благородством, знаниями и удивительной, поражающей всех отвагой, своим героическим вкладом в дело борьбы за свободу как в своей собственной стране, так и в Чили, Перу, Бразилии и Греции снискавший великое имя. Род. 14 декабря 1775 года, ум. 31 октября 1860 года».
Что касается второго памятника, то здесь надо обратиться к роману Фредерика Марриета «Питер Симпл». Знаменитый писатель-моряк создал своего капитана Саведжа по образу и подобию реального человека — Тома Кокрейна. Иначе говоря, прославленный мореход послужил прототипом литературного героя. Марриету тем легче это было сделать, что он не один месяц плавал вместе с капитаном Кокрейном, хорошо знал его и навсегда сохранил к нему уважение, не переставая восхищаться его подвигами. Впервые будущий писатель поднялся юнгой на палубу фрегата «Повелитель», которым командовал тридцатилетний Кокрейн, в 1806 году. Шла война с Францией. Корабль вышел в море на охоту за французскими судами. Четыре месяца боевых действий в Средиземном море принесли добычу — один бриг, катер и 50 купеческих судов.
Вернулся Марриет с тремя пулями в желудке, значительной суммой денег и горячим желанием вновь отправиться в плавание под командованием капитана Кокрейна: он стал кумиром молодого моряка. Спустя четверть века была напечатана его ода о капитане Саведже, в котором без труда все узнали портрет прославленного Кокрейна.
Имя Кокрейна занимает почетное место в списке английских флотоводцев рядом с именами Нельсона, Худа, Сент Винсента и других знаменитых капитанов. Наполеон назвал его «морским волком», а вице-король Перу, «сущим дьяволом», к тому же он стал последним англичанином, приговоренным к наказанию у позорного столба. Вряд ли существовал когда-либо еще один такой моряк, который вел бы непримиримую борьбу с врагами не только на море, но и со своим собственным Адмиралтейством. Всю жизнь он выступал против «истэблишмента». Этого ему не простили. Тем более что он был аристократом по рождению, потомственным моряком. Но что говорить — в нем сидел дух протеста, и это нередко приводило к конфликтам с начальством. Кроме того, его поступки отличались эксцентричностью, а в глазах досточтимых лордов из Адмиралтейства это выглядело вызовом, противоречило «правилам». Поначалу ему прощали. Да и как иначе, когда у него был истинный талант моряка. В 21 год он стал лейтенантом, в 25 — капитаном. Дерзкий и смелый в сражениях, этот искатель приключений стал кумиром простых англичан и, казалось, надеждой лордов из Адмиралтейства.
Неудобным, доставляющим одни только беспокойства и хлопоты Кокрейн стал с того момента, когда попытался выступить в роли изобретателя. В этом он шел по стопам отца — изобретателя-неудачника, предложения которого не находили практического применения. Кокрейн-младший предложил использовать смолу для пропитки ею днища судов. Каждому моряку было известно, как быстро дно судна приходит в негодность из-за морской воды и червей, разъедающих древесину. Но Адмиралтейство не поддержало молодого изобретателя, оставаясь верным своей репутации «кладбища новых идей». Тогда Кокрейн решил найти сторонников среди судостроителей. Познакомившись с его предложением, они откровенно рассмеялись: «Мы живем ремонтом, а черви — это наши лучшие друзья. Вместо того, чтобы пользоваться вашим методом сохранения днища, мы намажем его медом, чтобы привлечь этих славных червячков».
Как ни странно, неудача не обескуражила молодого изобретателя, и он еще не раз будет большей частью, правда, безуспешно, предлагать свои «выдумки» Адмиралтейству.
Упорный и упрямый, беспокойный и высокомерный, Кокрейн не мог нравиться начальству, но он не переставал одинаково бесстрашно бороться с врагами на море и продажными чинушами из Уайтхолла. Кокрейн родился спустя 17 лет после Нельсона, и ему довелось лишь однажды встретить великого флотоводца. Но морем заболел еще ребенком, когда как-то стащил из дома пару дорогих простыней и соорудил из них паруса. У родителя насчет сына были свои планы — отец, девятый лорд Дандональд, давно имел офицерский чин в пехотном полку и хотел, чтобы его отпрыск поступил именно в этот полк. Но тут вмешался дядя, капитан флота. Он тайно внес имя племянника в судовой журнал в качестве своего стюарта. Так юный Том Кокрейн стал гардемарином, хотя ни разу еще не видел своего судна. Такая практика тогда существовала, хотя официально и не поощрялась. Но вот настал, наконец, день — 27 июня 1793 года, когда молодой Кокрейн, сломив сопротивление отца, появился на палубе «Лани», небольшого корабля флота Его Величества. Видимо, именно в это время он встретил лорда Нельсона и услышал от него совет, которому следовал всю жизнь: никогда не избегать маневра, всегда нападать первым. Вскоре ему представилась возможность на деле воспользоваться этим советом.
Стычка с Адмиралтейством
После «Лани» Кокрейну доверили командование судном «Фетис», которое входило в эскадру адмирала Мюрреля.
Над Европой уже нависала тень Наполеона, успешно действовавшего против сардинцев и австрийцев в Италии. Только на море французам не везло. Нельсон оказался более удачливым в морских баталиях. Получил назначение на передовые рубежи морских операций и лейтенант Кокрейн. Его новый корабль «Быстрый» участвовал в блокаде порта Кадис, потом отправился к Мальте, где под британским командованием находился полк французских роялистов. Однажды его офицеры организовали бал-маскарад. Кокрейн купил билет и, нарядившись в шутку английским моряком, в грязной робе явился на бал. В дверях его задержали и не позволили войти в зал. Напрасно он убеждал, что на нем только маскарадный костюм, такой же, как любой другой, будь то наряд паши или турецкого пирата. Появившийся офицер — главный распорядитель бала, вытолкал его взашей за дверь. Это было слишком, и Том пустил в ход кулаки. Подоспевшие солдаты скрутили его и посадили под замок. Когда выяснилось, в чем дело и кто он есть на самом деле, от него потребовали извиниться перед офицером. Возмущенный Кокрейн заявил, что лорд никогда ни перед кем не извиняется! В результате последовал вызов на дуэль. Они стрелялись на следующий день. Пуля француза задела ребро Тома. Он же угодил противнику в бедро, не причинив большого вреда. Честь была спасена, сатисфакция состоялась, и они расстались друзьями.