Знаменитые авантюристы
Шрифт:
Любым способом ей необходимо было найти тысячу фунтов или пойти на риск своего разоблачения. Сорок пять фунтов, вырученных ею за старинную табакерку, не могли ее спасти. И вот однажды она снова явилась в контору Фридиона с новым векселем на 4500 фунтов стерлингов. Получила она его якобы от Родса перед тем, как тот отплыл в Англию. В нем говорилось: «Я обещаю княгине Катерине Радзивилл выплатить 3 апреля будущего года сумму в 4500 фунтов стерлингов. Вексель подлежит оплате в ее доме „Крейл“ на Кенилуорт. С. Д. Родс». Для достоверности она показала письмо Родса, адресованное Шольцу. В нем Родс сообщал, что передал княгине несколько векселей для оказания помощи в издании газеты, но просил не распространяться об этом.
Фридион принял вексель, но за неимением в тот момент таких денег отказался тотчас его дисконтировать.
Между тем время шло и княгиня все больше волновалась: подходил срок выплаты по векселю. Это толкнуло ее обратиться в кредитную компанию «Острэлиен Лоан энд Дискаунт». Управляющий Мейер Вольф выслушал ее трогательную историю о Родсе, который выдал ей вексель на 4500 фунтов, чтобы поддержать газету, и согласился его принять с таким условием: пусть его удостоверит мистер Мичел — управляющий Стандарт Бэнк и близкий друг Родса. Княгиня нехотя согласилась, но с условием, что ее имя не будет при этом упомянуто. Она, видимо, знала, что Мичел находился в отъезде и его заменяет мистер Гардинер. Однако и он, и Нэшнл Бэнк отказались идентифицировать подпись. Не признали ее подлинной и в других местах. Тогда Вольф предложил обратиться к доктору Шольцу. Катерина понимала, что новый вексель не мог не вызвать у него подозрения. Тем не менее согласилась отправиться к нему. На другой день она явилась к Вольфу и протянула вексель, на обороте которого стояла подпись: «Уильям К. Шольц». Это был, конечно, отчаянный шаг с ее стороны, она балансировала над пропастью. Как и следовало ожидать, произошло худшее — Вольф отправился к Шольцу и показал ему вексель с его подписью на обороте. Шольц заверил, что никогда не подписывал его и вообще в глаза не видел княгиню.
Когда Вольф рассказал Катерине об этом, гневу ее не было конца. Потребовав возвратить вексель, она вырвала его из рук Вольфа и бросилась из комнаты. А встревоженному Шольцу объяснила, что произошла ошибка — речь шла все о том же первом векселе в тысячу фунтов, на обороте которого он еще раньше поставил свою подпись. И даже посоветовала, если к нему вновь обратятся с подобной просьбой, обратиться в полицию.
Однако срок выплаты тысячи фунтов неумолимо приближался. На банковском счету Катерины не было ни пенса. Каково же было удивление заимодавца, когда точно в назначенный день и час княгиня выкупила вексель. Но самое удивительное, что деньги заплатила не Катерина, а сам Фридион.
С этого момента история приобретает все более загадочный характер. В оборот был пущен еще один вексель в две тысячи фунтов. По словам Фридиона, когда вышел срок векселя в тысячу фунтов, к нему явилась княгиня и заявила, что не может выплатить деньги, вместо этого предложила ему акцептировать еще один вексель на сумму две тысячи фунтов, который, как она сказала, тоже получила от Родса. Вексель был принят, и почти тотчас же в контору Фридиона явился адвокат Джон Бернард, заявивший, что действует от имени некоего господина Лоува, и что его клиент готов немедленно оплатить вексель в две тысячи фунтов. Сделка состоялась, и княгиня получила обратно свой первый вексель на тысячу фунтов. Все это выглядело весьма странно.
Но кто же был этот господин Лоув, отдавший в долг деньги человеку, которого никогда даже не видел?! Притом не потребовал никаких гарантий! Все это оставалось загадкой.
Но главный сюрприз преподнесли газеты на другой день. На страницах «Кейп Аргус», а затем и в «Кейп таймс» появился набранный крупным шрифтом заголовок: «Господин Родс предупреждает: подпись его подделана». Далее приводилось сообщение лондонской «Таймс», опубликованное на ее финансовой странице: «Насколько нам известно, предпринимаются различные попытки вести переговоры об оплате векселей, под которыми якобы стоит подпись Сесиля Родса. К нам обратились с просьбой заявить, что если появятся в обращении подобные документы, то их следует считать поддельными».
Это означало, что Родс начал действовать против княгини. Ей следовало быть более осторожной. Но могло ли ее что-либо спасти?
Буквально на следующий же день после того, как появилось сообщение в «Кейп Аргус», Бернард пригласил княгиню Радзивилл к себе в контору. С ним вместе был Джон Кейзер, который представлял интересы Фридиона.
Бернард заявил, указывая на газеты, что испытывает большое беспокойство в связи с займом, сделанным от имени его клиента господина Лоува. И предложил направить телеграмму Родсу, находившемуся в Англии, с просьбой лично подтвердить вексель. Катерина не возражала. Но как вступить с ним в контакт, ведь он путешествует где-то в Шотландии. Не послать ли телеграмму Хоуксли, стряпчему Родса в Лондоне. Адвокаты согласились и тут же составили текст: «Пожалуйста, вышлите тысячу пятьсот фунтов. Крайне необходимо заплатить за вексель». Об ответе княгиня обещала тотчас известить адвокатов.
Газетные сообщения встревожили и Шольца. Катерина успокоила его, сказав, что ждет из Лондона подтверждения подлинности векселя. Она действительно отправила телеграмму Хоуксли, которого хорошо знала еще по Лондону и переписывалась с ним. Но это была не единственная телеграмма, отправленная ею в тот день. Другая телеграмма была адресована в Кейптаун, княгине Радзивилл. Получив ее, зашла к знакомому начальнику почты своего района и наплела ему о каком-то розыгрыше, который задумали ее друзья. Для этого, мол, нужно переделать на бланке место отправления. Почтмейстер отказался выполнить ее невинную просьбу. Но младший клерк, к которому она обратилась с тем же на другой день, оказался более сговорчивым. Он стер слово «Кейптаун» и вместо него вписал «Лондон». В телеграмме говорилось: «Сообщите, когда срок. Сколько? Постараюсь уладить пересылку из Лондона. Если невозможно, попросите друзей. Вряд ли они откажут. Пишите».
С этим текстом Катерина явилась к Бернарду. Но тот, на ее беду, сразу же заподозрил подлог, заметив, что слово «Лондон» написано на месте другого, стертого, которое начиналось на букву «К».
Настало, казалось, время положить конец всему этому мошенничеству и уличить княгиню Радзивилл. Ведь все несомненно указывало на то, что векселя фальшивые. Однако Бернард, как видно, не столько заботился о клиенте, сколько хотел втянуть княгиню еще глубже в мошенничество, чтобы она изобличила самое себя. Он предложил отправить еще одну телеграмму такого содержания: «Две тысячи фунтов к 20 сентября. Держатель требует телеграфного подтверждения. Сообщите о высылке». Катерина прибегла все к той же процедуре. Хоуксли она телеграфировала: «Завтра отсылаю письмо и все необходимые документы». После чего отправилась на почту и, проделав тот же трюк с помощью того же клерка, которому дала десять шиллингов «на конфеты», доставила Бернарду ответ от Хоуксли и почтовую квитанцию. Ответ из Лондона был лаконичным: «Хорошо. Скажите, что подтверждаю».
Теперь, думала Катерина, ее дело в шляпе. Но Бернард снова заметил подчистку. На почте, куда он отправился, без особого труда выяснил все обстоятельства «розыгрыша». Не долго думая, он сообщил княгине, что намерен предать дело прокурору. Катерина бросилась к ростовщику и под именем Мисс Смит заложила свои часы, золотую цепочку и брелок — все, что у нее осталось, но спасти ее это не могло, требовалась крупная сумма, чтобы выкупить вексель. Бернард наседал, грозил судебным преследованием, если она не покроет свой долг его клиенту Лоуву. К этому добавились требования кредиторов ее газеты, которая дышала на ладан. В отчаянии она бросилась к управляющему газеты Лавгроуву. О чем же она его просила? Ни больше ни меньше как подыскать человека, который смог бы оплатить новый вексель, якобы полученный ею от Родса. И что совсем уж странно, он, несмотря на газетное предупреждение, согласился ей помочь. Человека, которого он рекомендовал, звали господином Фоксом. Однако сам он не захотел дисконтировать вексель на сумму 6 тысяч фунтов стерлингов, предъявленный Катериной, а рекомендовал ей купца Дэвида Бенжамина. Это был весьма достойный джентльмен, игравший видную роль в финансовом мире и даже состоявший одно время вместе с Родсом в каком-то комитете. Он строго следил за своей репутацией и отказался обсуждать с княгиней дела у нее дома, пригласив пожаловать к нему в контору. Вот как он описывает то, что произошло там. «После короткой беседы, — свидетельствовал он, — княгиня сообщила мне, что находится в стесненных обстоятельствах в связи с изданием своей газеты, а затем вытащила из сумочки вексель, который якобы был составлен в ее пользу господином Родсом, бывшим премьер-министром. По-моему, он был датирован апрелем 1901 года. Я сказал ей, что это весьма любопытный документ. Прежде всего потому, что главная часть его заполнена очень небрежным почерком. Во-вторых, время выплаты установлено в девять месяцев, хотя обычно подобные финансовые документы составляются на три или, в самом крайнем случае, на шесть месяцев. Кроме того, там было сказано, что вексель подлежит оплате на дому у княгини, но я никогда не видел, чтобы вексель на такую значительную сумму подлежал оплате на дому какой-то женщины. Я не сказал ей о том, что видел предупреждение, помещенное Родсом в газете, но я все же знал о богатстве Родса и его безупречной финансовой репутации, тем не менее все эти обстоятельства показались мне весьма странными.
Затем княгиня сказала, что из этой суммы хочет получить три тысячи. Я ответил ей, что я не ростовщик и не оплачиваю векселей, и как бы невзначай, возвращая ей вексель, поинтересовался у нее, считает ли она эту подпись Родса подлинной. Она, в свою очередь, спросила меня, что я имею в виду. Я ответил, что если это и не подпись Родса, то очень хорошая подделка. После чего я спросил ее, каким образом она предполагает выкупить этот вексель, и тут она нетерпеливо вскочила со своего места, сказав мне, что я задаю слишком много вопросов, и покинула мой кабинет».