Знаменитые Козероги
Шрифт:
Закончив ГИТИС в 1958 году, Бероев вместе с женой попал в Театр Моссовета. Вот как об этом вспоминала Э. Бруновская: «Как-то Вадиму предложили роль в Театре имени Моссовета, а я пошла «показываться» вместе с ним. «Смотрели» нас художественный руководитель Юрий Александрович Завадский с Ириной Сергеевной Анисимовой-Вульф. Они нас знали, так как тоже преподавали в ГИТИСе. Анисимова-Вульф спросила: «Где ты работаешь?» – «Я к вам пришла», – отвечаю. «Вот и замечательно, – слышу в ответ, – а я считала, что вас куда-то услали». Нас приняли в труппу театра…»
Судя по всему, Завадский давно обратил внимание на талант Бероева и брал его в своей театр не случайно. Режиссер мечтал с помощью талантливых молодых актеров возродить былую славу своего театра, которая в последние годы заметно
Первым шагом на этом пути стал спектакль «Виндзорские насмешницы», премьера которого состоялась в мае 1957 года. Там Завадский придумал ход, который потом возьмут на вооружение многие режиссеры (тот же Юрий Любимов в Театре на Таганке). Перед началом спектакля Завадский решил устроить перед зданием театра карнавал: по улице должны были разъезжать ярко разукрашенные грузовики с факелами, свистульками, с жонглерами и клоунами, зазывающими публику на спектакль. Однако власти города не разрешили режиссеру это действо, поэтому пришлось ограничиться малым: в вестибюле театра зрителей встречал зазывала.
Заметим, что Завадский и Анисимова-Вульф родились в год Лошади: он – 13 июля 1894 года (Рак-Лошадь), она – 31 декабря 1906 года (Козерог-Лошадь). А Лошадь и Крыса – знаки недружественные. Как написано про них в гороскопе: «Столкновение с Лошадью для Крысы всегда ведет к бурным и сложным отношениям. Две противоположные стихии Огонь и Вода не смогут сосуществовать в мире и гармонии…» Поэтому говорить о каких-то человеческих предрасположенностях Завадского и Анисимовой-Вульф к Бероеву и его жене по этим показателям не приходится – все дело было в нужде в талантливых молодых актерах. Другое дело месячные знаки. У Завадского он не «монтировался» с бероевским, зато хорошо гармонировал со знаком Бруновской (Близнецы). А вот у Анисимовой-Вульф все было наоборот: удачное совпадение с бероевским знаком (оба Козероги) и неудачное со знаком Бруновской.
Когда Бероев и Бруновская пришли в Театр имени Моссовета, тот был только на пороге своего возрождения. Молодым актерам предстояло влиться в коллектив, в котором играла целая плеяда замечательных актеров, настоящих звезд театра и кино, – Любовь Орлова, Вера Марецкая, Ростислав Плятт, Николай Мордвинов, – и помочь им вернуть театру былую славу. В итоге уже спустя несколько лет, в 1963 году, театр явил театральному миру настоящий шедевр – обновленный спектакль «Маскарад», в котором Бероев сыграл одну из лучших своих ролей – Звездича.
Впервые Завадский обратился к «Маскараду» в 1949 году. Но тот спектакль так и не прогремел, поскольку нес на себе печать того времени – он был чисто реставраторский, приземленный. И теперь, возобновляя спектакль, мэтр режиссуры мечтал сделать его по-настоящему актуальным и созвучным своему времени. Как писали критики: «Завадский поставил философский спектакль, который восставал против тирании, страха, малодушия, предательства, против вселенского маскарада, на котором лежит «печать проклятья». Режиссер услышал трагический стон поэта. На сцене развертывалась трагедия поколения, которое «к земле прижал наш век». Сценическое действие пронизывала по-шекспировски масштабная мысль о человеческом падении, о разложении общества, лишенного идеалов».
Бероев играл своего Звездича на пределе человеческих страстей. По задумке режиссера, он играл не «мальчика-херувима», а скорее человека типа Печорина. Это был трагический персонаж, который стал одним из главных камертонов спектакля. То, как Бероев играл своего героя, буквально завораживало зал, заставляло его чуть ли не замирать при каждом его появлении на сцене. Особенно сильное впечатление на зрителей производила сцена, где Звездича отлучают от общества. Если у Лермонтова князю «едва кланяются», то в спектакле никто не отвечал на приветствие Звездича, все, отвернувшись, быстро расступались. Бероев так достоверно играл растерянность и смятение своего героя, что каждый раз, когда он убегал в этой сцене за кулисы, зал взрывался бурными аплодисментами.
Спектакль был создан за считаные месяцы. 16 октября 1963 года начались репетиции, а уже два месяца спустя, 15 декабря, состоялась премьера. После этого каждое представление «Маскарада» проходило при неизменных аншлагах. О нем с восторгом писала пресса, называя одной из главных сенсаций театрального сезона 1964 года. Бероев купался в лучах славы, что вполне закономерно: год Дракона (1964) для Крысы весьма успешен. Чего нельзя было сказать о следующем годе – Змеи (1965). Читаем: «В делах удачи можно и не дождаться – надо строить планы на будущее и продумывать дальнейшие ходы». Видимо, поэтому Бероева тогда обделили весомой наградой. Когда в апреле 1965 года спектакль «Маскарад» был удостоен Ленинской премии, награду получили только двое: Юрий Завадский как режиссер и Николай Мордвинов как исполнитель роли Арбенина.
После «Маскарада» о Бероеве заговорила вся театральная Москва. Он в мгновение ока превратился в одного из самых популярных молодых актеров столицы. Но эта слава не стала пропуском Бероеву в большой кинематограф, поскольку ролей, созвучных роли Звездича, тогда ему никто так и не предложил. В итоге им с женой пришлось соглашаться на то, что было. В 1963 году Бероев и Бруновская снялись в азербайджанском фильме «Самолеты не приземлились», который во всесоюзном прокате остался практически не замеченным и никаких особых дивидендов, кроме материальных, супругам не принес. Они получили на двоих приличный гонорар, который им тогда был очень необходим – молодая семья с маленьким ребенком на руках в деньгах постоянно нуждалась. Именно из-за возможности иметь дополнительный заработок Бероев и Бруновская устроились в те годы работать на радиостанцию «Юность» в качестве ее первых радиоведущих.
22 февраля 1964 года на широкие экраны вышел фильм «Самолеты не приземлились», а спустя пару месяцев Бероев (уже без жены) был утвержден в свой второй фильм – «Наш дом», который снимался на «Мосфильме». Режиссером ленты был Василий Пронин (24 июля 1905 года, Лев-Змея), гороскоп которого гармонировал с бероевским 50/50 (только по месячным знакам). И опять это была роль не уровня Звездича, а простенький фильм о современности.
Это была киноповесть о том, как протекают трудовые будни обычной московской семьи из семи человек: отец, мать, их четверо сыновей и брат матери. Если рассмотреть взаимоотношения этих людей сквозь призму гороскопа, то вырисовывается следующая картина – Бероев здесь угодил в весьма проблемный для себя коллектив. Почему? Дело в том, что ему (Крыса) подходила только киношная мать – Нина Сазонова (25 декабря 1916 года, Козерог-Дракон) – по обоим знакам полная гармония. А вот отец – Анатолий Папанов (31 октября 1922 года, Скорпион-Собака) – только по месячному знаку (Козерог и Скорпион хорошо ладят). «Дядя Коля», которого играл Иван Лапиков (7 июля 1922 года, Рак-Собака), не подходил Бероеву ни с какого бока: ни по месяцу, ни по году. Та же история, что с «отцом», была у Бероева и с одним из киношных братьев, которого играл Алексей Локтев (30 декабря 1939 года, Козерог-Кот) – гармония по месяцам и разлад по годам (Крыса для Кота – жертва). И уж совсем плохо было у Бероева с другим братом, который тоже оказался… Котом – Геннадием Бортниковым (1 апреля 1939 года, Овен-Кот) – здесь была дисгармония по всем позициям.
Заметим, что Бероев и Бортников были коллегами по Театру имени Моссовета (последний пришел туда в 62-м). У актеров было большое внешнее сходство, и они выглядели почти как реальные братья – что стало поводом к досужим разговорам о том, что Бортникова взяли в Театр имени Моссовета в качестве дублера Бероева. Доля истины в этих разговорах была, поскольку некоторые роли Бероева в театре на самом деле перешли к вновь прибывшему. Получилось, что Кот (Бортников) в реальной жизни «кушал» Крысу (Бероева). И это было не случайно.