Знаменитые шпионы XX века

Зорге Рихард

Голландская колония в Токио

Хотя мои связи с голландской колонией в Токио оборвались в начале 1939 года, ее тоже следует считать моим источником информации. Я посылал корреспонденции в газету «Амстердам Хандельсблатт», поэтому, естественно, имел контакты с голландскими дипломатическими и деловыми кругами. Из этих источников ко мне поступала информация о масштабах сопротивления голландской стороны японской экономической экспансии в Голландскую Восточную Индию. Кроме того, я получал много сведений о голландских, британских, а позднее и американских объединенных усилиях против экономической агрессии Японии в голландских владениях. Из голландских банковских кругов я мог получать отдельные материалы, касающиеся японо-голландской торговли, а также определенную информацию о внешней торговле, состоянии финансов и об общей экономической ситуации

в Японии. Однако с 1938 года, когда в результате европейской политики Германии ухудшились ее отношения с Англией и Францией, а также до некоторой степени и с Голландией, поступление сведений из этих источников прекратилось. В это время голландцы уже окончательно отвернулись от немцев и сблизились с англичанами и американцами.

Немецкие журналисты в Японии

Между немецкими журналистами в Японии и мной, естественно, существовала тесная профессиональная связь. Я часто встречался с Виссэ и Каровом из DNB¹², Шульцем из «Дойче Альгемайне цайтунг», Магнусом из Германского агентства экономических новостей и Зермайером из «Трансоушен пресс». Однако никто из них не имел ни малейшего представления о том, кем я на самом деле был и чем занимался. Разумеется, мы как журналисты обменивались мнениями о различных событиях и политической ситуации, дискутировали о различных проблемах и по журналистской привычке энергично поносили все, связанное с политикой. Среди других журналистов я считался очень хорошо информированным. Они не могли сообщить мне каких-либо стоящих новостей или сведений, а скорее, наоборот, стремились получить новости от меня. Однако, я хочу подчеркнуть, что никогда не сообщал никому из журналистов информацию, полученную от сотрудничавших со мной японцев, и секретные сведения, добытые в германском посольстве. За этим я строго и тщательно следил.

Я пользовался уважением среди других корреспондентов не только как известный немецкий журналист, но и как добрый товарищ, всегда готовый в случае необходимости протянуть руку помощи. Например, когда Виссэ уехал на родину в отпуск, я вместо него работал в DNB, или, если происходило что-либо, о чем надо быто во что бы то ни стало телеграфировать, а другие журналисты не знали, я ему сообщал об этом. Мы встречались не только в оффисе, но и обедали вместе и дома бывали друг у друга. С другой стороны, они, узнав, что я не хочу идти в агентство «Домэй» или в Информационное бюро японского правительства, тут же брали на себя заботу об этом. Меня считали немного беспокойным, роскошествующим журналистом. Конечно, они не знали, что помимо работы в газете я должен был выполнять еще очень многое. По этим причинам у меня быши дружеские отношения с немецкими спецслужбами.

Иностранные корреспонденты

Все другие иностранные журналисты были настроены антигермански и считали меня нацистским репортером, поэтому я был отдален от них. Наши отношения никогда не выходили за рамки обыгчнык деловык связей, а в 193 9 году вообще прекратились. До 1938 года у меня быто несколько профессиональных контактов с представителем агентства «Рейтер» Коксом и американцами Морином и Томпсоном, но по мере постепенного роста напряженности политической ситуации в Европе, и в довершение всего из-за смерти Кокса и высылки Морина и Томпсона из Японии, мои личные связи с иностранными корреспондентами практически сошли на нет. Сейчас в Токио нет почти ни одного иностранного корреспондента, которого бы я знал лично. Я всегда избегал Редмана, потому что он быт мне неприятен. Я ничего не знаю о шпионской деятельности, которую приписывают Коксу. Я считал его беспечным и простодушным человеком. Вообще-то говоря, у меня не быто интереса к иностранным корреспондентам. Поскольку Гюнтер Штейн и Вукелич уже имели возможность получать от них информацию, лично мне заниматься этим делом не быто необходимости.

Агентство новостей «Домэй» и японские журналисты

По тем же причинам с агентством «Домэй» я поддерживал отношения только первое время после прибытия в Японию, да к тому же они ограничивались всего лишь разовыми контактами. В последующем у меня полностью пропал интерес к агентству, поэтому даже такие отношения прекратились и я полагался, глав-ныш образом, на информацию, предоставляемую Штейном и Вукеличем, а также на сплетни со всего мира, которые собирал Виссэ. Он быт насмешником и страшно любил всякие слухи. Но говорю это не в плохом смысле, а просто в шутку.

С японцами, кроме тех, кто входил в мою разведывательную группу, в течение последних нескольких лет я старался по возможности

не встречаться. До этого вместе с другими немецкими журналистами я общался с коллегами из «Асахи», «Нити-Нити» и «Домэй». В последние годы я приглашал на ланч Мурату, Кума-саки и Мори из «Джапан Адвертайзер», но и это в каких-нибудь особых случаях и обычно вместе с другими немцами. Я приглашал их в рамках своих служебных обязанностей, имея при этом цель не создавать впечатления, что я окончательно оборвал связи с японцами. У меня и в мыслях не было тайных разведывательных целей, так как я хорошо знал, что не смогу получить от них интересной информации, и даже после того, как Мурата перешел в сферу бизнеса, я в отношении него занимал такую же позицию. До этого он по крайней мере давал мне кое-какую информацию о Накано и «Тохокай»⁶¹, но потом все его интересы свелись только к деньгам и выгоде .

Военное министерство

Мои отношения с пресс-группой военного министерства и с армейскими офицерами, с которыми меня знакомили генерал-майор Отт и полковник Матуки, не отличались от описанных выше . Можно сказать, что в последние годы у меня почти не было связей с такими людьми.

Через Отта и Матуки я познакомился с генералом Осимой и неоднократно встречался с ним. А после заключения японогерманского союза я даже брал у него интервью для моей газеты. Кроме того, в то время я познакомился с тогдашним полковником Манаки, майорами Ямагата и Сайго, с теперешним генерал-майором Муто и с другими офицерами, имена которых я позабыл. Из пресс-группы военного министерства я встречался с тогдашним полковником Сайто, и он часто приглашал меня вместе с другими немецкими журналистами. Я также несколько раз приглашал его как член группы немецких корреспондентов. У меня почти не было дел с его преемником Акиямой, но я встречался несколько раз с полковником Уцуномия и даже посещал его раз или два в Шанхае. В последний раз мы встречались с ним весной 1941 года.

Помимо перечисленных людей, я один раз брал интервью у посла Сиратори (до того как он заболел) и беседовал с ним так долго, как это было только возможно. Я также часто встречался с

⁶¹Накано Сэйго (1886—1943) — японский журналист, государственный и партийный деятель, в 1933 г. основал фашистскую организацию «Тохокай», с 1940 г. генеральный секретарь «Движения единства за укрепление трона».

Накано— политиком и партийным лидером. Кроме того, мне несколько раз довелось встречаться на приемах с адмиралом Ко-баяси. Нынешний министр иностранных дел Того очень давно однажды согласился на мою просьбу дать интервью, а затем мы раз или два виделись на приемах в посольстве.

По обыкновению министры иностранных дел при назначении на должность проводят пресс-конференции для иностранных корреспондентов, где и я присутствовал несколько раз. Но это не выходило за рамки обычных формальных пресс-конференций. Последняя, на которой я был, проводилась по возвращении министра иностранных дел Мацуоки из поездки в Германию и СССР.

МОИ ИССЛЕДОВАНИЯ В ЯПОНИИ Предисловие

Я был убежден, что для успешного достижения наших разведывательных целей необходимо глубокое понимание всех вопросов, хотя бы в малой степени связанных с нашей миссией. Другими словами, я полагал, что не следует уходить с головой только в техническую и организационную работу: получить указания, передать их членам группы, а затем отправить сообщения в московский центр. Как руководитель разведывательной группы, работающей за границей, я не мог придерживаться такой поверхностной точки зрения о своей личной ответственности. Я всегда полагал, что человек в моем положении не должен удовлетворяться только сбором информации, а стремиться к исчерпывающему пониманию всех проблем, связанных с такой работой. Я был уверен, что сбор информации сам по себе, несомненно, важное дело, но более важной является именно способность тщательно проанализировать информацию, ухватить суть политики в целом и дать ей оценку.

Хотя задания, которые мы получали из Москвы, не допускали произвольного толкования, думаю, не менее важным было то, что мы находили и информировали о новых направлениях работы, новых проблемах и ситуациях, возникавших в ходе нашей деятельности еще до того, как их замечала Москва. Такая работа, разумеется, требовала непрерывного и исчерпывающего анализа и изучения японских проблем. Если бы я проявил неспособность оценивать возникавшие проблемы и принимал ошибочные решения, я, вероятно, стал бы посмешищем в глазах моих японских сотрудников. Если бы считалось, что я не обладаю аналитическими способностями и обширными знаниями, то я,