Знаменитые Водолеи

Глоба Павел Павлович

По гороскопу Абдулов был астрологическим «клоном» мачехи Высоцкого Евгении Лихолатовой – Козерог-Лошадь (29 декабря 1942 года). Поэтому у Высоцкого и Абдулова была гармония из разряда 50/50 – только по годовым знакам, поскольку Тигр и Лошадь из одной астрологической команды. Что касается взаимоотношений Водолея и Козерога, то последний, являясь диктатором по натуре, не приемлет свободолюбия второго. В итоге отношения Высоцкого и Абдулова сложатся противоречиво: то они будут неразлейвода, то подолгу будут отдыхать друг от друга.

К концу 60-го года Высоцкий был занят в шести спектаклях, но настоящими ролями это назвать было трудно, так как все ограничивалось несколькими, часто бессловесными, выходами на сцену. Высоцкий был откровенно

разочарован. И понять его было можно. Дело тут было не только в том, что ему там не находилось больших ролей, а в том, что Высоцкого уже тогда начал терзать внутренний конфликт (как с его собственным внутренним Я, так и со средой, его окружавшей) и ему для выброса эмоций нужны были созвучные этому пристанища. В песне таковым стал блатной репертуар, а вот с театром тогда вышла неувязка – он его не нашел («Таганка» тогда хоть и существовала, но это был театр сугубо прогосударственный, творивший в жанре социалистического реализма, а в либеральный «Современник» Высоцкого, когда он надумает туда попасть, просто не возьмут). Короче, Высоцкий оказался в чуждом для него месте. Театр имени А. Пушкина при Борисе Равенских взял крен в зрелищную, балаганную сторону, а Высоцкому нужен был театр социальный, конфликтный.

Единственным светлым эпизодом в тогдашней творческой биографии Высоцкого было его приглашение осенью 60-го на съемки фильма «Карьера Димы Горина», в котором он получил роль гораздо шире и интереснее, чем в «Сверстницах». У режиссерского пульта фильма стоял еврейско-армянский тандем в лице Льва Мирского и Фрунзе Довлатяна. Отметим этот факт, поскольку в жизни Высоцкого люди именно этих национальностей будут играть существенную роль, часто определяя его судьбу.

Что касается зодиакальной совместимости этих людей с Высоцким, то она выглядела следующим образом. Мирский был Тельцом-Быком (7 мая 1925 года) и являлся векторным «хозяином» Тигра-Высоцкого. А Довлатян (26 мая 1927 года, Близнецы-Кот) был из дальних «родственников» Высоцкого: во-первых, по месяцам (Водолей и Близнецы из одной стихии Воздуха), во-вторых, по годам – тоже из «кошачьих». Правда, кошки они были разные, но для делового сотрудничества этого родства вполне хватало.

Однако отметим, что оба режиссера вспомнили о Высоцком в тот самый момент, когда он уже не надеялся попасть в их картину. А началось все в середине июля 60-го, когда Высоцкий принял участие в пробах на одну из ролей в фильме (они проходили в Большом ботаническом саду в Москве). Высоцкий пробовался сначала на роль шофера Софрона – шебутного парня из бригады монтажников, а потом – на роль бригадира монтажников Дробота.

Однако эти пробы Высоцкого не произвели должного впечатления на руководство студии, и оно утвердило на роль Софрона актера Льва Борисова (брат актера Олега Борисова; в 90-е Лев прославится ролью Антибиотика в телесериале «Бандитский Петербург»). Именно он и отправился на натурные съемки в Карпаты, в город Сколе (полтора часа на электричке от Львова).

Съемки там начались 17 сентября и шли вполне благополучно. Но спустя неделю у молодых режиссеров стали возникать проблемы дисциплинарного характера. Особенно много хлопот стал доставлять им Лев Борисов. Во-первых, он стал учить режиссеров-дебютантов, «как надо снимать кино». И это было вполне в духе его зодиакального знака – Петух (8 декабря 1933 года, Стрелец-Петух). Читаем в гороскопе: «Петух никогда не скупится на советы. Причем говорит он то, что думает, и даже тогда, когда еще не успевает все толком обдумать. Именно из-за этого многие окружающие Петуха люди не в восторге от общения с этой бесцеремонной личностью, которая, похоже, даже и не задумывается над тем, что мнения других надо уважать, а их чувства – щадить».

Во-вторых, Борисов еще и дисциплину нарушал – позволял себе приходить на съемочную площадку «подшофе». В итоге терпение режиссеров лопнуло. 26 сентября Борисову объявили, что договор с ним расторгнут и он может уезжать обратно в Москву. А в столицу полетела срочная телеграмма на студию, чтобы в Сколе был прислан другой исполнитель – Высоцкий. И это при том, что режиссеры прекрасно были осведомлены о том, что тот тоже любил «заложить за воротник», однако ему этот грех был милостиво прощен. Так в послужном списке нашего героя оказалась первая относительно крупная роль в кино – шофер монтажников Софрон.

Тем временем наступил антикармический год для Тигра-Высоцкого – год Быка (1961). В нем должны были произойти события, которые могли определить его жизнь на ближайшие несколько лет. И они произошли.

Молодая жена Высоцкого Иза Жукова, напрасно прождав приглашения в Театр имени А. Пушкина, вынуждена была уехать из Москвы в один из драмтеатров Ростова-на-Дону. Следом за ней готовился отправиться и Высоцкий, которому работа в пушкинском театре откровенно опостылела. Однако судьбе было угодно распорядиться по-своему. Внезапно одна за другой Высоцкому стали подворачиваться эпизодические роли сразу в нескольких фильмах. В мае он снялся в телеспектакле «Орлиная степь», в июле – в картине «Увольнение на берег». Но это все были эпизоды, поэтому большого внимания не заслуживали. А вот роль в фильме «713-й просит посадку» (американский морской пехотинец) – другое дело. Но главное – на тех съемках круто изменилась личная жизнь Высоцкого.

В картину его привел (вернее привела) один человек – второй режиссер фильма Анна Давыдовна Тубеншляк (19 июня 1918 года, Близнецы-Лошадь), которая по гороскопу идеально подходила Высоцкому – между ними была «стихийная» (Водолей и Близнецы из одной стихии Воздуха) и «командная» гармония. Вот как она сама вспоминает об этом:

«Володю Высоцкого я нашла раньше: договор на съемки мы с ним подписали еще в июле… Как-то я была в московском театре Пушкина и обратила внимание на молодого человека с гитарой – у него было очень любопытное, неординарное лицо. Если честно говорить, я даже не помню, в каком спектакле я его видела – у него там была проходная роль (как почти во всех спектаклях пушкинского театра, где он принимал участие. – Ф. Р.). Вот так я и познакомилась с актером этого театра Володей Высоцким, записала его координаты и сказала, что обязательно вызову его на пробу. Всенепременно. Мы с ним распрощались.

Тут же меня встретил Борис Петрович Чирков, с которым я очень много лет была в самых дружеских отношениях – мы даже одно время вместе работали в ленинградском ТЮЗе. Он в это время работал в театре Пушкина и спросил меня: «Кого выудила?»

– Высоцкого.

– Он парень очень одаренный, но ты с ним натерпишься.

– Ну что ж – не он первый, не он последний, – сказала я.

Володя работал в театре Пушкина только второй сезон, но, очевидно, показал себя в каких-то делах не лучшим образом, я так полагаю. Я не стала выяснять, в каких именно, потому что, честно говоря, меня это не волновало: меня интересовал прежде всего сам актер…

А с Людмилой Абрамовой дело вышло так. На главную женскую роль была утверждена актриса Нинель Мышкова, но она уехала в Киев, пробовалась там в какую-то двухсерийную картину – ей это показалось значительно интереснее нашей работы, и перед началом съемок, когда все актеры были уже утверждены, мы остались без главной актрисы. Надо было в срочном порядке искать нужную даму, и меня отправили в Москву…

Первым учреждением, в которое я кинулась, был ВГИК. Поначалу я стала смотреть старшекурсников, потому что, согласитесь, дама на такую роль должна быть неизвестной, интересной, «зазывной» – я бы даже сказала. Мне предложили курс… честно говоря, я уже не помню, у кого училась Люся. Я увидела барышню высокого роста с очень любопытным лицом, посмотрела на нее и решила: «Это то, что нам надо!» Мы поговорили, сели в какой-то городской транспорт, поехали к ней домой, предупредили бабушку и маму и, испросив разрешения во ВГИКе, мы в тот же день уехали в Ленинград…»