Знаменитые женщины Московской Руси. XV—XVI века
Шрифт:
Торжественный обряд венчания Дмитрия-внука на великое княжение состоялся 4 февраля 1498 г. в Успенском соборе Кремля. В нем участвовали митрополит Симон с 13 представителями высшего духовенства, Иван III и виновник торжества Дмитрий. Предварительно в центре храма на особом помосте установили три стула, покрытые дорогими тканями. На налой положили великокняжеские регалии: шапку Мономаха и бармы (оплечья), закрыв их покрывалом.
Церемония началась с того, что великий князь с внуком вошли в центральные двери собора. Там их встретил митрополит Симон и благословил крестом. После этого дьяконы начали петь им многолетие. Затем начался молебен в честь Пресвятой Богоматери.
Обращаясь к митрополиту, великий князь сказал следующее: «Отче митрополите! Божиим велением от наших прародителей великих князей старина наша то и до сех мест: отцы велиые князи сыном своим первым давали княжество великое, и отец мой князь великый мене благословил великим же княжеством, а яз был своего сына перваго Иоанна при себе же благословил княжеством. Божиа пакы воля состалася, сына моего Иоанна не стало, а у него остался первой сын его Дмитрий, и мне его Бог во сына моего место. И яз его ныне благословляю при себе и опосле себя великим княжеством володимерскым и московскым, и новгороцким, и тферским. И ты бы его, отче, на великое княжество благословил»{511}.
Митрополит благословил Дмитрия, произнес ряд молитв и повелел архимандритам принести бармы. Их передали великому князю, и он возложил их на Дмитрия. Потом принесли шапку Мономаха, и Иван III возложил ее на голову внука. В этих регалиях Дмитрий сел рядом с дедом и митрополитом на приготовленный стул.
После молитв и многолетия двум великим князьям все стали поздравлять их. В числе первых были княжичи Юрий и Дмитрий Жилка. В конце церемонии митрополит и Иван III произнесли поучения Дмитрию-внуку, в которых главными словами были: «Имей страх Божий в душе, будь послушен государю, люби правду, милость и суд прав, имей попечение от сердца о всем православном христианстве»{512}.
Все завершилось посещением Дмитрием главным кремлевских соборов. Во время выхода из них княжич Юрий осыпал его золотыми и серебряными монетами. После завершения торжества внук отправился сначала к деду, видимо, для выражения благодарности, потом к матери Елене Стефановне. Ей, очевидно, не полагалось присутствовать на венчании в Успенском соборе{513}.
В тексте Чина нет данных о том, что на церемонии присутствовали и княжич Василий с Софьей Палеолог. Но отмечено, что Иван III известил своих племянников, удельных князей Ивана и Федора Борисовичей, о том, что благословил на великое княжение Дмитрия-внука. Сообщения об этом событии были отправлены также в Рязань, Псков, Новгород и в Казань{514}.
После венчания внука на великое княжение Иван III начал активно защищать Стефана Великого от нападок поляков. Весной 1498 г. он направил к нему Федора Аксентьева, который должен был наладить тесные взаимоотношения господаря с крымским ханом Менгли-Гиреем. В итоге хан даже вознамерился заключить договор со Стефаном против польского короля Яна Альбрехта и великого князя Литовского Александра Казимировича{515}.
Исследователи предполагают, что в 1498 г. Иван III уже планировал начать войну со своим зятем Александром Кази-мировичем, поэтому шел на тесное сближение со Стефаном Великим и Менгли-Гиреем, видя в них реальных союзников{516}.
Получалось, что возвышение Дмитрия произошло не потому, что он был выбран великим князем как наиболее достойный наследник, а потому, что это было выгодно ему при подготовке войны с великим князем Литовским. И внук, и Елена Волошанка были лишь пешками в большой игре Ивана III на международной арене. Их собственные достоинства и поступки, очевидно, никакой роли не играли. Ведь какую-либо самостоятельную роль при великокняжеском дворе они не могли играть. Дмитрию было только 15 лет, а Елена находилась на положении вдовы не взошедшего на престол княжича.
Война с Александром Казимировичем нужна была Ивану III для того, чтобы закрепить за собой земли бежавших к московскому двору литовских князей и привлечь на свою сторону православное население Литвы. Ведь своей целью он ставил объединение всех древнерусских земель под властью Москвы{517}.
В числе своих главных союзников великий князь видел крымского хана Менгли-Гирея и Стефана Великого. Но при этом он пытался наладить дружеские отношения и с турецким султаном Баязидом, у которого в то время были добрососедские отношения и с крымским ханом, и с молдавским господарем. Однако осенью 1498 г. в Москве узнали, что Стефан заключил антиосманский союз с Польшей, предав интересы Русского государства{518}.
Это свидетельствовало о том, что для России в борьбе с Литвой молдавский господарь уже не мог считаться надежным помощником. Поэтому в конце года Иван III, видимо, осознал, что напрасно сделал ставку на внука и наложил опалу на сына и супругу. К тому же из Вильно до него доходили вести о том, что его дочь Елена подвергается гонениям за верность православию, но от своей веры не отступает. Получалось, что либо ее супруг Александр Казимирович нарушал договор о браке, либо этот договор был составлен неудачно и оставлял лазейки для склонения Елены к католичеству{519}.
По приказу Ивана III началось расследование этого вопроса. В ходе его, по мнению некоторых исследователей, была выявлена вина лиц, которые вели переговоры с Александром Казимировичем о его браке с московской княжной. Это князья Патрикеевы и С. Ряполовский. Все они были сурово наказаны{520}.
Правда, С.М. Соловьев полагал, что эти князья были противниками Софьи Палеолог и ее сына. Они, по его мнению, поддерживали Дмитрия-внука и Елену Волошанку и за это поплатились{521}. Хотя в источниках никаких данных на этот счет нет, мнение Соловьева поддержали советские исследователи, в частности А.А. Зимин. Он полагал, что Патрикеевы, как и Федор Курицын, входили в группировку Елены Волошанки и ее сына{522}.
Это мнение было подвергнуто критике С.Б. Веселовским, который считал, что именно Софья и Василий были «лидерами аристократических кругов, Елена же с Дмитрием — лидерами дворянства»{523}. В итоге в трудах историков ситуация при дворе Ивана III в конце XV в. представлялась как борьба группировок Софьи и Елены за лидерство. За ней великий князь якобы наблюдал со стороны.
На наш взгляд, главным в это время было активное вступление Ивана III в борьбу с Литвой за «киевское наследие». Поэтому к окружавшим лицам он относился только с точки зрения пользы, которую они могли принести ему в данном деле. Всех вольных или невольных противников он сурово наказывал, помощников — награждал и приближал к себе.