Знамя химеры
Шрифт:
Барона Глока посчитали мелкой фигурой, и он избежал плахи, его даже оставили на службе, но в один прекрасный день он не выдержал. Если раньше городская стража поддерживала порядок и выслеживала преступников, то теперь занималась только поисками мифических заговорщиков. Плюнув на три десятка лет службы, капитан Глок швырнул в лицо эльфийского наместника прошение о своей отставке и ушел.
Отставка вылилась в продолжительное пьянство. Глок был противен сам себе, но не переставал пить, стараясь хотя бы крепким вином заполнить пустоту в душе. День за днем было множество
Этот день прошел как обычно. То есть, ВЕРОЯТНО, как обычно. Справедливости ради надо сказать, что Глок совершенно не помнил, как начался этот день и сколько он выпил. Было много вина и какие-то смутные тени, были пьяные песни в обнимку с такими же пьяными рожами; наконец он забылся сном прямо за столом, уставленным пустыми бутылками.
В пьяном забытьи ему пригрезился чей-то разговор. Один голос был странно знакомым, но Глок знал: его хозяин давно мертв. Остатки сознания отметили, что его тело подняли из-за стола и куда-то понесли, он хотел воспротивиться, но сил не хватило даже на то, чтобы разлепить глаза. До него донесся возмущенный возглас трактирщика и чей-то грубый ответ, потом его подняли по каким-то ступенькам и бросили на постель, где он и заснул.
Его пробуждение было сложно назвать приятным: во рту было сухо, голова и тело болели так, словно его использовали вместо бревна тарана. Переборов боль и головокружение, Глок осмотрелся. Он находился в небогато обставленной, но чистой комнатке таверны. Его одежда была вычищена и аккуратно сложена на грубом трехногом табурете рядом с постелью. Через небольшое окошко пробивались лучи солнца, освещая его ночное пристанище.
Внимание Глока привлек скрип распахнувшейся двери, в нее вошла закутанная в плащ фигура в скрывающей лицо маске. Даже замутненное похмельем сознание Глока отметило, что под плащом пришельца скрывается кольчуга. Незнакомец плотно закрыл дверь и задвинул засов, после чего повернулся к нему и снял с лица маску.
— Допился! — прошептал Глок, глядя в открывшееся лицо. — Уже начали мертвецы мерещиться.
Он огляделся по сторонам в поисках спасительной бутылки вина. Между тем посетитель встал около его постели.
— Выглядишь хуже некуда, Глок, — усмехнулся он столь знакомым голосом.
— Это сон, просто дурной сон… — пробормотал барон, закрывая глаза.
В реальность его вернули несколько довольно сильных пощечин.
— В твоих снах тебя часто бьют? Кстати, тебе ничего не напоминает эта картина? Вспомни: три или четыре года назад ты уже был в этой комнатушке, только на постели пьяно храпели два других тела.
— Это правда вы, мой принц? — Дрожащими руками Глок вцепился в руку внезапно воскресшего повелителя, боясь, что от его прикосновений наваждение исчезнет.
— Еще пару раз врезать тебе по морде, чтобы ты убедился? — спросил Леклис. — Приведи себя в порядок, капитан, у нас с тобой много работы.
Лицо принца исказила жестокая ухмылка, больше похожая на оскал рассерженного волка.
—
Раньше он всегда смотрел мне в глаза, впрочем, в последнее время мало кто был в состоянии выдержать мой прямой взгляд.
— В какую сторону? — спросил я, разглядывая капитана.
За прошедшие несколько часов Глок успел привести себя в полный порядок. Исчез замызганный пьянчужка с трясущимися руками и отсутствующим взглядом. И вернулся тот Глок, что когда-то учил меня правильно держаться за меч и вытаскивал меня из вонючих кабаков Старого города.
— Не знаю, принц. — Он снова настороженно посмотрел на меня. — Вы уже не тот беззаботный юноша, любимчик судьбы, которого я когда-то знал.
— Тот юноша уже несколько раз умер, Глок, — прошептал я, откинув с лица непослушную прядь волос. — Он умирал на том проклятом поле, чуя запах крови, слыша истошные крики и вопли умирающих, видя своих друзей, сваленных в кучу, словно падаль. Он умер, пробитый стрелами на Арене казней, под веселый гомон жаждущей крови толпы. Был затравлен, словно дикий зверь, в Потерянной долине. Он был замучен в пыточных застенках, истек кровью на каждой из трех стен Железного холма. От него осталась только эта пустая оболочка с душой, выжженной ненавистью.
— Нельзя жить одной ненавистью, — покачал головой старый вояка.
— Ты не первый мне это говоришь.
Раздался осторожный стук в дверь. Я поспешно надел на лицо маску и накинул на голову капюшон. Стук повторился, но на этот раз стучали громче и настойчивей.
— Войдите! — громко произнес я, машинально положив руку на эфес Химеры.
Дверь отворилась, в комнату вошел высокий незнакомец, на вид я бы не дал ему и тридцати. Лицо вошедшего, в котором были заметны характерные эльфийские и человеческие черты, было бледным, словно у вампира, но в узких щелочках глаз не было заметно красноты, столь свойственной представителям Анклава.
По добротной, но не обремененной драгоценными побрякушками одежде его можно было бы принять за небогатого купца или крепко стоящего на ногах мастерового. Но опытный глаз сразу замечал скрытую под одеждой «гномью рубашку» — тонкую кольчугу до пояса с короткими рукавами. На поясе незнакомца висел длинный охотничий нож и кинжал с усиленной гардой для защиты и для захвата оружия противника. У него за спиной маячило несколько громил довольно подозрительного вида: встреча с такими личностями в глухом и темном переулке могла закончиться весьма плачевно для вашего кошелька.
— Ждите здесь, — кивнул незнакомец громилам и, закрыв дверь, прошел в комнату.
— Можете снять свою маску, ваше высочество, — ошарашил он меня. — И не спешите вытягивать свой меч, я пришел предложить вам свою помощь.
— Нам не нужна помощь твоей грязной гильдии! — зарычал Глок, поднимаясь со своего места и яростно сжимая кулаки. Похоже, он всерьез намеревался броситься на вошедшего.
— Сядь, капитан! — приказал я, слегка повысив голос, и Глок сел на свое место, продолжая метать в своего собеседника яростные взгляды.