Знание-сила, 2002 №03 (897)
Шрифт:
В 1963 году третья мировая война не началась вовсе: ужас перед ядерным оружием и накопленный опыт осознания, рефлексирования своих и чужих намерений и поступков дали свои плоды.
А события сентября 2001 года – вернемся к началу – с новой остротой поставили фундаментальные вопросы, которые с каждым годом становятся все более актуальными. Как на нынешнем этапе может существовать «большой мир» всего человечества, объединяющий миры локальных цивилизаций? Каким путем идти, чтобы все больше «становящаяся» глобализация не сметала эти локальные миры, не заставляла их сопротивляться «огнем и мечом»
Наверное, единственный путь – исходя из предпосылки «доброй воли» – стремиться возможно лучше понимать своих партнеров и возможно искреннее и яснее заявлять о своих намерениях.
А для этого: вести диалог, чтобы понять, что и как партнер понимает в том, как ты понимаешь то, как он понимает тебя, и так далее – до достижения нужного результата.
Совсем как в известном переводе Маршака:
Иль думал, что я думала, Что думал он: я сплю.Вот эти «думал… думала… думал» и есть ступени рефлексии, позволяющей приблизиться к содержательному осмыслению позиции партнера и его намерений, а равно – к осознанию самого себя.
Рефлексивные процессы и их влияние на самые различные стороны жизни стали в последние годы предметом изучения со стороны многочисленной группы исследователей из самых разных областей.
Этому и посвящена «Главная тема» этого номера.
Слыть миротворцем – или быть им?
Владимир Лефевр.
.. .Америка поставила блестящий эксперимент «политкорректности»
внутри страны. – А вовне?
Этот разговор скорее всего о самом себе, чем о каких-то абстрактных вещах.
В 1975 году мы с женой усыновили мальчика-вьетнамца из Южного Вьетнама. У ребенка – психическая травма. Последствия войны? Что ему пришлось пережить, когда бежал, спасая свою жизнь? Танки вошли в город… Через несколько месяцев мы узнали, что он происходит из знатного рода. Отец его был мэром города. Но вот травмирующий элемент, как это ни странно, не эта история, а история его деда.
Его дед, местный князь, пришел в американский госпиталь. Там было отделение по приему беженцев… И маленькая очередь – несколько крестьян, которые низко поклонились аристократу и предложили ему пройти без очереди. Американский сержант был крайне возмущен этим. Он окриком велел пожилому человеку встать в конец очереди. Жители умоляли его, причем там был местный учитель, который объяснял, что это – традиция, уважение к аристократии. Дед мальчика вынужден был уйти домой, так как не хотел обострять ситуацию. Пришел домой. Через несколько часов умер.
Маленький эпизод. Действительно. с одной стороны, права человека одинаковы для всех. С другой – глубокие местные традиции, представления о том, как вести себя достойно, и у каждого народа они свои. На этом примере мы видим, как высокие принципы могут входить в противоречие просто с реальностью и с элементарным человеческим достоинством. И так, к сожалению, происходит очень часто. Наша страна (Америка), к сожалению, в этом отношении очень нечувствительна. Мы гипертрофируем некоторые национальные американские черты и принципы, считая их универсальными, единственно возможными. И во многих случаях, сталкиваясь с представителями других культур, вызываем ненависть к себе, потому что ведем себя, с точки зрения местных жителей, надменно, беспринципно, рассматривая иные народы как недостаточно развитые.
Обратите внимание: в журнале, который здесь мы получили, есть статья Стюарта. Она написана с позиций культурного превосходства. Именно с этой точки зрения россияне рассматриваются как дети, интеллектуально недостаточно развитые. Это очень показательная статья. Очень много ненависти в России к Америке. Вполне обоснованной ненависти. Но следует просто посмотреть на самих себя. В связи с этим я хотел рассказать об идее контролируемой конфронтации. Она началась с «двух этических систем» (к этому я пришел в 1979 году).
I этическая система:
субъект поднимается в собственных глазах, когда он идет на жертвенный компромисс.
II этическая система:
когда он идет на жертвенную конфронтацию.
У меня были очень веские основания считать, что это то качество этической системы, по которому американская культура и российская (советская) фундаментально различались.
Все этические элементы советской пропаганды, вся система преподавания в школе были координированы по принципам второй этической системы.
«Нужно любить Родину». «Нужно быть хорошим товарищем». Много рекомендаций было, и все они, в сущности запреты, были сформулированы как призывы.
Владимир Лефеер, доктор психологии, профессор Калифорнийского университета
Можно ли представить, чтобы американская педагогика основывалась на подобной системе запретов?
Я счел тогда это чрезвычайно важным и решил рассказать об этом президенту Соединенных Штатов.
Меня, конечно, высмеяли.
В то время я как раз получил американское гражданство, приехал в Вашингтон и позвонил в Белый дом. Меня спросили: «Что у вас за причина?». «Мне кажется, – ответил я, – это чрезвычайно важно для понимания природы советско-американских отношений».
Мне сказали, что перезвонят через два часа.
Через два часа перезвонили и пригласили в Белый дом. Меня принял не президент, а принял гораздо более важный человек – Джек Мэттлок. Некоторые из вас знают, тогда он был консультантом президента по стратегическим вопросам. По существу, это был главный интеллект Америки. Потом он долгие годы был послом Соединенных Штатов в Москве.