Знание-сила, 2002 №09 (903)
Шрифт:
Анна приказала М. Г. Головкину, А. М. Черкасскому и новгородскому архиепископу Амвросию выработать условия, на которых новый порядок престолонаследия «в действо произвести»: следует ли передать престол сразу матери или сначала дочерям. Ее интересовало также, можно ли ограничиваться детьми от данного супружества. Из этого следовало, что в конце 1741 года российскому престолу угрожал еще и развод. Предусмотрительный Остерман оставил протокол совещания 3-4 ноября 1741 года, где четверо сановников определяли дальнейшую судьбу династии. За два дня они решили распространить право наследования на сестру императора, вопрос же о немедленном воцарении матери остался открытым.
Как и во всех других вопросах, в данном вопросе среди советников единства
По-видимому, окончательное решение так и не было принято за те три недели, что оставались до нового дворцового переворота, о котором правительница и не мыслила. Она была удивительно доверчива: предупреждавшему ее об опасности Остерману она после разговора с цесаревной Елизаветой велела передать, что та «ничего не изволит ведать». Через два дня Анна уже была пленницей.
Переворот был неизбежен. Бессилие и раздоры в правительстве Анны быстро привели к падению престижа «брауншвейгского семейства» и у гвардии – единственной организованной политической силы в России, и в глазах правящего круга. Не помогли ни лавры «избавителей» от злодея Бирона, ни даже военный успех – победа над шведами при Вильманстранде.
Почему же добрая, интеллигентная правительница не смогла удержаться на престоле, который с успехом занимали даже более неспособные и уж точно менее симпатичные особы? Несомненно, какую-то роль сыграло патриотическое чувство против «засилия» немцев, хотя, как нам кажется, оно сильно преувеличено.
Успех переворота 1741 года объясняется, конечно, не только тем, что простодушную регентшу удалось обмануть. Она оказалась совершенно непригодной для созданного Петром I политического режима, в котором все нити и рычаги были замкнуты на ключевой фигуре императора без какого-либо разделения прав и обязанностей с другими институтами власти. При самом Петре такая система была динамичной. Но как только место «Отца отечества» заняла фигура, не имевшая его способностей и воли, «дворские бури» оказались неизбежными.
Юная правительница «не подошла» сложившейся системе управления не вследствие своего легкомыслия – Анна Иоанновна и Елизавета были не более компетентными; но она допустила такой развал в правящей верхушке, который представлял опасность для функционирования самой государственной машины. Неспособность Анны создать свою «команду» и управлять ею означала в итоге такую изоляцию правящей группы, что привело к парадоксальному успеху «солдатского» заговора Елизаветы. В отличие от других дворцовых переворотов, в 1741 году победившая сторона не имела никакой «партии» среди вельмож и офицеров!
Анну никто не собирался защищать, вся верхушка тут же признала законной новую власть и сохранила свои позиции. Длительное и стабильное царствование Елизаветы объясняется отнюдь не только его «национальным» характером: при всем несходстве со своим великим отцом новая императрица умела держать под контролем и использовать в своих интересах борьбу придворных группировок, она была хитрее.
Анна вполне могла бы быть, например, английской королевой. В иной, более устойчивой политической системе ей ничего не угрожало. Но условия России были ей не по плечу. И все же за прикосновение к власти она заплатила слишком дорого. Вопреки обещаниям победившей Елизаветы, брауншвейгское семейство не отпустили за границу. Его ждало заключение сначала в Риге, затем в Динамюнде (нынешний латвийский Даугавпилс) и, наконец, в Холмогорах, где Анна Леопольдовна и умерла после родов в марте 1746 года. Гордая принцесса сумела и здесь выдержать характер – она не обращалась к императрице с просьбами о свободе. А на запоздалые упреки мужа в беспечности отвечала, что довольна и тем, что при перевороте «отвращено всякое кровопролитие».
Свидетельства обвиненных
Г. Зеленко
В ошеломляющей книге педантично-добросовестного Олега
Назначены с продвижением (комначсосгав сухопутных войск и ВВС, без политсостава):
высшая группа (генерал – маршал): 1935 г. – 105 чел.; 1937 г. – 585 чел.; 1939 г – 1674 чел.;
старшая группа (майор – полковник): 1935 г. – 2750 чел., 1937 г – 7602 чел.; 1939 г. – 37761 чел.
Сдержанно назвав рану, нанесенную Сталиным Красной армии, «полусмертельной», О.Ф. Сувениров разъяснил, что «просто физически залечить (ее) за пару предвоенных лет было невозможно, какие бы неимоверные усилия ни прилагались». С горечью он добавил: «…Опозорить, уволить, а то и уничтожить командира полка, дивизии, корпуса можно было в те годы практически одномоментно, а чтобы подготовить его в соответствии с требованиями современной войны, нужны были даже не одно десятилетие, а полтора-два. А у нас месяцы считанные оставались…».
В этом году исполняется 65 лет первому и, пожалуй, самому свирепому этапу разгрома Красной армии руками Сталина и его присных. Потеряв около сорока тысяч командиров и специалистов, армия была обезглавлена: таких потерь она не понесла даже в тяжелейшие годы Второй мировой войны.
Июнь 1937 года – начало этого разгрома.
Выпущенная журналом «Нева» книга Юрия Финкельштейна «Свидетели обвинения» посвящена предыстории разгрома, его центральному пункту – процессу над Тухачевским, Якиром, Уборевичем и другими генералами, а также ближним и дальним последствиям. Последствия эти, увы, не заставили себя долго ждать: гром грянул ровно через четыре года, в июне 1941-го.
Книга написана вдумчивым исследователем и при этом читается с большим увлечением. Она вносит ряд новых акцентов в представление о событиях той эпохи и, безусловно, должна занять свое место в библиотеках тех, кто интересуется историей минувшей войны. Должна, но вряд ли займет, потому что ее тираж – всего тысяча экземпляров.
В книге три центральных героя: Тухачевский, Власов, Новобранец.
Генералу Власову посвящен большой объем книги. Ю. Финкельштейн добросовестно и пытливо стремится разобраться в феномене Власова: предатель и подлец, герой антисталинского движения, несчастный человек, не выдержавший испытаний судьбы? Особая ценность этого раздела в том, что Ю. Финкельштейн привлек для своего анализа огромное количество разнообразных материалов, по большей части недоступных для нынешнего российского читателя, и на основе этих материалов вдумчиво, шаг за шагом исследует путь Власова от начала его возвышения до сдачи в плен и от этого момента до виселицы: его метания из стороны в сторону, его ложь, его уверенность – подлинную или мнимую? – в том, что возможно освобождение России от сталинского ига совместными действиями немецких и русских штыков, его могучее и роковое воздействие на близких людей. Используя мозаику высказываний очень разных людей – от жены до капитана американской армии Р. Донахью, – автор создает впечатляющую картину пути Власова. По всесторонности рассмотрения этой картины я не знаю ничего равного в нашей литературе.
В разделе, посвященном маршалу Тухачевскому, видное место занимает сюжет о так называемой серой папке из архива Главного управления жандармерии царской России. А в этой папке будто бы содержались документы, которые свидетельствовали о сотрудничестве Сталина с охранкой с 1906 по 1913 год и стали известны некоторым высшим военачальникам (И. Якиру, М. Тухачевскому, Я. Гамарнику и А. Корку, а через них, возможно, и некоторым другим). Сталин узнал о том, что в его постыдную тайну проникли военные, а также некоторые партийные работники и чекисты, и принял меры по уничтожению всех посвященных, а заодно провел и давно назревшую тотальную чистку верхушки Красной армии.