Знай
Шрифт:
– Мне не то, чтобы неприятно, мне всегда больно о них вспоминать. Но я расскажу. Ты же не сказал мне про свою мать. Тебе было больно, но ты поведал мне свою историю, потому что я попросила, – перевожу дыхание, набираю воздуха в легкие, чтобы выдать все на одном дыхании.
– По официальной версии это был несчастный случай. Но я никогда не поверю в эти фиктивные заключения продажных экспертов. С моим всегда ответственным папой просто не могло этого произойти. Когда я пришла в себя и стала здраво анализировать случившееся,то поняла, что у отца начались проблемы задолго до этого. Родители, конечно, меня не посвящали в свои дела, но я помню, как отец в то время переживал, был сам не свой, часто закрывался в кабинете. А мама постоянно окружала его заботой, пытаясь хоть как то поднять его настроение.
– Тихо. Хватит. Не надо, - говорит мне Дима, укрывая меня в своих крепких объятиях.
– Но меня утешает только одно. Они погибли вместе, умерли в один день, час, минуту. Они очень друг друга любили,и не пережили бы смерти своей половинки, - я зажмуриваю глаза, пытаясь остановить поток влаги, льющийся из моих глаз.
– после их похорон выяснилось, что папин бизнес давно заложен, и мало того, у него остались ещё непонятно откуда взявшиеся долги, которые повесили на меня, как на ближайшую родственницу. И ни полиция, никто не могли мне помочь. А сделал только Вадим, - говорю я, а про себя добавляю: «Он мне помог, а я его предала»
– Я не знал про долги, – говорит Дима куда-то в мои волосы, ведя по ним губами.
– Никто не знал. Ванька был маленький. А после, когда он вырос, я так и не рассказала ему об этом. Зачем ему нужны эти подробности?
– наступает полная тишина. Я перестаю плакать, Дима гладит меня по волосам, иногда целуя их. В какой-то момент он хочет что-то сказать, но я не позволяю ему. Я хочу тишины. Я не знаю, сколько проходит времени, но в какой-то момент я засыпаю на груди у Волка. Мой организм отключается, даря мне спасительный долгий сон.
ГЛАВА 10
София
Мне снова снится тот же сон. Сон, который преследует меня уже почти десять лет. Сон, который я так и не могу понять. Я в каком-то старом доме, в котором никогда не была. Я сижу за большим деревянным столом, бабушка суетится вокруг меня, что-то предлагает, накрывает на стол,иногда гладит по голове. А мама почему-то сидит на другом конце стола напротив меня и поет песню. Я не разбираю слов, не могу понять мотив, но мне всегда кажется, что песня очень грустная. И вот когда она допевает последние слова, я всегда просыпаюсь и не могу вспомнить, о чем же была ее песня.
Резко распахиваю глаза, несколько секунд не понимаю, где я нахожусь. Оглядываюсь по сторонам, рассматривая комнату при дневном свете. Деревянные стены, покрытые лаком. Полки, на которых стоят почти прогоревшие свечи, затухший камин. Комната довольно чистая и уютная, с большими окнами, в которые врывается теплое солнце. Димы рядом не нет. Поднимаюсь, укутываясь в одеяло, осматриваю комнату в поискаx моей сумки с одеждой, ничего не нахожу, кроме черной футболки Волка, лежащей на кресле. Скидываю одеяло, надеваю его футболку, пытаясь натянуть ее пониже. Иду на поиски Димы и своей одежды. Прохожу в соседнюю комнату, оказавшейся маленькой кухней. Дима стоит у электрической плиты, как всегда без футболки, привлекая мой взгляд своим голым торсом и черным вороном, которого я успела полюбить. И я понимаю, что ворон взмахивает крыльями от каждого малейшего движения рук Димы. Подмечаю, что тату выполнено со смыслом.
– А что значит твое тату? В нем есть смысл? Или просто так?
– спрашиваю я, привлекая его внимание. Волк оборачивается ко мне, слегка улыбается, осматривая меня с ног до головы.
– В нем есть смысл, – отвечает он, поворачиваясь назад к плите, продолжая что-то готовить.
– И в чем же он?
– Не буду вдаваться в кельтские легенды. Скажу в двух словах – черный ворон симвoлизирует долголетие, мудрость и одиночество, – с легкой иронией отвечает он.
– Ты чувствуешь себя одиноким?
– спрашиваю, подходя к нему ближе. Он вновь оборачивается ко мне, а на лице у него такая мальчишеская улыбка, от котоpой становится тепло на душе.
– Уже нет, – отвечает он, сокращая между нами расстояние. бхватывает меня за талию, прижимает к себе.
– Как бы это абсурдно не звучало, но в данный момент, я чувствую себя счастливым идиотом. Ты со мной. И вчера подтвердила, что ты - моя, - произносит он с такой гордостью и триумфом. его ли я? Да, наверное, в данный момент его. Но это не надолго. Гоню от себя все плохие мысли, пытаясь хотя бы сегодня не вгонять себя в безысходность. ще один день. «Я прoживу еще один счастливый день», - твержу я себе.
– Вчера я сказала это под твоим давлением, – заявляю я, проводя ногтями по его твердым мышцам на груди.
– Даааа, - тянет Волк с хитрой улыбкой, обхватывает мои бедра и сильнее прижимает к своему паху. – Под давлением, говоришь? Так я могу еще раз надавить на тебя.
– Ну это вряд ли.
– Думаешь? – зло усмехается он. – А если я вновь возьму тебя и не дам тебе кончить, - заявляет он наигранно зловещим тоном, задирая футболку, оголяя мои бедра, обхватывая их руками, слегка сжимая.
– Ты не посмеешь!
– Проверим? – спрашивает он, подхватывая меня, вынуждая обернуть вокруг него ноги,и ухватится за его сильные плечи. И я улыбаюсь ему как дура, вновь забывая обо всем на свете, теряя реальность, которая еще обрушится на нас с невероятной силой. Дима сажает меня на небольшой деревянный стол возле окна. Не отрываясь от меня,тянет руку к плите, отключает.
– А как же завтрак? – спрашиваю я, проводя кончиками пальцев по его груди которая тут же напрягается,и покрываeтся мурашками, которые бегут за моими пальцами.