Знающий не говорит. Тетралогия
Шрифт:
Поэтому он что есть силы пришпоривал своего коня, чтобы поспеть в Ятсоун, и, будучи наслышан о вспыльчивом характере лорда Эрклиффа, мысленно готовился к ругани и выговору.
Ятсоун не пострадал во время последней войны, хотя армии Оньгъена отчаянно рвались к его стенам в стремлении стереть оплот мерзостного язычества. Но ни Хальдар, ни Тианда не пожалели сил и средств, чтобы защитить древний город, да и ополчение оказалось на высоте. Плоская, как стол, долина Яттса за несколько лет возродилась из пепла. Люди, орки, тангары и эльфы совместными усилиями отстроили городки и деревни, распахали истоптанные конницей поля, очистили колодцы, и лишь кое-где сожженные, корявые стволы на месте знаменитых яблоневых садов свидетельствовали об огненной поступи битв. Ятсоун вырастал из своих зеленых пригородов, словно диковинный яркий цветок. Купола храмов Старых богов, выкрашенные в традиционно яркие цвета, похожие на рукотворные
Драйк с радостью влился в толпу паломников, стремившихся в Ятсоун к Арамидилю – празднику встречи весны, который в наступившем году обещал пройти с особой пышностью. За несколько дней, проведенных в дороге, Драйку пришлось ограничивать себя не только и не столько в еде, сколько в разговорах. Немного здорового флирта в придорожной корчме не в счет. Он истосковался по содержательной беседе и возможности испытать собеседника на прочность своими вопросами касаемо совершенно разных сторон жизни.
Поэтому Драйк сразу же присмотрел себе группку, состоявшую из четырех паломников примерно одного с ним возраста и достатка. Двое шли в храм Оррвелла, если судить по повязкам на лбу, а их товарищ, облаченный в траурные одежды, направлял стопы в обитель Двуединого. И возглавлял шествие жрец Аррагана в синем балахоне Посвященного шестой ступени. Довольно молодой мужчина с жестким и властным лицом прирожденного карьериста. Странная компания сразу привлекла внимание Драйка. Ему давно хотелось поделиться своими соображениями относительно божественных понятий с жрецом такого ранга.
Папаша Дэнис всегда знал, что его сыночек может присоседиться к любой компании. В чем в чем, а в этом у Драйка имелся подлинный талант. Пожалуй, жрец и не сумел отметить тот момент, когда проезжий молодец явно светской наружности стал его новым знакомцем и собеседником. Слово за слово, и вот уже жрец слышит произносимое самым задушевным тоном:
– А можно вопрос?
Соглашается. И все, коготок увяз.
Люди любят, когда их слушают, когда у них спрашивают совета, когда их жизненным выводам внимают, и необязательно с раскрытым ртом. Вполне естественное чувство сопричастности, когда предоставляется возможность не только выговориться от души, но и сделать это под благовидным предлогом помощи ближнему. «Испроси совет и обретешь друга», гласит народная мудрость, но в старину еще добавляли: «А сделаешь так, как сам решишь».
Драйку советы нужны были всегда, хотя пользовался он ими не так часто, как следовало бы.
– Я даже подумывал о том, чтобы начать учить людей хорошему. Вот как вы!
– Поздновато, конечно, – сокрушенно вздохнул жрец. – Служение начинается с раннего детства.
– Да я знаю, но ведь не только же в храме можно нести в народ просвещение?
– Вы желали бы преподавать в школе?
Нет, учить детишек читать «сорок восемь божественных откровений» Драйк совсем не хотел. Он хотел нести в народ свет добра и истины. Не больше, но и не меньше.
– Знаете, дарр, СКОЛЬКО людей утверждали, что то, что я им говорю, к чему призываю и чем занимаюсь, носит очень хороший, как они выражались, характер? Поднимающий просветляющий и одухотворяющий!
– Это в вас говорит ваша гордыня, – снисходительно улыбнулся жрец и подумал: – «Ну надо же, какой возвышенный и духовно развитый юноша!»
Ему было приятно думать, что на свете живут не только завистливые, злобные и коварные гады вроде его коллег по служению, но и добрые, умные и начитанные молодые люди, мечтающие о торжестве добра и справедливости.
– Можно еще вопрос?
– Можно.
– Вот скажите мне, уважаемый дарр, в какой степени допустима гордыня в отдельно взятом человеке?
– Гордыня греховна, потому что подразумевает вознесение человека до уровня Творца, что невозможно в принципе.
– А во мне очень много гордыни, дарр! – честно признался Драйк. – А еще поверхностность, летучесть, спешка, всезнайство и, видимо, банальный эгоцентризм.
Признаваться так признаваться, раскаиваться так раскаиваться, тем более что жрец-то уж может оценить по достоинству степень душевного самокопания своего нового знакомца. К беседе постепенно присоединились и остальные паломники. Теперь Драйк чувствовал себя, как рыба в воде, и был совершенно счастлив, пока вся группа благополучно не достигла ворот Ятсоуна. Там случайные попутчики разошлись каждый по своим делам. А Драйку Дэнису пришлось вспомнить, что его в Ятсоуне ждет ответственное поручение и лорд Эрклифф собственной персоной. Несмотря на свой удивительный образ жизни, сын лорда Далмэди не чурался светских разговоров и доподлинно знал, кто кому и кем приходится. Лорд Эрклифф представлял интересы вдовствующей королевы Миариль, пребывая вот уже более десяти лет ее бессменным помощником и советником. И простых заданий легату королевы не поручалось. Драйк должен был отыскать своего визави в одной из гостиниц, расположенных при храме Оррвелла. Искать пришлось долго. А если учесть, что по дороге попадается множество лавок, лавочек и лавчонок, где можно купить… лучше спросить, чего там нельзя купить, то дорога заняла в три раза больше времени, чем, могла бы при большей степени целеустремленности. Драйк сунул свой нос во все попавшиеся по пути полупустые храмы Пестрых богов, понаблюдал за процессией жрецов Яххана, готовящихся к высадке нового дерева в священной роще, съел пирожок с мясом, пока добрался до искомой цели.
Комплекс храмовых зданий представлял собой город в миниатюре. Сам по себе храм, тяжелой громадой возвышавшийся по центру, был окружен сотнями других построек, от бараков для паломников до купален, птичников и свинарников.
От центральных ворот широкая аллея, усаженная столетними оххрами, вела прямо к храму. В предпраздничные дни она была запружена народом до такой степени, что Драйк просто диву давался, как храмовая стража управлялась с такой громадной толпой. Впрочем, стражники в сине-белых туниках внушали уважение отличной выправкой и грозным видом. Большей частью эти здоровые крепкие парни были либо детьми жриц, либо подкидышами. Храмы Оррвелла всегда принимали излишние людские рты. Есть тысячи причин, почему ребенок становится ненужной обузой и помехой для собственных родителей или для одинокой родительницы. Когда в крестьянской семье рождается одиннадцатая девочка, то никто из родни не рад ее появлению на свет. Когда девчонка-прислуга приживает дитя от господина или его сына, то радости материнства ее, как правило, тоже минуют. А за детоубийство во всех цивилизованных королевствах полагается виселица. Но добрые жрицы Хранителя всегда принимали детишек, не испрашивая ни рода, ни имени. Надо ли доказывать, что паства Оррвелла год от года становилась все обширнее и многочисленнее?
Гостиница находилась практически рядом, чтобы небедные паломники могли наслаждаться отдыхом после утомительных молений. Было бы удивительно, если бы лорд Эрклифф поселился в менее престижном и комфортном месте. Драйк и сам не отказался бы пожить здесь пару деньков, чтобы вдоволь побродить по Ятсоуну и удовлетворить свое ненасытное любопытство. В этом городе всегда есть на что посмотреть. Возможно, он бы так и поступил, если бы…
Попросив хозяина гостиницы пригласить столичного гостя и удобно разместившись в кресле возле камина, Драйк и знать не мог, что уготовила ему судьба. Для начала она заставила вздрогнуть от дичайшего вопля, который переполошил всех слуг. Хозяин продолжал верещать, перемежая вопли причитаниями, что вселило в душу господина Дэниса некоторое беспокойство. Как правило, так не закричит самый чистоплотный хозяин заведения даже при виде самой огромной крысы на свете. Драйк поднялся по лестнице и понял, что ему стоит обеспокоиться еще сильнее. Дверь в комнату была распахнута, на ее пороге топтались перепуганные слуги во главе со своим несмолкающим работодателем. И когда Драйк заглянул ему через плечо, то понял, что попал в очень-очень неприятную ситуацию.
На полу посреди дорого обставленной комнаты лежал мертвец, а под ним растекалась большая кровавая лужа. Лорду Эрклиффу перерезали горло от уха до уха. И для Драйка Дэниса это была подлинная катастрофа. Сын Далмэди прекрасно понимал, что раз лорд Эрклифф убит, то все те важные сведения, что он добыл здесь, в Ятсоуне, исчезли, а следовательно, в Канегор, где назначена встреча с эльфом, ему ехать не с чем. Драйк пришел в ужас. Если бы не певческие опыты, то он оказался бы в Ятсоуне на три дня раньше, а следовательно… Выходит, что он по глупости своей подвел не только собственного папашу, но и всю Тайную службу, а заодно и вдовствующую королеву, чей советник лишился жизни, не успев исполнить свою миссию до конца. И это уже можно расценивать как государственную измену. За меньший проступок любой агент Далмэди отправился бы тотчас на эшафот. Призрак лобного места со свежей деревянной колодой и топором, в нее вонзенным, навязчиво замаячил пред мысленным взором молодого человека. Потрясенный вероятной перспективой сурового наказания, он застыл на месте недвижимо, как столб. Мысли бешеным калейдоскопом мелькали в гудящей от напряжения голове. Можно было забыть о том, чтобы удариться в бега. Папаша найдет и выроет из-под земли где угодно. Предупредить командора Элверта поздно, он как раз на полпути из Фадара в Квилг. Можно вернуться в столицу и пасть батюшке в ноги, но никакой уверенности в его прощении у Драйка не оставалось. В крайнем случае инсценировать покушение на самого себя тоже нетрудно, но… рано или поздно все тайное станет явным.