Знают ответ орхидеи
Шрифт:
С его насеста на табуретке Хэролд видел Вульфа скорей в профиль, чем в анфас. Прежде чем заговорить, он дозволил ему наполнить три горшка.
— Я вас не увольнял. Я не знаю, как обстоят дела. И сейчас не знаю, но хотел бы знать.
— Хотите, чтобы я продолжил работу? — не поворачиваясь, поинтересовался Вульф.
— Да. Приезжает его мать.
— Очень хорошо. Арчи, проводи мистера Хэролда в кабинет и просвети его на сей счет. Опусти наше заключение, касающееся содержимого карманов Джонни. Мы пока не можем рисковать, допуская в дела мистера Креймера.
— А все остальное довести до его сведения? — уточнил я.
— Все остальное доведи.
Встав с табуретки, Хэролд подвернул ногу и чуть было не упал. Для того чтобы
Он был не слишком впечатлен моим отчетом о состоянии дел на сегодня, но, возможно, он уже имел предостаточно впечатлений от сегодняшнего дня. Хэролд был в шоке. Однако, когда он от нас ушел, мы все еще числились у него на работе. Он назвал мне отель, в котором остановился, и я пообещал держать его в курсе дела. Возле двери я сказал ему, что его жене не следует навещать Вульфа, ибо стоит тому по уши уйти в работу, и он частенько забывает о своих манерах. Я, конечно, не добавил, что Вульф нередко забывает о них и на досуге.
Оставшись в одиночестве, я решил кое с кем созвониться. Обсуждая задание для Орри, мы не забыли про моего шпиона, того типа в рыжевато-коричневом реглане и коричневой шляпе, который увязался за мной во вторник днем, когда я вышел из дома и направился в суд взглянуть на Питера Хейза. С тех пор о нем не было ни слуху, ни духу, и это давало основание предположить, что газетное объявление возбудило чье-то любопытство, которое угасло, как только жюри признало Хейза виновным. Мы пришли к выводу, что Орри бесполезно этим заниматься, поскольку начать неоткуда, однако не мешает позвонить в несколько агентств, в которых у меня есть приятели, и кое-что выяснить. Конечно, мне не больно верилось, что к ним обращались с целью приставить ко мне шпиона, а еще меньше в то, что они в этом сознаются, но иной раз в дружеской беседе проскальзывает едва заметный намек, так почему бы не воспользоваться лишней возможностью, тем более что даже задницу от кресла не надо отрывать. Я прикинул и решил сперва обратиться к Делу Бэскому. Только я стал набирать его номер, как появились сразу двое: Вульф — из своей оранжереи и Сол Пензер — с задания.
По лицу Сола ни черта не узнаешь, если он играет с тобой в покер или если ему нужно что-то от тебя утаить. Однако в остальных случаях он не осторожничает, поэтому я, едва впустив его в дверь, усек, что он принес горяченькое.
Вульф тоже просек и стал подавать признаки явного нетерпения.
— Ну? — потребовал он, когда Сол уселся.
— С самого начала? — поинтересовался Сол.
— С самого начала.
— Я позвонил в девять тридцать две, трубку сняла женщина, и я попросил позвать к телефону Эллу Рейз. Она поинтересовалась, кто ее спрашивает, и я сказал, что следователь службы социального страхования. Она спросила, какое у меня дело к Элле Рейз, и я ответил, что тут явно напутали с именами и мне необходимо свериться. Тогда она сказала, что ее нет и что она не знает, когда Элла придет, после чего я ее, разумеется, поблагодарил. Уже здесь что-то было не так — чтобы хозяйка не знала, когда появится горничная, которая ночует в их квартире? Я подъехал прямо к дому и познакомился с привратником.
Знали бы вы, что значило «познакомился с привратником»! Это значило, что после трех минут общения они были в таких отношениях, что привратник разрешил ему подняться в квартиру на лифте, не уведомляя заранее хозяев. Но Солу подражать невозможно, он неподражаем.
— Я поднялся в квартиру и дверь мне открыла миссис Ирвин. Я сказал, что у меня оказались дела по соседству, и я решил зайти к Элле Рейз. Она ответила, что Эллы нет и что ей неизвестно, когда та появится. Я чуть-чуть форсировал события, стараясь, правда, не пережать. Я сказал, что помимо всего прочего, еще произошла и путаница с адресами, быть может, она сумеет мне помочь и спросил, есть ли у Эллы Рейз какой-нибудь другой адрес или, может быть, адрес ее семейства. Она сказала, что семейство Эллы Рейз проживает на Восточной
Сол посмотрел в мою сторону.
— Ты не собираешься записать это в свой блокнот, Арчи? — поинтересовался он. Когда я последовал его совету, продолжил свой рассказ: — Я спустился вниз и спросил у привратника, не видел ли он, как сегодня утром выходила из дома горничная миссис Ирвин, он сказал, что не видел. И вообще, сказал он, не видел, чтобы она возвращалась. Оказывается, она свободна в четверг вечером и в ночь с четверга на пятницу, обычно возвращается в восемь утра в пятницу, но на этот раз привратник ее не видел. Он спросил у лифтера, но оказалось, что тот тоже ее не видел. Я отправился по адресу и разыскал дом, обшарпанный, без лифта и горячей воды. Я виделся с матерью Эллы Рейз. Я старался быть очень осторожным, но с этими людьми, как вы знаете, нелегко. По крайней мере, мне удалось выяснить, что обычно Элла появляется дома в четверг вечером и что на этот раз она почему-то не появилась. Миссис Рейз собиралась пойти позвонить миссис Ирвин, но боялась, что, может, Элла занимается чем-то таким, о чем не должна знать ее хозяйка. Прямо она не сказала, но я все понял.
— Я весь день болтался туда-сюда. Привратник в доме Ирвинов сказал мне, что вчера Элла Рейз ушла как обычно, в шесть, и была одна. Миссис Рейз дала мне фамилии двух друзей дочери, я их повидал, они мне дали еще кое-какие адреса. Никто из них ничего о ней не слышал и не видел ее. Я еще два раза звонил миссис Ирвин и каждый час звонил в полицию, справляясь по поводу несчастных случаев, разумеется, не называя никаких фамилий. Последний раз, в пять часов, мне ответили, что в районе Сто Сороковой улицы на берегу вонючей реки Гарлем под грудой досок было обнаружено тело неизвестной женщины и что в данный момент его уже увезли в морг. Я отправился в морг, но тело туда еще не привозили. Когда его наконец привезли, я на него взглянул и решил, что оно очень подходит под описания миссис Моллой — около тридцати, маленькая и аккуратная, кофе со сливками. Только на голове у нее было черт знает что — весь затылок размозжен. Такие дела.
Я встал, но тут же, сообразив, что этим делу не поможешь, снова сел. Вульф набрал через нос много воздуха и выпустил его через рот — не человек, а компрессор.
— Разумеется, мне не нужно спрашивать тебя, подтвердил ли ты свои предположения официально.
— Разумеется нет, сэр. Предположения есть всего лишь предположения.
— Вот именно. В котором часу закрывается морг?
По одному этому вопросу можно сказать, что он гений, ибо только гений, проработавший двадцать с лишним лет в качестве частного детектива, специализирующегося на расследовании убийств, имеет право его задать. Но, черт возьми, он на самом деле этого не знал.
— Он никогда не закрывается, — сказал Сол.
— В таком случае мы можем продолжить нашу работу. Арчи, позвони миссис Моллой и попроси ее подъехать к моргу.
— Не выйдет, — уперся я. — Далеко не каждой женщине я могу назначить свидание в морге и уж, конечно, не миссис Моллой. К тому же не исключено, что негодяй в перерывах между убийствами развлекается, подслушивая телефонные разговоры. Я за ней заеду.
— Валяй.
Что я и сделал.
15
Я сел на стул лицом к ней. Я принял приглашение сесть только потому, что по дороге сюда в такси придумал нечто такое, благодаря чему можно растянуть мое пребывание в ее квартире. На ней было платье из тонкой материи лимонно-желтого цвета. Возможно, дакрон, но мне хотелось, чтобы то была шерсть.
— Когда мы с вами увиделись впервые, пятьдесят часов тому назад, я мог поставить один к двадцати за то, что Питера Хейза оправдают. Теперь все обстоит иначе. Ставлю двадцать к одному.
Она сощурила глаза, отчего их уголки слегка приподнялись, и сказала: