Золоченая цепь
Шрифт:
К счастью, в первую его ночь при исполнении обязанностей его подопечный объявил, что утомлен тяготами поездки в Айронхолл, так что ляжет спать пораньше. Маркиза легла с ним, слуга и горничная ушли. Дюрандаль запер дверь на засов, проверил все закоулки на предмет спрятавшихся злоумышленников и устроился в удобном кресле в гостиной. Наводя лоск на лезвие Харвеста, он обдумывал сложившееся положение дел.
Поскольку никто не потрудился предупредить его о побочных эффектах заклинания Уз, ему предстояло разобраться с ними самому. Он уже знал, что может пить не больше одного бокала вина. Теперь, после двух бессонных ночей
Ему нужен совет. Следуя логике, лучшим советчиком была бы Королевская Гвардия, да только как связаться с тамошними Клинками? Даже теперь, когда его явно подопечному ничего не угрожало, Дюрандаль никак не мог покинуть покоев, оставив его одного — и не смог бы, запирайся эта дверь хоть на сто замков. А днем он будет следовать за ним и вовсе неотступно.
Он просто рехнется.
Спустя час, когда в дверь постучали, он догадался, кто это. Но все равно приоткрывая дверь на цепочку, держал Харвест наготове. Их оказалось двое, и одним из них был Хоэр, покинувший Айронхолл всего два месяца назад. Вторым был Монпурс собственной персоной.
— Вы не слишком спешили, — заметил Дюрандаль, впуская их. Оба являли собой типичные образчики Клинков: рослые, жилистые, с настороженным взглядом и кошачьей грацией в движениях. Впрочем, Хоэр не утратил еще мальчишеской непосредственности, придававшей его лицу чуть шаловливое выражение. Бороде на лице его было от роду никак не больше месяца, так что густотой своей она заметно уступала шевелюре. Монпурс был чисто выбрит, с льняными волосами и глазами, голубыми как обрат. Сложением он уступал своему спутнику, отчего казался моложе его лет на десять, но на самом деле ему исполнилось никак не меньше двадцати пяти. Может, то, что тебя вечно недооценивают, — тоже преимущество? Или это просто очередная забава Короля: поставить во главе своей гвардии вечного подростка?
— Брат Дюрандаль, Вожак, — представил их друг другу Хоэр.
Значит, к Хоэру следует, обращаться «Брат», а к Монпурсу — «Вожак». Они обменялись рукопожатиями.
— Такое имя я бы не забыл, — заметил Монпурс. — Должно быть, ты появился уже после меня.
— Да, Вожак, — не совсем так, но Дюрандаль не признался бы в этом.
И тут светло-голубые глаза осветились.
— Нет! Ты был Щенком! Ты дал мне мой меч!
— А ты пришел и поблагодарил меня после этого. Ты даже не представляешь, что это для меня значило!
— Нет, представляю, — твердо заявил Монпурс. — Ладно, у тебя не может не быть вопросов.
Дюрандаль, спохватившись, вспомнил о вежливости и предложил гостям сесть. Он извинился, что ему нечем угостить их. Монпурс опустился в кресло легко, словно упавший лист.
— Ты получишь все, что тебе нужно, подергав за этот шнур. Ладно, к делу.
— Тогда первый вопрос. Как мне охранять человека двадцать четыре часа в сутки?
На мгновение лицо коммандера осветилось такой же плутовской улыбкой, как у Хоэра.
— От тебя этого и не требуется. Ты сам почувствуешь, что ощущение опасности выветрится за пару недель. И ты научишься способам сохранять уверенность в надежности своей защиты. Как мы это называем, не надо лезть в ванную. В Гвардии, разумеется, все проще: мы дежурим по очереди. Кстати, пока твой подопечный во дворце, мы можем подменять и тебя, — взмахом руки он оборвал благодарные излияния Дюрандаля. — Нет, мы делаем это для каждого, работающего в одиночку. Это считается частью нашей работы. Нас все равно слишком много, чтобы охранять Короля, да он и сам не заинтересован в том, чтобы по дворцу шатались сбрендившие Клинки.
Значит, Дюрандаль угадал правильно, и это было приятно.
— Но спать-то я могу?
Улыбка сделалась шире.
— Ты можешь вздремнуть в кресле на час-другой, но будешь просыпаться даже от паучьего чиха. К этому привыкаешь. Заведи себе хобби: изучай законы, финансы. Или иностранные языки. Помогает коротать время. И потом, видишь ли, даже Клинки рано или поздно стареют. Не вечно же тебе оставаться суперфехтовальщиком.
Дюрандаль снова поблагодарил его. Было что-то будоражащее в том, как он просто, по-братски беседует с двумя людьми, которыми так долго восхищался. Хоэр был для него наполовину героем, наполовину другом — почти недосягаемым, хотя Дюрандаль уже несколько лет считался лучшим фехтовальщиком. Что же касается Монпурса, кандидаты едва ли не молились на него за его легендарные способности в фехтовании и стремительное восхождение по служебной лестнице.
— Есть ли какая-то неизвестная мне причина, по которой маркизу понадобился Клинок?
Неловкая пауза.
— Ничего такого мне не известно, — неохотно признался Монпурс. — Король не отказывает графине ни в чем. Ты только не считай себя обделенным. Смотри на это с другой стороны — твое назначение потребует от тебя всех твоих способностей. Мы охраняем Короля, но нас добрая сотня. Большую часть времени мы просто маемся бездельем.
Знакомые мотивы: помнится, так сэр Арагон утешал невезучих коллег.
Хоэр расплылся в ухмылке.
— Скажи ему про женщин!
— Вот сам и скажи, молодой распутник.
— Надеюсь, что кто-нибудь из вас все же скажет, — мягко заметил Дюрандаль. Им-то известно, что он невинен. Они сами прошли через это.
— Ох, их здесь избыток. И вечно их тянет в сон.
Монпурс недоверчиво закатил глаза к потолку.
— Ты хочешь сказать, ты настолько их утомляешь. Это просто часть легенды, Дюрандаль — лучшая ее часть.
— Я найду тебе хорошую наставницу, — задумчиво протянул Хоэр. — Дай-ка подумать… Блонди? Эйн? Роз? Ах, да… замужем за придворным, так что ей скучно одной, но никаких разговоров о вечном союзе… хороша собой, игрива, страстна…
— Он таких знает сотню, — хмуро вздохнул его командир. — Я не позволю ему дурить тебя.
— Весьма благодарен, — сказал Дюрандаль, сглотнув слюну.
— А теперь как ты посмотришь на то, чтобы оставить нашего щедрого друга посторожить твою дверь и прогуляться со мной?
Все мускулы его тревожно напряглись.
— Не сегодня, если вы не возражаете. Я бы не против, но мне кажется, это слишком уж быстро… вы меня понимаете? — Он видел, что они ждали именно такого ответа и стараются не смеяться над ним. Но он правда не мог! Что бы они там о нем ни думали, он просто не мог, и все тут.