Золотарь его величества
Шрифт:
Ларсон посмотрел удивленно на царя, потом на его окружение. Поведение Петра Алексеевича ни кого не изумило. По всей видимости, не известный Андресу офицер, был в почете у монарха. Лишь потом, когда эстонец уезжал в Москву, Александр Данилович объяснил почему. Сейчас же из разговора он понял, Что любимец Петра второй капитан Бомбардирской роты (первым был сам государь) Ян Гуммерт, находится в плену, а комендант крепости Нарва– Горн, в случае плена (если все-таки капитан не потонул) должен содержать его честно по воинскому обычаю, как это делали русские со шведскими пленными.
– А к письму приложим свидетельства оных, в том числе и Паткуля, Ларсона. – Добавил Петр.
– А может
Государь задумался. Посмотрел сначала на одного офицера, затем на другого, но те лишь потупили взгляд и смотрели куда-то под ноги.
– Так понимаю, – проговорил Петр, – решение опять мне принимать. А я ведь всего лишь капитан-бомбардир.
– Вы в Бомбардирской роте командир, а здесь и в этих делал царь, – напомнил ему князь Трубецкой.
– Да, ваше величество, сие есть дело государственное.
– Будь, по-вашему, – он посмотрел на Ларсона и спросил, – а не убежишь?
– Не убегу.
– Слово даешь.
– Даю.
– Вот и ладненько. А сейчас пойдемте в рыбацкий домик, там Алексашка тебе сподручнее письмо написать. А золотарь нам его на свой язык переведет. А вы господа хорошие возвращайтесь-ка к войскам своим. Пора уже заканчивать эту канитель. Нужно брать Ивангород и Нарву, эвон Карлолус уже в Пернове высадился и к нам топает.
Это в далеком будущем Нарва, преимущественно русскоязычная, стала третьим по величине городом Эстонии. И об этом Андерс Ларсон хорошо помнил. Когда-то крепость была основана датчанами. Потом переходила из рук в руки, сначала к русским, а затем к шведам. И вот именно с осады этой цитадели и начал войну с Карлом XII – Петр Первый.
Ларсон и представить не мог, что ему суждено было оказаться в качестве парламентера, причем человека, по мнению русских, до этого служившего в шведской армии. Не понятно почему, но государь Московский предпочел именно его, а не майора Паткуля, или вообще одного барабанщика, отправить к коменданту города. По просьбе монарха, пленные шведы написали несколько писем, о том, как к ним относятся в лагере, такое же письмо написал и Андерс (слава богу, шведским он владел так же неплохо, как и русским языком).
Ларсон вышел из рыбацкого домика Петра. На улице, приплясывая, чтобы не замерзнуть, его ждал молодой парень в васильковом камзоле. Увидев Меншикова, он замер, затем наклонился и поднял барабан, что стоял у его ног.
– Вот пойдешь со шведом в крепость, и вручишь письмо коменданту, – проговорил Алексашка, протягивая конверт, – дождись ответа, а затем возвращайся. – Тут фаворит понизил голос, так чтобы золотарь его не слышал, и прошептал, – приглядывай за ним. И гляди, чтобы он ничего лишнего не сказал. Барабанщик взял конверт, запихнул за пазуху и сказал:
– Хорошо ваше благородие. – Потом взглянул на Ларсона, улыбнулся, и эстонец подумал, как же смешно он сейчас выглядит в старинном, по крайней мере, для него, мундире. – Пошли, – проговорил музыкант.
– Пешком? – поинтересовался Андрес, но Меншиков только рассмеялся.
– А нам спешить не куда. – Молвил он, – даже если Гуммерт в плену, вряд ли в отношении его, что-то изменится. А чтобы вас не пристрелили, вот возьмите белое полотенце, – протянул, и добавил, – будем надеяться, что у шведов, этот цвет материи, значит то же самое, что и у нас.
Вздохнув, эстонец и барабанщик направились в сторону Нарвы. Хорошо, хоть похолодало, и грязь застыла. Речка Нарова покрылась тонким льдом, который при потеплении сразу же растает. Да и дорога, вновь станет непроходимой.
Миновав предместье, вышли к возвышавшейся на холме крепости. Артиллерия вот уже два часа, как прекратила обстрел. Барабанщик пробил сигнал, на стене крепости закопошились. Ларсон замахал в воздухе полотенцем. Теперь уже со стороны крепости прекратились выстрелы, в бойницу высунулась голова. Человек осмотрел пришедших и махнул рукой. Парламентеры приблизились к воротам. Небольшая дверца в них скрипнула и открылась.
– Kan komma in i fastningen, – проговорил швед, выглядывая наружу. [2]
– Чего? – переспросил барабанщик.
– Просит входить, – перевел Ларсон.
– А понятно, – кивнул музыкант, – скажи ему, – что мы послы от Петра Алексеевича к коменданту крепости.
– Vara ambassadorer, – перевел эстонец. [3]
– Ambassadorskommitten? – уточнил караульный. [4]
– Ja. [5]
2
2 – Можно войти в крепость (швед)
3
3 – Мы послы (швед)
4
4 – Комитет послов (швед)
5
5 – Да. (швед)
– Чего? – переспросил барабанщик.
– Я сказал, что мы послы, он уточнил, я подтвердил, – молвил Ларсон. Потом посмотрел на солдата и добавил, – так и будем стоять тут снаружи?
Тот отрицательно замотал головой, и парламентеры вошли внутрь, и тут же оказались в окружении шведов. Ларсон без интереса бросил взгляд на окружавшие его стены, когда-то в своем прошлом он уже был здесь. И вдруг неожиданно в глубине себя ощутил гордость, за то, что им (эстонцам) удалось, все, сохранит здесь в неизменном виде. Затем сосредоточил свое внимание на шведах. Сине-желтые мундиры. Почти все вооружены мушкетами, только один опирается на трость и с интересом рассматривает пришедших. Музыкант скинул барабан и поставил его у своих ног.
– Письмо коменданту Горну, – проговорил он, вытаскивая из-за пазухи пакет. – Переведи.
– Brevet ar avsett for Overste Grona, – перевел Ларсон. [6] Швед с тростью вышел вперед и проговорил:
– Jag ar overste. [7]
Барабанщик протянул бумаги. Тот распечатал и их и стал нервно читать. Расхохотался. Протянул лист своему адъютанту. Затем достал следующий листок. Начал читать.
– Patkul skriver att ryska relatera till honom val. Ryska monarken maste vi ocksa behandla Gummertu. – Проговорил он. – Han tror att Gummert fangenskap. [8]
6
6 – Это письмо предназначено для полковника Горна (швед) 2
7
7 – Я полковник. (швед)
8
8 – Паткуль пишет, что русские относятся к нему хорошо. Русский монарх хочет, чтобы мы также относились Гуммерту, – он считает, что Гуммерт пленный.