Золотарь его величества
Шрифт:
Шведы засмеялись. Дверь скрипнула, и на пороге, ведущем в башню, появился русский офицер. Он подошел и встал рядом с комендантом.
– Вы швед? – поинтересовался он, у Ларсона.
– Эстляндец, – ответил тот, вспомнив, как в прошлые века произносилось слово – «эстонец».
– А я лифляндец. И я перешел на сторону шведов, не потому, что предал Петра Алексеевича, а из-за того, что скучаю по родине. И еще мне уже надоела эта война.
Тут Андрес удивился. Он ни как не мог взять в толк, как могла надоесть война, если боевые сражения шли только второй месяц. Опротиветь могла только бессмысленная и беззубая осада крепости. Да еще отсутствие дисциплины, для того чтобы это заметить, Ларсону хватило всего лишь полдня. Действия Яна Гуммерта
– Мне достаточно шестисот человек, – продолжал тот, не обращая внимания ни на полковника Горна, ни на русского барабанщика, который мог сообщить все вышестоящему начальству, – чтобы выйти из крепости и захватить в плен Петра…
Дальше он не договорил. Видя, что тот начал говорить что-то запрещенное, возможно связанное с устройством обороны крепости, комендант ударил бывшего второго капитана Бомбардирской роты тростью.
– Dare. – проворчал он. – Du ar fri. Du kan ga tillbaka till Peter. Var inte radd, vi kommer att behandla honom val. [9]
9
9 – Дурак. – Вы свободны. Можете возвращаться к Петру. Не бойтесь, мы к нему будем относиться хорошо. (швед)
– Что, он говорит? – поинтересовался барабанщик.
– Нас отпускают. А к Гуммерту будут относиться хорошо, так же как и мы к их пленным.
Солдаты проводили их до ворот. А когда, парламентеры оказались за пределами крепости, барабанщик облегченно вздохнул:
– А я уж боялся, что мы отсюда живыми не выберемся.
Петр Алексеевич, после того, как распорядился в отношении парламентеров, лично объехал укрепления лагеря. Даже сам заложил один кесель [10] на восемь «по левую сторону города, близ Наровы реки». (Это уж он потом после совещания записал в свой журнал.) Раньше, когда не начались заморозки, и речка не покрылась тонким льдом, по которому ходить опасно, царь на шлюпке плавал к взморью, где осматривал крепость, построенную на случай нападения шведов с моря. Затем направлялся обедать в палатку князя Трубецкого. Там он выслушивал жалобы Алларта, который изо дня в день, с момента обстрела крепости проклинал пушки с «неисправными станками и прочим», а так же мортиры «из которых только камнем можно бросать». Петр ел жареную курочку и только кивал в ответ. Армия, доставшаяся ему от его братьев и сестры Софьи, была не в лучшем состоянии. Два его полка вряд ли смогут выправить ситуацию, сложившуюся сейчас у крепости, а уж тем паче, если подойдет тридцати двух тысячная армия Карла. Плюс еще незадача, с пропавшим Яном Гуммертом, один из лучших командиров. Неожиданно государь прекратил, есть, кинул косточку на блюдо и выругал, отсутствующего сейчас в палатке герцога де Круа, за красный с позументами наряд. Мало того, что может стать отличной мишенью для шведских выстрелов, так еще и в плен угодит, во время очередной вылазки осаждающих.
10
10 – Кесель м . артиллер. немецк. котел, закругленное основание канала камерного орудия. Кесельбатарея ж. мортирная, бомбардирная батарея, которая устраивается, для бомбардирования крепости, в котловине, в яме, прикрытая от прямых выстрелов; котловая батарея. (Даль)
– С меня одного Гуммерта хватит, – вскричал он.
Встал, вышел из палатки и направился к полковнику Чамберсу. В его шатре Петр прилег на походную кровать, посадив возле себя дюка де Круа и Меншикова. Разговаривал с первым долго по-голландски. Сначала отругал все за тот же красный мундир, потом поинтересовался прибыли ли солдаты, направленные в крепость, но ответил Алексашка.
– Мин херц, – проговорил тот, – Золотарь и барабанщик вернулись. В основном разговаривал эстляндец. Мой человек сообщает, что Ян Гуммерт, свободно перемещается по крепости…
– Значит все-таки плен. – Перебил фаворита Петр, – а раз свободно перемещается, отношения с пленным такое же, как и у нас с майором Паткулем, капитаном Андрекасом и золотарем Ларсоном.
– Боюсь, мин херц, Гуммерт не пленный.
– А кто? – не поняв, переспросил монарх.
– Изменник.
– Барабанщик говорит, что тот пытался переманить Ларсона. А еще грозился взять шесть сот солдат и сделать вылазку, что бы пленить тебя.
– Клевещет твой соглядай, клевещет, – вспыхнул Петр, и вновь задергалась щека, как в тот раз, когда он бежал из Преображенского под своды монастыря. В те памятные события, когда его лживая сестренка, обманом натравила на него стрельцов. – Брешешь, и ты мой друг.
– А мне то, с какого лада брехать, – возмутился Алексашка, – мне и моему человеку не веришь, так ты у эстляндца спроси. Ему наговаривать не с руки. Он с Яном не знаком, и из одного котла уху не хлебал.
– Зови сюда золотаря!
Меншиков встал и вышел из палатки. Вернулся минут через пять с Андресом. Не привыкший к холодам (климат существенно изменился за последние триста лет) тот кутался в теплый плащ, подаренный герцогом де Круа.
– Ну, – громко произнес Петр, – садись! В ногах правды нет. А ты Алексашка встань. Постои немного, тебе это полезно. Ларсон опустился на табурет.
– Ну, – вновь молвил царь, – говори.
Андрес сначала хотел спросить «что?», но потом сообразил, что государь интересуется лифляндцем. Он решил, было сначала утаить информацию, но, увидев взгляд Меншикова, сказал:
– Ян Гуммерт переметнулся к шведской армии.
– Переметнулся? – переспросил царь
– Ян Гуммерт – изменник, – сообразив, поправился эстонец.
– А хвалился ли он, что с шестьюстами солдатами пленит меня?
– Так точно Ваше Величество.
И тут Андрес Ларсон заметил, как лицо царя побледнело. Или новость, которую он принес государю, или он сказал что-то не то. Эстонец поразмыслил, и решил, что поступил вроде правильно, но легкий удар в бок, и тихий шепот Меншикова внес объяснения:
– Не называй государя на Вы. Это не культурно. Андрес удивленно посмотрел на фаворита, но тот лишь добавил:
– Потом объясню. Тем временем Петр Алексеевич пришел в чувства.
– Изменник, – проговорил он. – Кто ж знал, кто ж знал. А причины своего поведения он не растолковал?
– Истолковал. Дескать, по родине тоскует. И война надоела.
– Мне и самому осада наскучила, – вздохнул Петр, – но что же мне делать. Отступать поздно.
– Мин херц, – проговорил Меншиков, – может, отпустим эстляндца. Все что нужно он сообщил.
– Да, да, – согласился Петр, – ступай. Ларсон встал, и уже подходя к дверям его, вновь остановил царь.
– А ты, почему не ушел? – спросил он, – ведь мне сообщили, что он тебя звал.
– А мне государь, не куда идти. Да и я вроде к тебе на службу заступил золотарем.
– Золотарем, – размышляя, проговорил Петр, – а может тебе фамилию Золотарев дать? Ну, или твоим детям. А то эта шведская Ларсон всех моих людей распугает. Ладно, подумаем.
Когда эстонец ушел, Меншиков вновь опустился на свою табуретку. Петр достал трубку и закурил:
– Ну, что делать будем? – поинтересовался он.
– Мне кажется, – ответил Алексашка, – что изменник мог выдать твое нахождение шведам.
– Тебе государь нужно немедленно остров Кампергольм покинуть, – вторил ему, де Круа.
– Трусы. – Проворчал Петр, – вокруг меня одни трусы!
– Ну, тогда хоть отправь всех пленных шведов, в том числе и золотаря в тыл, – посоветовал Меншиков, – ну, хоть бы в Москву.
– Я покумекаю над этим, – согласился царь, – вот только Ларсона, жаль отправлять. Но с другой стороны…