Золотая бабочка
Шрифт:
– Совсем наоборот. Вполне человеческое, в отличие от этой Соловьиной Трели…
– Так меня называла моя няня-индианка. В детстве я даже в хоре пела, – спокойно пояснила Элли, разглядывая цветную подушку на диване. – Симпатичная вещица.
– Вполне. Слушай, сейчас я отнесу продукты на кухню, а потом пойдем в твою комнату. Договорились?
– Угу. – Элеонора с размаху бросилась на диван и щелкнула пультом дистанционного управления. Телевизор тотчас же включился на спортивном канале. Показывали бейсбольный матч. – Здорово! Давай, давай! – закричала
Даниэль завистливо вздохнул и пошел в кухню. Спокойная жизнь закончилась. Пожалуй, он поспешил расточать благодарности Питеру за то, что тот избавил его от романтического вечера с Лючией.
Соловьиная Трель! Подумать только…
5
Утром Тэдди первым делом прошла в кабинет Даниэля. Ей не терпелось продемонстрировать ему тексты, подготовленные ее отделом. Да и про племянницу Питера Дестена не мешало разузнать побольше. И про самочувствие блистательной мисс Грациано тоже. Оправилась ли она после вчерашнего удара?
Даниэль уже был весь в работе. Одной рукой он набирал телефонный номер, другой листал папку с рисунками. Совсем как в старые добрые времена, подумалось Тэдди. Как будто никакой Лючии не было в нашей жизни…
Тэдди подошла к столу Дана и села в стоящее напротив кресло. Она терпеливо ждала, пока он закончит разговор и обратит на нее внимание.
– Доброе утро, – наконец приветствовал он ее, когда с телефонной беседой было покончено. – Этот Фрэнк Остин совсем меня замучил.
Тэдди понимающе улыбнулась. Фрэнк Остин был одним из самых старых клиентов компании. И одним из самых привередливых. Он всегда общался лишь с Даниэлем и портил ему немало крови.
– Вот посмотри, ребята подготовили это. – Она протянула ему листки с текстами.
Даниэль быстро пробежал их глазами.
– Неплохо. – Он задумчиво взъерошил волосы. – Попробуйте соединить это и это. Здесь – лишнее, а вот эту мысль надо развить.
Взмах карандаша, и в руках Тэдди уже исправленные тексты. Она в который раз поразилась тому, насколько быстро Даниэль схватывает суть дела и находит новый подход. Над текстами трудились несколько человек, и они действительно были хороши, но Дан сумел придать им нечто большее – оригинальность, свежесть, даже гениальность.
– Здорово! – искренне восхитилась Тэдди. – Мне бы и в голову не пришло. А так действительно намного лучше.
Даниэль подавил довольную улыбку. Похвала всегда приятна, особенно если предъявляешь к себе высокие требования.
– Кстати, а как там племянница Питера? – как бы невзначай вспомнила Тэдди. – Спокойная девочка? Вы с ней поладили?
– О да, – усмехнулся Даниэль, – мы достигли полного взаимопонимания.
Все идеально. Если не считать того, что она сразу захламила мою лучшую комнату для гостей непонятными тряпками, книжками и баночками, раскритиковала в пух и прах мои кулинарные способности и до трех утра слушала заунывную музыку, мешая мне спать. Но зачем огорчать Тэдди?
Однако она почувствовала,
– В чем дело? Племянница оказалась племянником?
– Если бы. Я не знаю, почему мы решили, что она ребенок. Она оказалась вполне взрослой девицей с кучей комплексов, присущих подросткам.
Насчет комплексов Дан несколько преувеличил. Элли Хасл производила впечатление человека, у которого они начисто отсутствуют. Она очень быстро освоилась в незнакомом месте, и у Дана появилось неприятное ощущение, что это он гостит здесь, а не она.
– А сколько ей лет? – Тэдди была неприятно удивлена. – Она хорошенькая?
– Лет семнадцать, наверное, – неуверенно ответил Дан, – что касается внешности… Если ты когда-нибудь видела малолетних бродяжек в метро, то она примерно из той же категории…
Тэдди присвистнула.
– Подкинул Питер тебе подарочек, – сказала она. – Мог хотя бы предупредить. И зачем ей жить у тебя? Такая взрослая девица вполне могла бы остановиться до приезда дядюшки в каком-нибудь мотеле. И, если честно, я не уверена, что жена Питера позволит такой родственнице поселиться у них…
Даниэль и Тэдди обменялись улыбками. О трудном характере Моны Дестен они знали не понаслышке.
– Понимаешь, мне было неудобно спрашивать у Элли, почему она не может пожить в гостинице, – пояснил Даниэль. – Она была такой уставшей, она рассчитывала на меня. Это было бы просто невежливо… И потом, не так уж часто Питер просит меня об услуге…
– Конечно, – протянула Тэдди, быстренько прикидывая про себя, какую выгоду можно извлечь из пребывания племянницы Питера в доме Дана. – Значит, ее зовут Элли?
– Да. Элеонора Хасл. Но она предпочитает, чтобы ее называли Соловьиной Трелью. – В голосе Дана слышалась еле заметная ирония. – Так ее звала няня-индианка.
– Замечательно, – фыркнула Тэдди. – Почему столь экзотично? Юная дева прекрасно поет?
Тэдди чувствовала, что начинает злиться. Несмотря на заверения Дана в том, что эта девица напоминает бродягу, ей было не по себе. Только представить себе – целых две недели под одной крышей с ним будет жить вполне взрослая девушка. Кто знает, чем это все может закончиться. Семнадцать лет – самый подходящий возраст для сумасбродной влюбленности, и для этого у девчонки все условия. Сама Тэдди отдала бы полжизни за такой шанс – провести столько времени в квартире Даниэля. Увы, она всего лишь лучший друг и правая рука, в то время как другие ночуют у него!
– Слава Богу, я не знаю, как поет эта юная дева, – с сарказмом ответил Даниэль. – И не имею ни малейшего желания узнавать. Через две недели я благополучно передам ее Питеру и забуду о ней навсегда!
Тэдди с удовлетворением заметила, что Дан без восторга отзывается о своей вынужденной подопечной. И, кажется, он не притворяется…
– Дан, ты не справедлив к бедняжке, – улыбнулась Тэдди. – Конечно, никто не требует, чтобы ты превращался на это время в заботливого старшего брата, но ты мог бы повнимательнее относиться к ней.