Шрифт:
Золотая чешуя, синие глаза...
Котикова Ма рия
Ярким золотом горела его чешуя, переливаясь на солнце радугой от гребня до кончика остроконечного хвоста, такого же смертоносного, как и могучие лапы с алмазными когтями, на которых покоилась увенчанная рогами голова. Золотые глаза с вертикальными черно-зелеными зрачками задумчиво смотрели из-под прикрытых век на синее, кое-где уже тронутое предрассветным голубым, небо. Из ноздрей
Он был Драконом. Золотым, как осенние березовые листья, насквозь пронизанные уже почти по-зимнему холодным солнцем. Мудрым, ибо перед его взором проносились века. Он видел, как на месте когда-то маленьких и невзрачных деревень вырастали огромные города, чтобы потом превратиться в пыль времен, что разносит по земле вечный ветер-бродяга. Страшным... Да, для людей он был именно страшным чудовищем без души и сердца. Впрочем, не для них одних. А еще... Еще он был до безумия одиноким. Его боялись и ненавидели, за его голову назначали баснословные цены, его проклинали. Он привык и не ждал от людей ничего другого... Он знал, что для них предать не значит ровным счетом ничего...
Но Жизнь, прекрасная, ужасная, великая, решила внести свои коррективы.... И однажды привела к его пещере, а надо сказать, что она была глубоко в горных лесах, и обычным людям было почти невозможно найти ее, маленькую, лет девяти, ясноокую девочку. Из деревенских. В обычном голубом сарафане и лаптях. С веснушками и чуть вздернутым носиком. Обыкновенную. Как и все люди. Насквозь промокшую из-за идущего с утра дождя. В общем, ничего интересного или примечательного. Хотя...
– З-здравы будьте, дяденька Дракон... Можно мне у вас... дождик... переждать...
А в синих глазах невинность плескалась море-окияном. Ну, кто еще кроме маленькой девочки, станет разговаривать с огромным страшным драконом? Которому тебя съесть совсем ничего не стоит? Да еще назвать дяденькой...
Вот и Дракон удивленно открыл глаза, а удивить дракона не так-то просто, можете мне поверить!
А девочка, приняв молчание за согласие, уселась на камушек, поправила платье, посмотрела на затянутое серыми низкими облаками небо, потеребила ленточку в косе...
Дракон с иронией наблюдал за ее метаниями. Решится - не решится? Хоть какое-то развлечение среди череды этих скучных ленивых дней...
– Дяденька Дракон, а вы говорить можете? Молчите... А Влад из соседней деревни говорил, что можете, вот. А еще, что в человека превращаться умеете. Но с чешуей. И крыльями. Большими-большими. А еще, что принцесс похищаете... И едите их. Но я в это не верю. Вы, ведь, правда не едите людей? А мальчишки говорят, что драконы злые-презлые...
А она говорила, говорила, говорила. Ее голос звенел и журчал, как кристально чистый ручей со студеной водою. И незаметно убаюкал его лучше любой колыбельной. И отошли на второй план грустные мысли, и несправедливость людей, и ледяными тисками сковавшее сердце одиночество. Хорошо...
– А можно мне вас погладить?
И прежде чем он сумел хоть как-то отреагировать на вопрос, его носа коснулась маленькая детская ладошка. А в глазах гостьи сияли восторгом все звезды небосклона и казалось, что весь мир находится на дне этих глаз...
А утром она ушла. Отчаянно маша рукой и обещая еще заходить, и принести чего-нибудь вкусненькое, ведь он наверняка голодный, и показать какой-то цветок, диво какой хорошенький... И еще много чего. Дракон не особо запомнил. Да и не пытался. Не верил он людским словам. Даже таким искренним и сияющим полуденным солнцем.
Так прошла осень. Наступила зима, и Дракон и думать забыл о маленькой девочке, что свалилась к нему когда-то как снег на голову. Только вот она - нет.
Надо сказать, что имя у нее было самое, что ни наесть подходящее. Весёла. Веселая, озорная, чем-то похожая на мальчишку... И обладала она удивительной способностью притягивать к себе неприятности. Ну, так считали все, кроме нее. Весёла совсем не понимала, почему нельзя вечером ходить на реку. Ну и что, что русалки. Они ведь, такие красивые... Голубоглазые, тонкокожие, и поют так, аж заслушаешься! Да и Водяной был совсем не злым, и Леший, что частенько угощал ее ягодами. Вкусными-вкусными! Таких сам никогда не найдешь, только если Хозяин леса, место заповедное сам покажет. И волки не страшные, и медведи, а на самом деле мягкие и у них под боком так хорошо дремать. Никто не тронет.
Но Весёла была девчонкой умной, хотя по ней и не скажешь. Никому она не говорила о своих друзьях-знакомых. Молчала, как воды в рот набрала. И только и думала, как бы сбежать да навестить Дракона с грустными золотыми глазами...
А шанс представился зимой, когда ее отправили в лес за хворостом. Правда, никто не заметил, как с тарелки пропало намного больше пирожков, испеченных такой родной и любимой мамой, что всегда поймет и утешит, ежели что. Правда, может мама Весёлы и заметила что, да промолчала только...
И поэтому, Дракон си-и-ильно удивился увидев на пороге своей пещеры свою давнишнюю знакомую, укутанную в заячью шубу, валенки и со съехавшей на глаза шапкой. И сумкой, из которой пахло прямо-таки очень уж вкусно.
– А вот и я! Извини, что долго не приходила. Никак не могла вырваться! Меня после прошлой прогулки наказали.
А улыбка на веснушчатом лице была до ушей. И горели глаза радостью встречи. И звенел голос в синем небе.
– Ты извини, конечно, что я так, без приглашения. Мне мама говорила, что это не вежливо так запросто врываться в чужой дом, но...
Дракон уже тогда понял, что теперь выпроводить это создание он не сможет, даже если позовет своего любимого дедушку, славящегося среди драконов дурным характером. Дедушка был страшен, как смертный грех. А все из-за бурной молодости, прекрасных принцесс и их благородных рыцарей. Что не девушка, то обязательно поединок! И непременно с ранениями... В общем, дедушкина шкура была испещрена шрамами, часть рогов пообломаны, но клыки так же как и прежде внушали уважение и страх, а взгляд насмешливых черных глаз заставлял вспомнить о кошмарах различной степени тяжести...