Золотая чешуя, синие глаза...
Шрифт:
Он принял подарок, да и сам одарил браслетиком с сапфирами и топазами. Тоненьким. То-то радости было! Не снимая носила его Весёла. Гордилась. Как же! Друг подарил! А потом... подружка его исчезла. Как не было ее. Месяц прошел, другой минул... Нет, не шелестит трава, не шумит гравий... Хотя, постойте...
Робкие, еле слышные шаги. Не Весёлы, нет. Чужие.
А на пороге
– Так вот ты какой... Дракон.
Улыбка. Грустная. Тоскливая.
– А она не придет больше. Ее за князя отдают.
Громкий рык потряс своды пещеры. Как же больно слышать такие слова... От которых сердце на кусочки рвется...
– Не по ее воли случилось это. Не вини мою дочь Дракон. Ведь до самой последней минуты тебя звала моя Веселушка.
И упали на траву долго сдерживаемые материнские слезы. Какая же мать горя будет желать своей дочери?
И вспыхнул огонь в золотых глазах. Заплясал изумрудом горным.
– Не отдам...
И разрезали могучие крылья небо, и сам ветер дорогу указывал к той, что ждала за забором бревенчатым, в красной горнице, чужому отданная... Что звала, сквозь слезы милого друга...
Приехал однажды к ним в деревню князь младой. Красивый... Наверное. Все подружки Весёлины заглядывались. А она не смотрела. Все к Дракону бегала. Да только заприметил ее князь. Невестой захотел назвать. Своею сделать.
А дед с бабкою да староста и рады были! Еще бы! И деревне почет, и им уважение! Не успела аукнуться, как и приданное собрали, и платье венчальное сшили... Обо всем договорились... Материно благословенья не спросили.
А мать Весёлы, Синеока, знала, что к другому душа дочери тянется. К нему, Дракону. Дочка во сне говорила... Звала его. Плакала. Да что может один человек противопоставить дружине княжеской да деревни? Ничего... А дракон... Дракон может и поможет. Вызволит дочь любимою, счастливой сделает. Ведь всю жизнь его помнить и звать будет, коли княжною станет.
Потому и пошла к дракону, и страх забыла, и сомнения.
А увидела - поняла, что дочь в нем увидела. Сердце доброе да глаза его удивительные... Нет, не жаль сказанного. Может и к добру это выйдет. Говорят, Дракон человеком оборотиться может. Условно, конечно.
А он летел на зов. На зов одинокого сердца, на сапфировый браслетик. Где он, там и Весёлушка. Да только как вызволить, подругу милую, коль охраняют ее так, что не подступишься, мышью не прошмыгнешь... Но на то он и Дракон. Старый. Мудрый. Не отдаст своего. Не позволит.
А Леший с Водяным весело смотрели ему вслед.
– Лети, лети друг. Спасай свою нареченную...
Весёла уже не ждала, не плакала. Словно не живая сидела в горнице. Еле тлела на самом дне сердца надежда, готовая вот-вот угаснуть. Няньки да девчонка-чернавка спали как убитые. Да и не к чему им было за ней следить. У князя воинов много, не сбежишь.
И только браслетик, с которым она хоть режь, не захотела расстаться, придавал сил. А вдруг...?
Так и мерила шагами горницу. От стенки до стенки. Как схватил ее вдруг кто-то! Рукою рот зажал, чтоб не вскрикнула.
– Что ж не рада ты мне Весёлушка? Али обидел тебя я чем?
Голос. Знакомый, родной!
– Дракон...
Не заметила, как обернулась... В глаза дорогие взглянула, золотые с искрой зеленой, изумрудной.
И только тут заметила, что человеком пред ней стоит он. Почти. Если не считать рук с когтями, для врагов страшными, ушей острых, да клыков. А так - человек человеком!
– Ты...?
– Забыла? Я ведь - дракон.
– А как...?
– Терем спит. Усыпил я его. Как иначе мне было к тебе пробраться... А узнал я все от матери твоей. Не побоялась ко мне прийти, рассказать...
Тишина. Темная. Ласковая.
– Пойдем?
А наутро невесты княжьей хватились, да только найти не сумели. Пропала девушка. В деревню послали - никто ничего не знает! Людей опросили - не видел никто! Поискали, поискали - и бросили. Только Синеока улыбалась на диво таинственно! Словно бы знала все... Ну, так она и знала, кто дочь украл!
А далеко-далеко, где не понять, то ли над морем летишь, толи под ним, нес на своей спине золотой дракон девушку. Синеглазую. Всю в веснушках. И им золотое улыбалось солнце и раскрывало свои объятья синее небо...