Золотая чума
Шрифт:
— Конечно, наша работа — не для сентиментальных хлюпиков. Тут надо многое человеческое в себе зачеркнуть. Но если сотрудник превращается в машину, которая тупо решает поставленные задачи, — ему место в других структурах нашей конторы. У нас сотрудник должен иметь хоть что-то человеческое. Иначе это вредно прежде всего для работы.
Но здесь-то работали иные люди. Большие ученые-медики, занимавшиеся серьезной наукой. Теми ее отраслями, представители которых никогда не станут известны даже в самых узких научных кругах.
…Муторная проверка закончилась, и Мельников прошел в помещение, напоминавшее обычную регистратуру больницы. Только эта больница поражала совершенно ослепительной чистотой и порядком.
Капитана
— Помните, больную ничем нельзя волновать. Ничем, — повторила она с нажимом.
Они поднялись на второй этаж и двинулись по идеально чистому и безлюдному коридору. Только один раз навстречу попался медбрат в штатском, который, несмотря на огромные габариты, двигался плавно и бесшумно, как котенок. Около одной из дверей остановились, врачиха извлекла из кармана ключ. Она отперла дверь, впустила Мельникова, а сама, прикрыв дверь, осталась в коридоре. Боковым зрением Мельников увидел, что докторша извлекла откуда-то шприц с темной жидкостью. На всякий случай.
Палата была небольшой. Здесь не было характерной невыносимо стерильной больничной белизны. Стены, выкрашенные в тепло-ореховый цвет, навевали ощущение покоя. Как и две картинки — какой-то пейзажик и натюрморт с цветами. Все было красиво, чистенько — и донельзя умиротворяюще. На стоящей в углу кровати сидела, поджав ноги, девушка в голубом халатике. Она была небольшого роста, но крепенькая. Впрочем, это замечалось потом. Потому что прежде всего бросались в глаза ее волосы, яркие, как лесной пожар. И огромные глаза на узком лице с очень белой кожей. Девушка была красива, очень красива, но… Когда-то Мельников в шутку называл ее ведьмой. Больно уж она подходила под описание, данное в средневековых руководствах по охоте за нечистой силой.
Увидев вошедшего, она приветливо и грустно улыбнулась.
— Здравствуйте, я вас где-то видела. Наверное, вы знаете — Сергей скоро вернется? — произнесла она с сильным акцентом.
— Он вернется обязательно, — ответил капитан.
— Передайте, что я буду его ждать. Сколько угодно.
Девушка снова замолчала, уйдя в свой мир.
Мельников молча глядел на нее. Говорить не имело смысла. Да и нельзя было. А хотелось заорать так, чтобы затряслась вся эта чертова больница:
— Марина!!! Да вот он я, твой Сергей!
Но было нельзя. Когда-то он пробовал. Не верил врачам, никому не верил. Но все кончалось ужасно. Была истерика, были крики о том, что они ее не обманут, что она Сергея все равно не предаст. И как итог — шприц с темной жидкостью и вежливая выволочка от доктора, которая звучала хуже самой страшной матерщины.
Постояв еще, Мельников вышел в коридор. Дежурившая за дверью врачиха облегченно вздохнула. Внештатная ситуация не произошла.
Мельников вышел за ворота особняка, сел в машину и повел ее с четкостью хорошего автомата. Никаких мыслей в голове не было. Каждый раз он рвался сюда, надеясь на чудо. И каждый раз выходил вот так. Он видел множество смертей, в том числе смерть матери, убитой на его глазах очередью, посланной пилотом «юнкерса». Он видел друзей, убитых немцами, убитых способами, которые не снились даже отмороженным африканским неграм. И наблюдал, как расправлялись с карателями озверевшие белорусские партизаны. Об этом не расскажет и не напишет никто и никогда. Но это было ужаснее всего. Человек, единственный любимый человек, был рядом, он был жив — и в то же время его не существовало.
«Вечная койка. С живыми — какие вопросы? Да и покойнику — та же больничная мгла…» — звучала в его голове строчка из прочитанного где-то стихотворения.
И это тоже была война. Бывает она и такая.
Глава 8
Чего боятся настоящие солдаты
10 мая 1966 года, база космической службы
Под крылом вертолета простиралось зеленое море тайги. Внизу, казалось, совсем не было людей. Но вот впереди замаячили железные мачты какой-то непонятной конструкции. Потом появился квадрат, вырезанный в зеленом лиственничном поле, на краю которого деловито крутились локаторы. Неподалеку располагалась и сама база. Пилот постоянно повторял в шлемофон пароли и отзывы. Просто так в эти места проникнуть было невозможно ни пешим ходом, ни по воздуху.
Последние два дня были для Мельникова весьма насыщенными. Честно говоря, являясь на доклад с таким вот документом, напоминающим роман какого-нибудь Стивенсона, Мельников ожидал услышать:
— Что ты обращаешься ко мне с такой лабудой?
Но все получилось совсем иначе. Видимо, работал не только он. Потому что слушал полковник очень серьезно, а потом спросил:
— Что предлагаешь?
— Надо искать это место. Срочно. Но так, чтобы не вспугнуть ребят из местных органов.
— Ты прав. Из наших источников мы знаем, что это не детские игрушки. Совсем не детские. А потому сделаем мы так…
Для начала вдоль и поперек проанализировали добытую карту. Спасибо неизвестному автору и мальчику Юре, благодаря которым на ней оказались многие весьма точные приметы. Поэтому район поисков определили достаточно четко. Можно было приступать к активным действиям.
Аэропорт жил своей обычной суетливой и бестолковой жизнью. Магадан — это ведь не только единственные ворота Колымы, но и путь на Чукотку. А самолеты в таких широтах летают, когда это позволяет погода. Если погода не позволяет — они не летают. А пассажиры, соответственно, сидят в аэропорту и ждут, когда ведающие погодой природные силы смилостивятся. Поэтому в аэропорту Магадана всегда томится пропасть разного народа. Тут и едущие в отпуск шахтеры и водители, набитые деньгами. Деньги эти они раскидают тонким слоем по всем южным курортам — если, конечно, не попадется им по дороге банда шулеров. Тут и чукчи, прилетевшие в Магадан с еще большими мешками денег. Тут и бичи, у которых денег нет, но которые знают, что если хорошо поискать — то они найдутся…
В общем, картина была уже знакомая. Но тут к Мельникову подошел подтянутый лейтенант с голубыми просветами на погонах.
— Товарищ капитан! Мне велено вас доставить.
Они направились к служебному входу, где их ждала машина. Капитана отвезли в самый дальний угол летного поля. Здесь скромно стоял зеленый вертолет, который уже раскручивал лопасти.
— Прошу, товарищ капитан.
Через минуту они были уже в воздухе.
Вертолет приземлился на посадочной площадке военного городка. Выйдя на воздух и оглядевшись, Мельников убедился: порядок здесь был образцовый. Обычно в гарнизонах, расположенных в глуши, опытному человеку сразу бросается в глаза некоторый налет разгильдяйства. Здесь же все было четко — будто в подмосковной образцовой военной части, куда постоянно наведывается большое начальство. Одним словом, хоть показывай в передаче «Служу Советскому Союзу».
Мельникова встретил подполковник-летчик. Рядом с ним стоял капитан, также одетый в летную форму, которая, по моде авиаторов, была идеально пригнана по фигуре и сидела как смокинг на каком-нибудь английском аристократе. Однако Мельников тут же узнал в нем коллегу.
— Товарищ капитан, — обратился к нему подполковник, отдав честь, — мне поступило распоряжение оказать вам ЛЮБОЕ, — он подчеркнул это слово, — возможное содействие. Все, что в наших силах, мы сделаем.