Золотая гондола
Шрифт:
Никогда еще, как показалось Паолине, сервировка стола и сам обед не тянулись так долго. Час медленно проходил за часом, пока наконец дамы не встали из-за стола, удалившись в одну из туалетных комнат, чтобы привести себя в порядок перед балом и надеть маски.
– Ваш брат так мил, – обратилась графиня к Паолине. – Нам так много нужно было сказать друг другу за обедом.
– Я тоже это заметила, – ответила Паолина сухо.
– У нас появилось множество планов, – улыбнулась Занетта, – относительно того, как приятно, весело и беззаботно провести время. Он очень остроумен и – как бы это сказать по-английски? – светский человек
Повернувшись так, чтобы видеть свое отражение в зеркале, графиня пригладила свои темные волосы.
– У вашего брата большие поместья в Англии? – осведомилась она тоном слишком простодушным, чтобы ее вопрос можно было объяснить чистым любопытством.
Сердце в груди у Паолины отчаянно заколотилось. Значит, графиня действительно проявляла интерес к сэру Харвею. Возможно, его замыслы касались не только ее будущего, но и его собственного. Графиня, без сомнения, могла обладать огромным богатством, не только принадлежавшим ей лично, как сестре маркиза, но и состоянием, которое она, вполне вероятно, унаследовала от своего покойного супруга.
Действительно ли сэр Харвей собирался жениться? Не думал ли он, что в этой игре все средства были хороши?
Сделав над собой усилие, Паолина ответила уклончиво:
– Вам нужно спросить об этом у моего брата. Я уверена, что он сам захочет вам рассказать обо всем.
Если графиня и была разочарована, то она ничем этого не выдала.
– Ваш жемчуг превосходен, – заметила она, взглянув на ожерелье на шее Паолины.
– Его подарил мне мой брат, – отозвалась Паолина и, увидев огонек, внезапно вспыхнувший в глазах собеседницы, тотчас безошибочно поняла, о чем она сейчас подумала.
Деньги! Деньги! Деньги! Это было то единственное, к чему все стремились, чем можно было прельстить любого. Как бы ни была богата графиня, она не собиралась выходить замуж за человека безденежного, который не мог принести ей новые земли, престиж и влияние.
Поднеся кончики пальцев к волосам, Паолина заметила, что они дрожали. Такую возможность она никогда не принимала в расчет, даже вообразить себе не могла ничего подобного. Сэр Харвей почему-то казался ей свободным от слабостей, присущих другим людям, и озабоченным лишь тем, как устроить ее брак. Ей ни на миг не приходило в голову, что его планы могли касаться и его собственного будущего.
«Если он женится на графине, – рассуждала про себя Паолина, – у него не будет причин и дальше заниматься мною. Он может бросить меня, оставить на произвол судьбы, забыть о моем существовании. Он получит все, что ему нужно, и без моей помощи».
Ей вдруг отчаянно захотелось объявить во всеуслышание правду и предостеречь графиню против них обоих, сказав ей, что они оба были всего лишь искателями приключений без единого пенни за душой, увидеть ужас и потрясение в ее глазах, когда ей станет ясно, что они не были даже братом и сестрой, а просто посторонними друг другу людьми, которых связывало только стремление завлечь в ловушку особ более богатых, чем они сами.
Роковые слова едва не сорвались с губ Паолины, но ей удалось сдержать себя. «Как я могла быть настолько глупой, чтобы так разволноваться из-за него?» – вертелся у нее в голове вопрос. Но в душе Паолина чувствовала странную боль, которую никогда не испытывала раньше, в горле встал комок, губы пересохли.
Дамы
Возможно, все это было лишь плодом ее воображения. Возможно, его чувства по отношению к очаровательной Занетте были не более серьезными, чем ее увлечение им.
Граф отвел ее в сторону.
– Я хочу показать вам эту картину, – произнес он громко, но как только они оказались на достаточном расстоянии от остальных, прошептал ей на ухо: – Надо ли нам посещать этот бал? Мне было бы гораздо приятнее прокатиться по каналу в гондоле наедине с вами. Я желал бы плыть с вами рядом под небом, усыпанным звездами. Вы принимаете мое предложение, моя английская роза?
– Нет! Нет! – воскликнула в ответ Паолина, и ей почудился в собственном голосе отзвук подлинного глубокого страдания.
Глава восьмая
Обстановка бального зала оказалась более фантастичной, чем могла себе представить Паолина, и сам он был настолько великолепен, что у нее на миг захватило дух.
Огромное помещение с окнами, выходившими на канал, преобразилось как по волшебству в сад, полный цветов. В Венеции, где почти не было ни деревьев, ни зелени, вид множества пышных, благоухающих бутонов был до такой степени неожиданным, что более эффектную декорацию для праздника трудно было бы выбрать. Весь потолок был увит ветвями камелии, глицинии, магнолии, апельсиновых и вишневых деревьев с цветами, наполнявшими воздух дивным ароматом, которые изредка роняли вниз свои крохотные лепестки, порхавшие словно снежинки над танцующими парами. Стены же были скрыты от глаз стволами деревьев и вьющимися стеблями растений с зеленой листвой, блестевшей подобно россыпи изумрудов и переданной с такой достоверностью, что время от времени кто-нибудь из гостей находил среди ветвей как бы случайно гнездышко птицы с лежавшими в нем яйцами.
В дальнем углу зала журчал фонтан, но вместо воды из него струились экзотические восточные духи, которые, как утверждали мужчины, обладали магической силой, делая всех женщин, которые ими пользовались, неотразимо привлекательными.
Каждой из приглашенных дам сразу по прибытии вручили по букету цветов, подобранных так, чтобы подходили по цвету к платью своей владелицы. Паолине преподнесли небольшой букет из розовых бутонов, еще не успевших раскрыться.
– Они похожи на вас, – шепотом произнес граф. – Неискушенные, не знакомые с мирскими соблазнами, и все же столь изысканно прекрасные, что приходится желать только, чтобы они всегда оставались такими, как сейчас.
– Неужели вы представляете меня себе такою? – спросила Паолина удивленно.
– В вас есть чистота и невинность, которые почти внушают страх за вас, – ответил он. – Здесь, где любая женщина чуть ли не с самого рождения является опытной обольстительницей, вы похожи на спящую принцессу. Не мне ли будет суждено разбудить вас? Вот вопрос, который меня терзает.
Слегка улыбнувшись, Паолина отвела от него взгляд, но улыбка исчезла с ее губ, когда она увидела, как графиня Занетта, вынув цветок из своего букета, украдкой сунула его в карман камзола сэра Харвея.