Золотая гондола
Шрифт:
– Тогда я найду другой способ избавиться от вас, – сказал сэр Харвей. – Например, я всегда могу утопить вас какой-нибудь темной ночью в Лагуне.
По улыбке и смеющимся глазам Паолина понимала, что он поддразнивает ее. Ей вдруг показалось, что, несмотря на весь его цинизм и язвительность, у него доброе сердце и что бы ни случилось, он ее не бросит.
Они шли рядом по направлению к деревне, когда она, положив свою руку ему на плечо, сказала:
– Я вам доверяю. Не знаю почему, и, возможно, вы в это не поверите, но не только потому, что
– Ну, тогда слушайтесь голоса своего сердца, – отозвался сэр Харвей. – За исключением тех случаев, когда это может помешать моим планам относительно вашего замужества.
– Я... я только надеюсь, что это будет кто-то, кого я смогу хотя бы... уважать, – тихо произнесла Паолина.
– Венеция, насколько я слышал, может предложить женихов на любой вкус. Вообще-то это город празднеств и развлечений. Так что я могу обещать вам веселого мужа, который сможет наполнить вашу жизнь смехом и радостью. Могу также обещать, что к венцу вы поедете, по древней традиции, в огромной золотой гондоле, но вот того, что вы будете уважать своего жениха, обещать не могу.
– Это звучит лучше, чем я предполагала, – сказала Паолина.
– Прекратите вообще что-либо предполагать, – заявил сэр Харвей. – Женщины всегда думают о плохом, и никогда о хорошем. Берите пример с меня и принимайте вещи такими, какие они есть. Кто знает, что нам принесет завтрашний день? Кто знает, а вдруг вы безумно влюбитесь в дожа, а он в вас?
– Но ведь дож очень стар, не так ли? – быстро спросила в ответ Паолина, а потом с укоризной добавила: – Вы опять надо мной смеетесь.
– Это потому, что вы слишком серьезны, – ответил он. – Если вы хотите добиться успеха в Венеции, вы должны ко всему, включая и себя, относиться с юмором.
– По-моему, это ужасно, – сказала Паолина.
Они вошли в дом, где провели прошлую ночь. Гаспаро и его жена уже встали после сиесты, но прошло еще некоторое время, прежде чем повозка и мул были готовы. На прощание тоже ушло какое-то время.
– Я сожалею, что не могу заплатить деньгами за оказанное мне гостеприимство, – сказал сэр Харвей. – Все, что я имел, осталось на корабле. Но, может быть, вы возьмете этот камень? Это сапфир высокого качества, и если его удачно продать, то вам будет что отложить на старость.
– Вы слишком щедры, синьор, – воскликнул Гаспаро, забирая камень. – Это крушение принесло достаток в деревню. То гостеприимство, которое я мог предоставить в своем бедном доме, было оказано без какой-либо мысли о вознаграждении.
Наконец обмен любезностями был окончен, и они отъехали. Как только они спустились с холма, на котором стояла деревня, и выехали на бугристую проселочную дорогу, Паолина повернулась к сэру Харвею и шепотом спросила:
– Это правда, что у вас нет денег? А как же быть с едой и жильем?
– Оставьте эти заботы мне, – ответил сэр Харвей. – И, кстати, нет никакой необходимости шептать, моя дорогая. Человек, который нас везет, не знает английского.
Паолина улыбнулась.
– Я и забыла, что говорю по-английски, – сказала она, – в моей семье всегда говорили на обоих языках.
– Очень предусмотрительно, – заметил сэр Харвей. – Сопровождать английскую девушку, которая ни слова не говорит на итальянском, сильно затруднило бы мне жизнь.
– А как вы так хорошо выучили язык? – спросила Паолина.
Сэр Харвей посмотрел на нее краешком глаза и ответил:
– У меня была очень красивая учительница.
Паолина покраснела.
– А, понимаю, – быстро проговорила она. – И французский вы выучили таким же способом. А как насчет немецкого?
– К сожалению, немецкий я знаю хуже, – ответил сэр Харвей. – Но я очень благодарен одной немецкой оперной певице, так как теперь мы можем многое себе позволить.
– Что вы этим хотите сказать? – спросила, недоумевая, Паолина.
Сэр Харвей ничего не ответил, а только поглубже засунул руку в карман, перебирая бриллианты и жемчуг.
Путешествие в Феррару было утомительным, но спокойным. Они въехали в город, когда уже начало смеркаться. Шпили и башни четкими силуэтами вырисовывались на фоне темнеющего неба. Узкие, кривые средневековые улочки вокруг собора, казалось, достоверно знали всю историю города. Паолина в изумлении разглядывала все вокруг. Она не ожидала увидеть такое великолепие.
– Куда мы направляемся? – спросила Паолина, когда их экипаж свернул вниз на полную людей улицу.
– В лучшую гостиницу, – ответил сэр Харвей. – И запомните, теперь ваше имя мисс Паолина Дрейк.
Повозка остановилась. Он спустился и вошел в гостиницу, властно требуя хозяина. Тот быстро появился на зов и в недоумении уставился на непрезентабельную внешность сэра Харвея.
– Ваши лучшие комнаты, и побыстрее, – тоном, не терпящим возражений, сказал сэр Харвей. – Мы с сестрой потерпели кораблекрушение, наш багаж утонул, сами мы пропитались соленой водой и долго тряслись по вашим отвратительным дорогам.
– Какой ужас, ваша милость! – воскликнул хозяин гостиницы.
– Покажите нам комнаты, и не дай бог, если кровати не будут мягкими, – заявил сэр Харвей. – Приготовьте что-нибудь съедобное и принесите лучшее вино, какое только есть у вас в погребе. Мне также нужен лучший портной и лучшая портниха в этом городе.
На владельца гостиницы манеры сэра Харвея явно произвели впечатление.
– Si, si, ваша милость, – ответил он. – Все будет сделано, как вы сказали. К счастью, мои лучшие комнаты свободны. Они просторны и со всеми удобствами. На прошлой неделе в них жил герцог Пармы и остался доволен. Если его милость последует за мной...
Сэр Харвей и Паолина поднялись по узкой лестнице и осмотрели две хорошо обставленные и проветренные комнаты на первом этаже. Между ними находилась гостиная. Паолина собиралась сказать, что они прелестны, но сэр Харвей предостерегающе взглянул на нее и спросил разочарованным тоном: