Золотая Луна, Серебряное Солнце (СИ)
Шрифт:
Лина Лапина
Золотая Луна, Серебряное Солнце. Возвращение (Redemption).
Спертый воздух подземелья был тяжелым и вязким, но Пелею это нисколько не волновало. Технически, она была мертва уже несколько десятилетий, так что дыхание не входило в список ее привычек. Сплошная каменная стена без окон - только люк в потолке, откуда ей изредка скидывали крыс для поддержания функций безжизненного организма - все это должно было полностью уничтожить ее волю и заставить говорить.
Ноги Пелеи, тонкие, с выделяющимися костяшками коленок под иссушенной кожей, были закованы в чугунные кольца
Громыхнула тяжелая крышка открываемого люка и в камеру проник мягкий свет от факела, казавшийся нестерпимо ярким для болезненных, высушенных глаз. Женщина зажмурилась и услышала, как с жалобным писком на пол свалилась ее сегодняшняя еда.
– Будьте прокляты, тронарцы!
– с трудом шептали ее потрескавшиеся губы.
– Прокляты, во имя Золотой Луны...
***
Свеча ласково отбрасывала тусклые блики на старинную карту, расстеленную по бревенчатому полу. Стояла глубокая ночь, поэтому Эльве не боялась, что кто-то может ей помешать. Читать девочка выучилась недавно, без чьей-либо помощи - сопоставляя известные ей названия городов и деревень с нанесенными на карту буквами. Грамотных в семье не осталось после смерти отца. Братья подались в городскую стражу, старшие сестры повыходили замуж, остались только она, да младшенький - Эльвин. Мать целый день занята - в поле работает или торгует на базаре, а то и делами домашними занимается. Так вышло, что Эльве и Эльвин оказались предоставлены самим себе.
Сейчас братишка мирно посапывал в своей кровати, а Эльве с упоением рассматривала незнакомые страны и континенты, подпирая подбородок потными ладошками. "Сколько же в мире красок!", думала Эльве, "А я живу в этом сером, безрадостном месте. Даже лето здесь темное". На карте обозначались два полушария - Сторона Серебряного Солнца и Лицо Золотой Луны. "Побывать бы когда-нибудь на другой стороне!" - девочка мечтательно зажмурилась, "Интересно, какая она - Золотая Луна...".
А в это время снаружи начала шуметь буря, которая обычно налетает перед грозой. Глухо выл ветер, и сухие ветки деревьев то и дело стучались в оконные ставни. "Как страшно здесь по ночам", подняла голову Эльве. "Неужели, правда, что люди рассказывают о неупокойных, пришедших в наш край?" Девочка стянула со своей койки лоскутное одеяло и накрылась до самой шеи. Где-то послышался протяжный собачий вой, но фантазия немедленно нарисовала уродливую пасть мертвеца, разверзшуюся в зверином вопле. Эльве поежилась, отбросив суеверные страхи, и вернулась к рассматриванию карты.
"Наш полуостров похож на грушу! Забавно!", девочка с интересом прищурила зоркий глаз. В этот момент что-то сильно громыхнуло по стене. Заплакал проснувшийся братишка, а в соседней комнате послышался обеспокоенный вскрик матери. С вилами она вбежала в детскую и, убедившись, что все в порядке, стала тихонько успокаивать Эльвина.
– Что это, мама?
– шепотом спросила Эльве из-под одеяла.
– Не знаю, доченька, - прошептала в ответ мать.
– Давай-ка, лезь в подпол, и брата возьми, - она протянула малыша девочке.
– Я пойду, замки проверю.
Стало совсем темно, когда над головой детей закрылось отверстие подполья.
– Тихо, тихо, Эльвин. Не бойся, я с тобой, - успокаивала брата Эльве.
– Где мама?
– хныкал малыш, но старался не шуметь, следуя указу матери.
Послышались тяжелые, суетливые шаги. На мгновение подвал озарил огонек свечи, и в подпол спустилась мать. Заперев изнутри железной защелкой тяжелую крышку, она обняла Эльве и Эльвина и задула свечу.
– Надо только переждать грозу и дождаться утра, - шептала она в затылки детей, укачивая их и баюкая.
– Все будет хорошо, родные мои, только не шумите. Мы будем храбрыми, будем смелыми, только не шумите.
Эльве внимала испуганной матери, пытаясь унять дрожь в своем теле, но ничего не получалось. Страх накатывал волнами и никак не получалось его прогнать. В подполье было сыро и холодно, пахло протухшей едой и, кажется, где-то рядом скреблись мыши. Монотонно забил по наружным стенам ночной дождь, ветер не смолкал и с грохотом распахнул оконные ставни. Женщина вздрогнула и еще крепче прижала к себе детей, едва слышно напевая какую-то песенку. Эльвин вцепился в руку сестры, и она почувствовала его жар, отчего девочку пробил озноб. Входная дверь скрипуче отворилась. Люди замерли, затаив дыхание. Послышался легкий незнакомый шаг и если бы не местами прогнивший пол, можно было бы усомниться в реальности этого звука.
***
Верис прикрыл глаза костлявой рукой с аристократичными пальцами. Серебряное Солнце в этот час светило ярко, поэтому мужчина прятался в одной из многочисленных пещер Каменистого побережья, одновременно напрягая свое сверхъестественное зрение в желании осмотреться. Перед ним в низине простирался старинный город Тронарц, в незапамятные времена заложенный на берегу реки Арц - она брала свое начало далеко на Севере, в холодном Снежном краю.
"Скоро наступит ночь", думал вампир, "и мы сможем проникнуть в город незамеченными. Проклятье, это солнце слишком яркое...". Он знал, что где-то вокруг скрываются сородичи, согласившиеся пойти с ним, и так же как он выжидают часа сумерек.
– Потерпи, Пелея, любовь моя, - Верис яростно оскалился и сжал длинные пальцы в кулак. Его острые когти впились в ладонь до крови.
– Скоро камня на камне не останется от этого мерзкого места!
– он жестко слизнул с ладони свою кровь и сплюнул.
– Я клянусь!
Сумерки прогнали дневной жар, но принесли с собой нестерпимый холод. Верис закутался в недавно освежеванную шкуру Горбатого волка и вышел из своего укрытия.
– Вот и ты, моя Золотая Луна!
– он поднял красные мерцающие глаза к ночному светилу.
– Пока ты со мной, все будет хорошо. Жаль, что на этой стороне Земли ты уходишь слишком рано.
Вампир пробирался к городу окольными путями, продираясь через густые вересковые заросли, в стороне от главной дороги. Он чувствовал, как подобные ему охотники приближаются к высоким городским стенам с разных сторон. Они окружали, не собираясь атаковать. Не сейчас. В ночи прозвучал опознавательный клич - вой голодного волка. То был Нуккай, высокий и широкоплечий воин, первым согласившийся последовать за Верисом и переплыть океан. Что руководило им - желание спасти Пелею, бывшую возлюбленную, или жажда человеческой крови, ненавистью пульсирующая в его собственных венах - Верису было неведомо.