Золотая медаль
Шрифт:
— Она не услышала, — улыбнулась Зинаида Федоровна. — Надо ей сказать громче. Ну-ка, Сухопара! Прикажи ей!
Сухопара вышел вперед, выкрикнул:
— Свечка, свечка, засветись!
Напряженная тишина. Десятки детских глаз уставились на свечку. Но она не обнаружила никакого намерения вспыхнуть. Сухопара глянул на учительницу:
— Не горит! Да вы шутите! Разве может такое случиться, чтобы…
Он не досказал. Свечка вдруг загорелась ярким огоньком.
Весь класс ахнул, загремел аплодисментами,
— Почему она засветилась?
— Зинаида Федоровна, как это произошло?
— Зинаида Федоровна, скажите!
Учительница тоже смеялась, шутила:
— Я же говорила, что это послушная свечка! Не такая, как кое-кто из вас.
— Зинаида Федоровна, ну скажите! Скажите!
Пришлось здесь же рассказать, что существуют такие химические смеси, которые имеют свойство самовозгораться.
Нина рассказала коротко о чудесной науке химии, с помощью которой можно изготовить из дерева бумагу, шелк и даже калоши, объяснила некоторые другие фокусы, и на этом сбор закончился.
Олю Козуб окружили пионеры, каждый старался догадаться, как яйцо перешло из кувшина в шляпу, просили рассказать о секрете фокуса. Только Сухопара притворялся, что это его совсем не интересует.
24
Иногда у Лиды Шепель возникал дикий протест и негодование.
«Которое им дело до меня? Кто им дал право ковыряться в моей душе, выворачивать ее перед всеми? Почему им хочется — и Жуковой, и Виктору, и всем другим — подстричь меня под свой гребешок, чтобы я ходила вместе с ними по одной протоптанной тропе? Вы не любите меня? Не любите! Не надо. Я тоже вас не люблю!»
Она падала лицом в подушку, рыдала долго и надрывно, вздрагивая всем своим длинным тонким телом. И рыжая остроухая Розка отвечала ей из-под кровати: «ррр… гра-гра-гра…»
Когда в такое время мать была дома, она подходила к дочери и утешала;
— Лидочка, береги слезки… Если бог их создал, значит, они для чего-то нужны в организме. Не плачь. С волками жить — по-волчьи выть. Теперь все поступают в комсомол, такое движение среди молодежи. А если когда и поругают на собрании, терпи, Лидочка.
Лида лежала так некоторое время, потом искала очки. Они были под кроватью, и она приходила в ужас, что так легко могла разбить их. Из зеркальца на Лиду смотрело некрасивое, заплаканное лицо с красными веками, и ей уже было стыдно за свою истерику, за все, что она только что думала.
Никакой протоптанной тропы нет, ее одноклассники-комсомольцы требуют, чтобы она, член комсомола, шла с ними в одной шеренге и вместе со всеми торила дорогу к новому. И если так остро требуют этого от нее и осуждают ее поведение, ее характер, то, наверно, она сбилась на окольный путь, и черты ее собственного характера такие, что комсомольская
На миг представилось, что ее исключили из комсомола, и это было так страшно, что Лида скорей начала думать о другом. Думала она про свои три комсомольских года. В комсомол вступила в седьмом классе, и какая это была радость для нее, пятнадцатилетней девочки! Тем не менее первые комсомольские поручения немного разочаровали Лиду. Она исправно собирала членские взносы, состояла в переписке с комсомольцами подшефного колхоза, но все это было неинтересным для нее, быстро надоедало, а других поручений ей не давали.
Лида поговорила с комсоргом и в конце концов получила задание в спешном порядке подготовить доклад о международном положении.
— Смотри же, — сказал комсорг, — тебя будет слушать вся комсомольская организация.
Девушка просидела над докладом две ночи. Во вторую ночь поднявшийся на рассвете отец ужаснулся:
— Ты что делаешь? Знаешь, на сколько ты за ночь электричества выжгла? Неужели так много уроков?
А когда узнал, что дочь сидит не над уроками, еще больше рассердился:
— Конечно, нашли дурочку! Ты ночами будешь сидеть над докладом, а они прослушают, пойдут, еще и скажут, что плохо прочитала! И какую ты пользу, спрашиваю, будешь иметь? Поможет ли тебе этот доклад купить ботинки? На меня не надейся, я больной и старый. Думай сама о себе!
Лида запустила уроки и схватила две двойки, но доклад приготовила. К тому времени пришел из лекторского бюро докладчик и прочитал лекцию о международном положении для всей школы.
— Теперь твой доклад не нужен, — сказал Лиде комсорг. — Дам тебе какое-то другое поручение.
Но вместо поручения получила Лида на комсомольском собрании хорошую взбучку за двойки.
Так она потеряла вкус к комсомольской работе. Она не думала о том, что виноваты в этом стечение обстоятельств и бездарный комсорг. Перед нею стоял только факт. Лида и сейчас четко помнит, как она пришла домой и как отец спросил:
— Ну, поблагодарили тебя за доклад?
Она была в девятом классе, когда отец умер. Зарабатывала теперь одна мать. Лида видела перед собой единственную цель: скорее окончить школу, институт и получить диплом инженера.
Учеба давалось ей тяжело, все время она тратила на приготовление уроков и незаметно для себя исключила из круга интересов все, что хоть немного отвлекало внимание от школьных задач и учебников.
Этот круг все сужался и сужался, за ним стояла молодость, музыка, радость познания жизни — все то, что проходило теперь мимо Лидиного внимания. И все больше и больше привыкала Лида к такому состоянию, и ей казалось, что так даже намного спокойнее — не надо никуда спешить, волноваться, чего-то желать, спорить…