Золотая нить Дао
Шрифт:
В процессе поисков я сталкивался с весьма оригинальными индивидуумами. Среди них встречались и эксцентричные и, мягко говоря, не совсем нормальные личности. Я приучил себя не реагировать на странные слова или необычные поступки и, несмотря ни на что, упорно выяснял то, что меня интересовало.
Человек, который держал меня за рукав, ухитрился побить все рекорды эксцентричности, но я не представлял, как дерутся в воздухе, и если кореец не врал, я должен был все увидеть собственными глазами.
Я глубоко вздохнул и остался стоять на месте, не делая никаких
Продолжая держать меня за рукав, кореец повел меня вниз по улице, за рынок, рассказывая по дороге о том, что, когда он жил в Корее, у него были братья – воины, обучавшие его фамильному бою, и еще был друг семьи – старик-китаец, который учил его одному очень древнему искусству и завещал ему свои секреты.
Все это время я чувствовал определенную неловкость. Брезгливость боролась во мне с растущим интересом к рассказу, и эти переживания были слишком явственно написаны у меня на лице. Пару раз я попытался освободиться, но безуспешно. Кореец на удивление цепко держал меня своей грязной рукой. Я подумал о том, что просто обязан с честью пройти через это испытание.
На мне был надет голубой китель с якорями, под ним – фланелевая рубашка китайского производства фирмы «Дружба». Вероятно, кореец сумел разглядеть рубашку, когда я нагибался или еще в какой-либо момент. Покончив с темой о старике-китайце, он перешел на китайцев вообще, заявив:
– Вот, у тебя китайская рубашка. Ты должен знать, насколько китайцы хорошие люди. Тот старик-китаец и вообще некоторые китайцы бывают такими же хорошими людьми, как рубашка, которая надета на тебя.
– Я бы не сказал, что это очень хорошая рубашка, – возразил я.
– Не смотрят на вид, а смотрят на суть, – пояснил он. – Эта рубашка мягкая и ласковая. Кроме того, она теплая. Вот и тот старик был такой же прекрасный человек, как эта рубашка. Он не имел вид, но внутри был замечательным человеком. Я вид не имею, но внутри я лучший человек. Лучший человек, какого ты вообще в жизни встречал, кроме, конечно, твоих родителей.
– Откуда вы можете знать, какие у меня родители?
– Это большой секрет. Об этом ты узнаешь позже, не сегодня. Сейчас очень многое для тебя решается. Это очень важный момент в твоей жизни. Ты понимаешь?
– Ничего не понимаю, – искренне ответил я.
Некоторое время мы шли молча, затем кореец снова заговорил:
– Если человек такой, как ты, увлеченный, он должен понять, откуда приходит настоящее знание.
Все это было слишком сложно для меня, и я решил перейти к более простому вопросу.
– Мы с вами все еще не познакомились. Может быть, скажете, как вас зовут?
– Какая разница, какое имя ты дашь цветку? – пожал плечами кореец. – От этого смысл не изменится. Ты можешь называть меня Грозовая туча на твоем безупречно голубом небосклоне.
– Ладно, пусть будет Грозовая туча, – согласился я. – Что же все-таки вы мне вы пытаетесь мне сказать, и почему я вообще вас заинтересовал?
– Я сразу вижу человека, который отмечен печатью судьбы. Это редкость, это судьба, это знак великой силы, знак благоволения небес, – торжественно произнес кореец.
– В чем выражается знак благоволения небес?
– В том, что, когда два человека встречаются, они могут беседовать на равных. Мне Сережа Рогов сказал, что тебе нет равных на земле, а мне нет равных в воздухе. Ты научишь меня драться на земле, а я буду обучать тебя бою в воздухе.
Испачканная рвотой рука, держащая меня за рукав, все еще нервировала меня, и мне даже в голову не пришло спросить, когда Рогов успел поведать корейцу о моих успехах в рукопашном бое.
– Где вы собираетесь демонстрировать свое искусство? – осведомился я. – И вообще, как мы с вами будем взаимодействовать?
– Это тебя волновать не должно, – усмехнулся кореец. – Кстати, начать мы можем прямо сейчас. Пойдем, ты меня будешь учить. Я хочу стать твоим учеником.
События разворачивались для меня слишком быстро, но моя фанатичная страсть к боевым искусствам проявила себя и в этот раз. В ближайшем проулке, выходящем на рыночную площадь, безлюдную, поскольку рынок уже закрылся, мы приступили к обучению.
Решив показать Грозовой туче первый прием, я предложил ему напасть на меня. Он бестолково взмахнул рукой где-то довольно далеко от моего лица.
– Неужели не можешь нормально ударить рукой? – удивился я (то, что Грозовая туча стал моим учеником, позволило мне перейти с ним на «ты»).
Кореец вздохнул.
– Я же говорил, что на земле ничего не могу.
– Ладно, я покажу тебе, как надо бить. Смотри внимательно и запоминай.
Я медленно продемонстрировал удар в голову типа цуки, но с подъемом руки вверх и наклоном туловища. Полчаса мы потратили на то, чтобы кореец смог с грехом пополам повторить движение. Несмотря на все мои усилия, то, что у него выходило, ударом можно было назвать лишь с очень большой натяжкой.
Стараясь не показать всю степень его безнадежности, я произнес:
– Да, удары у тебя получаются не очень-то хорошо. А ты когда-нибудь пробовал уходить или уворачиваться от атак?
– Попробуй напасть на меня, – предложил Грозовая туча. – Я постараюсь увернуться, стоя на земле.
Я атаковал корейца серией из трех ударов, и, к моему ужасу, все три достигли цели. Будучи совершенно убежден, что он хоть как-то увернется, я не очень хорошо рассчитал траекторию удара ногой и неожиданно сильно попал ему в пах.
Грозовая туча с исказившимся лицом рухнул на землю. С жуткими воплями, напоминающими завывания раненого зверя, он драматично покатался по асфальту, после чего встал и неожиданно спокойно сказал:
– Вот видишь, у меня ничего не получается на земле.
Испытывая внутреннюю дрожь при виде его мучений, я виновато промямлил:
– Ой, Облачко, тебе, по-моему, досталось.
– У облака нету плоти! – гордо вскинув голову, заявил кореец.
Он подпрыгнул высоко в воздух и резко приземлился на пятки, снимая болевой спазм от удара в пах.