Золотая планета. Тетралогия

Кусков Сергей

Я слишком резко шевельнулся и застонал – все тело болело, как обычно бывает после приступа. Хотя, это же и был приступ? Mierda!

– Ты как, в адеквате? – хмуро спросил тренер. – Двигаться можешь?

Я пошевелил руками и ногами, кивнул.

– Вроде да.

– Тогда поднимайся и пошли. А вы на занятие, шагом марш!

Пацаны нехотя, оглядываясь на меня, встали и ушли, на ходу разбившись, кто с кем стоит. Я встал, превозмогая послесудорожную боль в мышцах, и стараясь унять дрожь, зачапал за тренером, твердо

шагающим в сторону раздевалки не глядя на меня. Вопросы «что сейчас будет» и «чем всё это кончится», по идее долженствующие вертеться в голове, не беспокоили – я был не в том состоянии, чтобы переживать из-за чего бы то ни было.

Когда я вошел, он выглянул в зал, а затем плотно прикрыл за мной дверь, после чего протянул какую-то капсулу оранжево-белого цвета.

– На. Пей.

Упаковка была рассчитана на две капсулы, но одной не хватало. Сложное зубодробительное название я видел первый раз в жизни, оно ничего мне не сказало.

– Не бойся, принимай. Отпустит… – усмехнулся он, глядя на мои сомнения.

Я вспомнил лекарство, которое мне вкололи после приступа в корпусе, и, не задавая лишних вопросов, пошел к раковине. Вода в системе водоснабжения регенерационная и вообще-то нуждается в дополнительной обработке, но от пары глотков не умру.

– Садись, – указал он на лавочку, когда я, заодно умывшись, вернулся. – Я говорил, чтобы ты не лез туда, куда не следует? – нахмурил он брови, стараясь держать непробиваемое лицо. – Говорил. Но ты не послушал. Теперь ты одеваешься, обуваешься и дуешь отсюда, и никогда в этой школе не появляешься. Вопросы есть?

Меня все-таки пробрало;

– Но сеньор!..

– Никаких но! – тренер резко повысил голос. – Достаточно того, что ты уже учудил. Я скажу бухгалтерии, деньги за это занятие тебе перечислят обратно. Ты не приходил сюда сегодня, тебя никто не видел и все такое. Соображаешь?

Я обалдело кивнул и почувствовал, что отпускает. То ли капсула так быстро подействовала, то ли у тела большой порог самовосстанавливаемости.

– Вам не нужны проблемы, да?

Усмешка.

– Да. И в следующий раз слушай старших, Шимановский.

Он намерился идти обратно в зал, но я окликнул:

– Вы не спрашиваете, что это была за техника. Вы знаете ее. И знаете, что я мод. Не правда ли? Из-за этого и вышвыриваете меня – мод с опасной неклассической техникой, способный покалечить ваших учеников…

Он остановился, скривился. Наконец, проняло и его – а то я уж подумал, что ему только в покер играть.

– Шимановский, я знаю, что это за техника и кто ею владеет. Именно в том исполнении, которое ты так тщательно, но неумело пытался скопировать. И, кстати, она действительно тебе не подходит, у тебя совсем другие физические ограничения, не воспринимай мои слова, как аргумент обиженного тренера.

Но откуда она у тебя – не спрашиваю, мне это не интересно. Моя задача – обучать мальчишек, которые слушают старших и не совершают безумных поступков.

– Почему же безумных? – усмехнулся я. – Мне дали то, что не могли дать нигде. И если бы не приступ…

– Потому, что ты дурак, Шимановский! – вновь повысил он голос. – Они никогда не делают ничего просто так и никогда никого не отпускают! И им плевать на людей, которых используют: уж если на своих бойцов плевать, то на гражданских…

Из груди его вырвался разочарованный вздох.

– Но ты сам ввязался в это и теперь это только твои проблемы. Я умываю руки.

– А откуда вы знали, что я мод? – не отставал я. Несколько деталек мозаики моей прошлой жизни вдруг встали на места и я просто обязан был задать некоторые вопросы в лицо. – Вы ведь знали! Вы с самого начала опекали меня, показывали много индивидуального, что недоступно другим и… И, наверное, всегда будет недоступно!

А еще учили самоконтролю. Много самоконтроля, очень много! Хотя я в это время просил помочь с ударами.

А потом на соревнование выдвинули, хотя я пришел всего-то… Парни по десять лет тут занимались, с самого детства, и ничего, а я через год на планетарное первенство попал! Не странно?

Тренер молча сел рядом, глубоко задумавшись. Лицо его выдавало внутреннюю борьбу плана «сказать или так вышвырнуть». Скажет, это прямолинейный черт, правильный. Блин, и как я раньше всего этого не замечал? Ходил рядом, касался каждый день, а воспринимал, как… Идиот!

Да он с самого начала готовил меня как подающего надежды мода, а не ради помощи с Толстым! А помощью, когда та потребовалась, прикрывался, как удобным поводом заняться со мной более глубоко. Вот уж идиот так идиот!

– Шимановский, – начал тренер, но на сей раз каким-то похоронным голосом, – слушай внимательно. ОЧЕНЬ внимательно. Я много где служил, много чего повидал и знаю много умного.

Я кивнул. Преамбула обнадеживающая.

– В нашем мире есть люди, которым доступно то, что недоступно другим в силу природных ограничений. Ты меня понял, каких. – Он поднял тяжелый взгляд и я поежился. – Таких людей немало, не думай, что их единицы; я лично знавал около десятка. Эти люди могут контролировать свои способности, могут не контролировать; могут совершать с их помощью хорошие поступки, могут не очень хорошие. А могут вообще не совершать никаких, и это оптимальный для них вариант.

А еще есть государство. Это такая машина, которая считает, что имеет право единолично владеть любым оружием на планете и перемалывает в пыль тех, кто думает иначе. Любым оружием, Шимановский, это значит любым .

– В том числе людьми с уникальными способностями? – хмыкнул я. Ответа не требовалось.

– Если эти люди согласны быть полезными стране, если та уверена, что они не предадут – они живут и работают, как части системы. Или просто живут. Если же не согласны, не могут контролировать себя, или если государство считает, что они ненадежны – такие люди тихо и без проблем исчезают. И никогда не находятся. Ты понимаешь, что я хочу тебе сказать?