Золотая Пуля, или Последнее Путешествие Пелевина
Шрифт:
Но чего гадать-то? Не до этого. Ведь в это вот самое, непонятного назначения отверстие, лунный свет собой заслонив, полезла вдруг снаружи вот вам и оно — другое диво дивное — какая-то чертовщина материализованная. Упырь не упырь, коростель не коростель, лупоглаз не лупоглаз, но — чур меня, чур — просовывалось, пыхтя-кряхтя, внутрь через дырку что-то мохнатое. Да-да, протискивалось сюда, в сарай, сопя, нечто ночное и жуткое.
Хлопай зенками, не хлопай, а глаза не врут, — что-то действительно влезало.
И
И стекло-скатилось вниз, царапая стволы когтями. Шмякнулось на пол. Вякнуло-ойкнуло, встряхнулось и понеслось стремглав, клыками щерясь, на Виктора.
Виктор зажмурил глаза.
Дюк для начала вылезал ему своей шершавой лопатой всё лицо. Потом кляп дёрнул. Вытащил. Чуть челюсть не свернул. А затем уже принялся верёвки грызть. На руках. Эта работа заняла у него от силы минуты две. На ногах уже вдвоём узы терзали. Конечно, мешая друг другу. Но всё равно быстрее.
Отважная девочка Йоо ждала под окошком.
— Снаружи всего один охранник, — прошептала, когда Виктор в окошко выглянул, — я бы его вырубила, но он без ключей, а на двери четыре замка висят. Что делать будем, Пелевин?
— Ты одна? — спросил Виктор охрипшим голосом.
— Ещё Ли здесь, он на вышке часового снимает, — ответила девочка-боец.
— Значит так, ты пока не суетись. Я попытаюсь человека с ключами вызвать. Будь наготове.
Йоо кивнула и нырнула в темноту. А Виктор к двери, и ну в неё долбиться. Настойчиво.
— Какого хрена? — послышалось снаружи.
— Я развязался, — честно признался Виктор.
— Ну и хрена?
— Открывай.
— На хрен?
— Связать чтобы.
— На хрен? Связаный, не связаный, куда ты на хрен денешься?
— Сбегу.
— Куда? На хрен?
— На небо.
— Хрен там.
— Говорю, сбегу. Тут гвоздь из стены торчит. Сейчас вены вздёрну. К утру истеку. Шоно тебе задницу на свастику порвёт. За меня за дохлого ему лавэ не светит.
— Какого хрена! Ни хрена себе! Ну-ка не гони. Я за Мякишем метнусь. У него ключи.
И затихло. Минут на пятнадцать. Похоже было, что Мякиш спал неподъёмным богатырским сном.
Но приползли, матерясь. Куда деваться? Работа такая.
Зазвенели ключи. Защёлкали замки. Один. Второй. Второй не пошёл. Третий. Снова второй. И последний. Металлические пояса посыпались на землю. Оковы пали. Тяжёлая дверь заскрипела…
Первым, на свою беду, в амбар вошёл тупорылый стражник. Начал шарить фонарём. Хотел чего-то спросить. Но не успел. Аки зверь кинулся на него Дюк. Сбил на землю. Вцепился в горло. И выдрал кадык.
Хорошо, когда есть у тебя кто-то, кто может за тебя любому горло перегрызть.
Мякиш, хотя внутрь и не вошёл, но ему тоже сладко не пришлось. Пострадал от крыла стрекозы, — разрубила его Йоо самурайским своим мечом на две половины. Свистнуло пронзительно из темноты сверху вниз, сверкнуло всполохом зари слева направо, — и развалился Мякиш сикось-накось. На две неравных половины. Да, неравных… Получается тогда, по логике, что не две половины, а на две части. Одной достались голова и правая рука. Другой левая рука без головы. Но зато с ногами. Которые несколько раз ещё дёрнулись в судороге. Поелозили по траве голенищами до пошлого генеральского блеска начищенных юфтевых сапог. И замерли. Жуткое зрелище. Особенно в шикарном свете, — как всегда в предгорье жирной, да к тому же сегодня ещё и полной, луны.
Виктор с трудом перепрыгнул образующуюся между Мякишами томатную лужу и на всё ещё не разогревшихся ногах рванул ортопедическим скачками вслед за Йоо, поближе к подзаборной тени. Где вскоре их и нашёл сноровистый Ли.
— Командир, может спалим тут всё, — сразу предложил китаец. — Вышьем журавля огненной нитью на белом сукне хаори?
— Предать всё очищенью? — задумался Виктор, но, обведя взглядом освещённую луной усадьбу, покачал отрицательно головой: — Нет, здесь могут быть женщины и дети. Они причём? Мы Воины, а не каратели. Решим всё по-другому. Где остальные?
— Мурка базу охраняет, — стала докладывать Йоо, — Артист… Сам понимаешь. Его брать не стали. А Лётчика штормит.
— Что с ним? — насторожился Виктор.
— Местные черемшой угостили, — пояснила Йоо, — трава такая вонючая…
— Знаю, — кивнул Виктор. — Ешь с людями, спишь со свинями.
— Ага, — согласилась Йоо. — Бабка одна принесла. Ну он и дорвался на халяву. Как Мартын до мыла. Печень, видать, и сработала. С вечера полощется. Жёлтым как Ли на лицо стал. Местным нарзаном сейчас отпивается, бедолага.
— Ясно, — всё про это понял Виктор. — Меня-то как нашли?
— Дюк нашёл, — пояснила Йоо. — Он нас по твоему следу до дома старика довёл. Ли с дедом поговорил по-свойски, тот и признался, куда тебя направил. Всё просто.
— Просто, — согласился Виктор.
— Что делать будем командир? — спросил рвущийся в бой Ли.
— Ли, «Что делать?» — это вопрос, который не терпит суеты, в России он проходит по разряду вечных, — проинформировал японца Виктор, — поэтому торопиться не будем. Для начала отсюда смоемся. По-тихому.
— А как же все эти? — кивнула Йоо в сторону строений.
— Они нас сами найдут, — успокоил её Виктор. — А нам пока нужно в кучу собраться. Уходим.
— Дюк, апорт! — приказала Йоо.
И отважный пёс первым перескочил через забор.
14
Занималась кровавая заря.
Чем она занималась, было не совсем ясно. Но зато летописцу достоверно известно, чем занимался в тот порассветный час командир сводного отряда Армии Света В. О. Пелевин.