Золотая середина. Как живут современные шведы
Шрифт:
Я прошу рассказать, как они познакомились.
– Это было на вечеринке у друзей, – вспоминает Матиас. – Я пригласил Кики танцевать и вдруг почувствовал острое желание немедленно с ней переспать.
– Да-а? – вдруг разочарованно говорит Кики. – Так это была просто страсть? А я-то думала, что любовь с первого взгляда.
– Нет, – честно говорит Матиас. – Сначала это была именно страсть. А вот потом – да, потом я понял, что люблю эту женщину.
Свадьбу они отпраздновали через полтора года. Кики вспоминает:
– Друзья пригласили нас на свою дачу. Туда же приехал священник из соседней лютеранской церкви. Нет, мы оба не религиозны. Просто захотели, чтобы бракосочетание было настоящим, то есть по всем правилам христианской традиции.
– В саду накрыли большой стол: в городе мы не могли бы разместить всех своих друзей и родных – около 70 человек. Гости придумывали смешные тосты, вспоминали забавные истории из нашей прошлой жизни. Очень была веселая свадьба.
– А потом начались довольно трудные будни. Моя квартира, где мы начинали жить, была очень маленькая. Чтобы купить эту, где мы сейчас, пришлось много работать. И, конечно, полно дел по дому.
И эта новая их квартира, в которой мы сидим, не так уж велика для четверых: всего две спальни.
Я обращаю внимание, что там идеальная чистота.
– Кто помогает?
– Никто, – говорит Матиас. – Сами. Мы разделяем домашние обязанности, так сказать, «по интересам». Я люблю убираться. На мне также стирка.
– Матиас вообще чистюля, – говорит Кики. – Порядок, который вы видите, – это его заслуга.
Матиас:
– Зато Кики прекрасно готовит.
Кики:
– Просто я люблю этим заниматься. Ведь готовка – это процесс творческий. Из тех же овощей, фруктов, зелени можно приготовить множество блюд – и каждый раз разное.
– А кто покупает продукты?
– Овощи нам привозят на дом. Это так называемая «корзина натуральных продуктов». А за остальными мы едем вместе, детей берем с собой.
Кики сейчас во втором своем декретном отпуске. Первый она взяла, когда родилась Ваня: тогда поделили его с Матиасом пополам. Нынешний свой отпуск Кики собирается прервать, когда Эббе можно будет отдать в детский сад. Дочка туда ходит с трех лет. А сэкономленные месяцы Кики возьмет позже, когда в этом будет необходимость: она может использовать отпуск в течение восьми лет.
– Вы оба работаете, – почему бы вам не воспользоваться службой сервиса? – говорю я. – В Америке, например, если супруги прилично зарабатывают, они обязательно наймут приходящую домработницу, а те, кто побогаче – целую бригаду.
Кики:
– Ну, во-первых, мы не так уж много зарабатываем: деньги приходится экономить на всем. Но главное не это. Просто у шведов не в традиции использовать наемный труд для домашних дел.
Впоследствии мне объяснили, что эта традиция идет от демократических представлений о равенстве.
Об этом я узнала в доме Уллы и Шелла Бьёрнбергов. Улла преподает, пишет статьи, ведет международные исследования, издает книги – времени в обрез. Шелл – судья мировой категории, он тоже много работает. Люди они совсем не бедные. Тем не менее уборкой своего огромного дома они занимаются сами.
– У шведов очень сильная установка на равенство, – говорит мне Улла. – Вид человека, убирающего мою спальню за деньги, меня лично коробил бы. Почему в моем доме кто-то должен делать черную работу за меня?
– Мне кажется, что это не очень современно, – говорю я.
– Да, вы правы, но мы с Шеллом имеем право быть несовременными: нашему браку скоро уже 40 лет.
– То есть вы поженились как раз в разгар «сексуальной революции», моды на «стокгольмский брак» – тот, что за границей называется «шведской семьей»?
– Да, именно тогда. В то время брак, свадьба считались ужасно «буржуазными». И вообще дух «свободы», «независимости» витал в воздухе. Сегодня я беру эти слова в кавычки, а тогда мы какое-то время даже скрывали свои супружеские отношения… А что касается домашней работы, сейчас ее не так уж много, потому что дети выросли, разъехались.
Трое детей Бьёрнбергов уже окончили университеты, обзавелись своими семьями, живут неблизко: кто в Стокгольме, а кто и вовсе за границей. Съезжаются к родителям в основном по праздникам.
– Сейчас-то мы живем, как говорится, для себя, – продолжает Улла. – А то, знаете, каково это, когда в доме одновременно трое подростков…
«Kаково это» я вижу на примере семьи Джейд и Леннарта Хаггстромов. Оба работают: он – строительным рабочим (сейчас окончил курсы программистов, получил повышение), она – медсестрой в центре для инвалидов.
Джейд – приветливая, спокойная, заботливая. Последнее слово требует дополнения – «заботливая о ком-то». Но на ее добром лице написана забота обо всех: муже, детях, друзьях, даже обо мне, ее временной соседке, – я живу в соседнем доме, и она все время приносит мне что-то, что очень нужно: то лекарство от больного горла, то шерстяной шарф (свой я потеряла). И, конечно, она очень заботится о своих подопечных – людях, с которыми работает в доме для пациентов с нарушенными функциями.
– Работать трудно?
– Трудно, – говорит она, – но зато какое удовольствие от результата!
Какой уж тут результат, если твои пациенты кто без рук, кто плохо видит, а кто и вовсе умственно отсталый. Но Джейд думает по-другому:
– Эти беспомощные люди учатся писать, рисовать, работать, они приобщаются к спорту и к искусству. А я этому помогаю.
Леннарт – сгусток энергии. Всегда на подъеме, всегда в хорошем настроении. Весел, любит шутить, от него идет постоянный «драйв».
Трудятся они оба очень много, и проблем у них хватает. Главное дело – строительство дома. Вернее, дом-то уже есть, но они его надстраивают, прибавляют число комнат, расширяют. Дети растут, для них нужно больше пространства. Стройкой занимается Леннарт – каждую минуту после работы и все выходные. Так что заботы по хозяйству в основном ложатся на Джейд. Она работает на полставки, после полудня уже дома.