Золотая удавка
Шрифт:
– Типа того…
– Однако обещание не сдержала?
– Она и не думала его сдерживать.
– А как же ее помолвка с Репьевым?
– На ней настоял отец.
– А Марка, в свою очередь, заставил заключить помолвку его отец Анатолий Константинович Репьев?
– Не могу сказать, так как не знаю. Но уверена, что Женя Марку нравилась. И скорее всего он был не против брака с ней.
– Но ведь помолвку расторг он, а не Евгения.
– Да, он.
– Почему?
– Это никому, кроме самого Марка,
– Может она призналась ему, что любит другого?
– Не знаю…
– Что думала делать Евгения, если бы Репьев не расторг помолвку?
– Не знаю, – снова сказала Артамонова.
– Она вышла бы за него замуж?
– Сомневаюсь…
– Вы можете дать нам адреса ее подруг и их телефоны?
Вера задумалась, кусая губы, но уже через минуту согласно кивнула, добавив:
– Вы ведь их все равно установите.
– Конечно, – подтвердил следователь, – но, во-первых, это займет определенное время.
– А во-вторых, я утрачу ваше доверие, – кисло улыбнулась Артамонова.
– Да, в какой-то мере.
– Записывайте.
Она продиктовала номера трех девушек – Риты Зазулиной, Кати Мишлевской и Лены Кокориной.
– А против общения с подругами Бельтюков ничего не имел?
– Нет, – улыбнулась Вера, – они девочки из так называемых приличных семей.
– Дочери врачей, учителей, инженеров, артистов, ученых? – не удержавшись, съязвил Наполеонов.
– Ну что вы! Скажете тоже! – рассмеялась Вера. – Нашли элиту! Нет. Рита – дочь Александра Степановича Зазулина – линия косметических товаров «Калинка», Катин отец Харитон Константинович Мишлевский владеет тремя салонами красоты «Глаз не оторвать», папа Лены Михаил Глебович Кокорин – владелец сети мясных магазинов «Му и компания».
Наполеонов задумчиво склонил голову.
– Что-то не так? – насторожилась Вера.
– Все не так, – ответил он.
– Но я…
– Дело не в вас, извините, я о своем.
Позднее, когда Артамонова вышла из малой гостиной миллиардера Бельтюкова, он спросил свою подругу детства:
– Слава, как же мы докатились до такого, что нашей элитой стали владельцы лавок и салонов?
– Думаю, что катиться на самом деле мы начали давно, – проговорила Мирослава задумчиво.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Помнишь, когда мы были маленькими, то не раз слушали миниатюру «Дефицит» в исполнении Аркадия Исааковича Райкина, там есть такие слова: «Уважаемые люди сидят: завсклад сидит, директор магазина сидит, сзади товаровед сидит… Завсклад идет – мы его не замечаем. Директор магазина – мы на него плюем! Товаровед обувного отдела – как простой инженер! Это хорошо?»
– Но ведь дефицита давно нет! – горячо возразил он.
– А уважаемые люди все те же, – невесело усмехнулась Мирослава.
– Черт бы все это побрал! – выругался Наполеонов.
В его кармане зазвонил сотовый.
Следователь, не глядя на то, кто ему звонит, проговорил:
– Абонент занят, подиньдинькайте позже.
Тем временем дверь приоткрылась, и в нее заглянул Мирон Ильич Порошенков.
– Можно? – спросил он слегка надтреснутым голосом.
– Да, заходите, Мирон Ильич, присаживайтесь.
Порошенков сел напротив следователя, тяжело вздохнул и сложил руки на коленях.
– Изложите нам, пожалуйста, подробно события того дня, когда убили Евгению Бельтюкову.
Мирон снова вздохнул, облизал пересохшие губы и повел рассказ бесцветным голосом.
Все, что он говорил, полностью совпадало с рассказами Филиппа Яковлевича и супругов Артамоновых.
– Гуляя в саду, вы никого не встретили? – спросила Мирослава.
Мирон повернул голову в ее сторону и ответил:
– Встретил Инну Нерадько.
– Вы разговаривали с ней?
– Так, обменялись парой фраз, – ответил он.
– Скажите, а как Инна относилась к Евгении?
– Нормально. А почему вы спрашиваете? – насторожился он.
– Может быть, между девушками пробежала черная кошка? – спросил Наполеонов, игнорируя вопрос Порошенкова.
– Никто между ними не пробегал, – почему-то занервничал Мирон.
– То есть они не ссорились?
– Как вы себе это представляете?! – голос Порошенкова перестал быть бесцветным.
– Обычно, – улыбнулся следователь, – девушки время от времени имеют привычку ссориться…
– Может быть, – набычился Мирон, – если они на равных. Но не в том случае, когда одна из них – дочь хозяина, а другая – дочь его служащей.
– Понятно. А какие отношения были у вас с Евгенией?
– Обычные, родственные.
– Вы не ссорились?
– Разве только в детстве, – неожиданно улыбнулся он.
– А потом?
– Что потом? – искренне удивился Мирон.
– Повзрослев, вы ссориться перестали?
– Что нам делить-то?
– Наследство.
– Чье наследство? – не понял Порошенков или, как предполагали Наполеонов и Мирослава, сделал вид, что не понял.
– Наследство вашего дяди, – спокойно пояснил следователь.
– Какое я имею к нему отношение?
– Теперь – прямое, – заметил Наполеонов.
– Что вы хотите этим сказать? – напрягся Мирон.
– Теперь, когда вашей сестры нет, а дядя на ладан дышит…
– На какой еще ладан?
– Это в переносном смысле, – по-прежнему спокойно продолжил следователь, – наследство переходит к вам.
– Что значит переходит? Дядя еще жив! Потом, есть Филипп Яковлевич, Вася, Вера.
– Ну, предположим, ваш отчим и его жена никак не могут рассчитывать на наследство. Филипп Яковлевич сам немолод, и наследников у него нет.