Золотая женщина
Шрифт:
Наступил торжественный час примерки.
Баба Зина торжественно села на стул посреди комнаты.
Вика переоделась в сенях, а потом вышла походкой манекенщицы, закружилась перед старым зеркалом. Платье, которое сейчас было на Вике, не шло ни в какое сравнение с тем убогим нарядом, который выдала старуха ей в первую встречу.
– Красота! Что скажешь, а, баб Зин? – в полном восторге закричала Вика. – Не хуже, чем в ателье, получилось! И точно по фигуре…
Она снова закружилась по комнате, потом замерла и продолжила тихо, с чувством:
– Как
– Какая еще харя? – обиделась баба Зина. – Сама ж говоришь – к лицу!
Вика засмеялась. И с удивлением осознала, что уже давно не смеялась так неудержимо и с таким удовольствием.
– Подол, подол неровно! – вдруг заметила старуха. – Вон там, сзади, еще на сантиметр подогни…
И она указала на платье перебинтованным пальцем.
– А что у тебя с пальцем? – спохватилась Вика.
– Да занозила где-то… Ерунда, пройдет! – отмахнулась старуха.
– Баб Зин, ты бы другой тряпкой его перебинтовала, почище… – с досадой заметила Вика. – Бинт есть?
– Ну тебя! Как будто в первый раз… Заживет!
Вика отвернулась к зеркалу, продолжая любоваться платьем. Вещь, сделанная своими руками, обладала какой-то магической силой. Она восхищала и восхищала, восхищала и восхищала…
– Какая же красота! – снова вырвалось у Вики.
– Ты подол, подол еще маленько подшей… – беспокоилась баба Зина.
– И так хорошо! – Вика отрицающим жестом помахала ладонью перед старухой, и вдруг холодок пробежал у нее между лопаток. Она что-то опять почувствовала. Другое. Новое. И это «новое» в организме старухи представляло бо?льшую опасность, чем медленно тлеющий остаток поджелудочной.
– Дай руку, баб Зин.
– Зачем?
– Ну дай, я тебе сказала!
– Да зачем, зачем?
– Занозу твою посмотрю.
– Чего на нее смотреть? – запыхтела недовольно старуха. – Заживет, небось… Это вы, городские, неженки, а мы тута о такой ерунде и не думаем!
– Это не ерунда! – рассердилась Вика. – Покажи руку, баб Зин!
– Еще чего! – старуха и не думала подчиняться. – Ты докторша, что ли?
– Почти. Покажи руку, – сурово потребовала Вика.
«Воспалительный процесс. Глубокий. Вот-вот начнется сепсис! – подумала Вика, отвернувшись в сторону и нетерпеливо постукивая ногой, пока баба Зина разматывала грязно-серый лоскут. – Сейчас и узнаем, мерещится мне это или нет!»
– Гляди, докторша… – протянула ей руку баба Зина. Вика метнулась к ней.
Хватило одного взгляда – ранка на указательном пальце была очень нехорошей. То, что она оказалась права, то, что интуиция ее не подвела, – поразило Вику. Она, как медик, в первый раз сумела убедиться в правильности своего диагноза. Ее предчувствия и ее знания – в первый раз совпали. Любой другой специалист наверняка согласился бы с ней – рану необходимо срочно почистить. Иначе… Люди и не от такой ерунды умирали, если упускали нужный момент!
– Тебе надо в город. К настоящему доктору. Срочно. Не дожидаясь
– Еще чего удумала! – перепуганно запыхтела баба Зина. – Сроду к докторам не ходила! Я капустный лист приложу, он завсегда помогает…
– Какой капустный лист?! – рассердилась Вика. – Капуста тебе не поможет! Дикость!
– Может, и дикость, но в город не поеду… Двадцать километров до станции! – напомнила старуха. – Из-за одного пальца…
– А если что-то серьезное у вас в деревне случается?
– Да сроду ничего такого не было! Ну вот, например, Прокофьевна зимой преставилась – но это от старости, возраст у ей…
– Баба Зина! – закричала Вика. – У меня просто уши вянут от всех этих глупостей! Наверняка твою Прокофьевну можно было спасти, если вовремя оказали бы медицинскую помощь!
– Спасти! – иронично скривилась старуха. – Этой Прокофьевне, между прочим, девятый десяток был. Никакой доктор не помог бы.
– Какая же ты упрямая… – Вика в отчаянии схватилась за голову. – Стоп. У этого, как его… У Митяя есть машина! Я сейчас сбегаю к нему, попрошу, чтобы он отвез нас до станции.
– Машина… Это не машина, а смех один. Пять минут ездит, а потом месяц починяется. И к чему мне в город, если ты сама – докторша, как говоришь? – хитро напомнила баба Зина.
– Да, немного разбираюсь… Но, понимаешь, тут нужна операция. Небольшая, совсем несложная, но… операция! И без нее никак не обойтись. Собирайся, баб Зин, пойдем к Митяю.
Баба Зина обиженно поджала губы.
– И не подумаю! – сварливо заявила она.
«Ну вот, о поджелудочной теперь можно уже не беспокоиться. Старуха умрет совсем от другого! И на целых два года раньше».
– Я тебя очень прошу.
– Нет. Раз ты докторша, то сама и сделай мне эту… операцию.
Вика не выдержала, сорвалась на крик:
– Какая ж ты упрямая старушенция, баб Зин! Ну где я буду ее делать? Здесь? Или, может быть, в хлеву, у Зорьки твоей?.. И, главное – чем? – Вика схватила с подоконника нож, больше напоминающий тесак – им старуха обычно разрезала буханки хлеба. – Этим?!
– А хоть бы и этим, – кротко изрекла баба Зина. – Я не возражаю. Но в город не поеду, вот что хошь со мной делай… Ежели суждено мне помереть, то я тут и помру.
Вика поняла – старуху не уговоришь. «Но, может быть, я зря подняла панику и все еще обойдется?» – с надеждой подумала Вика.
Но ее надежды не оправдались, к вечеру бабе Зине стало плохо – зазнобило, поднялась температура. Но она упорно продолжала отказываться от поездки в город.
«Гнойный очаг надо срочно вскрыть и дренировать. Если этого не сделать, старухе грозит ампутация. А если вовремя не сделать и ампутацию – летальный исход…»
И тогда Вика решилась. Сбегала в магазин к Абдурахману, взяла у того две бутылки водки и антибиотиков – в обмен на свое обручальное кольцо. Безусловно, Вике до слез было жаль расставаться с ним, но иного выхода она не видела. Сказала решительно, когда вернулась: