Золотая жила для Блина

Некрасов Евгений Львович

Лина опять смотрела на него завороженными глазами.

— Еще бы! — согласилась она. — Американцам известно больше всех. Они давным-давно сбили «летающую тарелку»!

— Тьфу ты, — расстроился папа. — Я вам рассказываю серьезные вещи, а вы — «летающие тарелки». Не хватало только баек про зеленых человечков.

— Они серые! — в один голос сказали Митька и Лина.

— Ну да! Ловят американских домохозяек и вставляют им железки в нос.

Митька и Лина переглянулись и закивали. Именно так и поступают серые инопланетяне: ловят и вставляют.

— Железки видны на рентгеновских снимках, это научный факт, — сказала Лина.

— Их показывают по телику, — подхватил Блинков-младший.

— А вынуть нельзя, — добавила Лина. — Надо подождать,

пока домохозяйки сами умрут от старости. Их уже целый клуб с такими железками.

— Снимаются в передачах, пишут книжки, как пришельцы их похитили. А жуликов без железок к себе не принимают! — закончил Блинков-младший.

Папа расстроился еще сильнее и пообещал:

— Митек, я тебе запрещу телевизор смотреть!

— Ну и пожалуйста, — насупился Блинков-младший. — Правду не скроешь!

Папа оживился:

— Правду? А ну-ка, скажи, лучший сыщик из всех девятиклассников, как отличить правду от лжи?

Блинков-младший мысленно застонал. Конечно, папа хотел представить его повыгоднее, но «девятиклассника»-то зачем сказал?!

— А почему лучший сыщик? — спросила Лина. То, что Митька девятиклассник, ее, кажется, не разочаровало.

— Не люблю хвастаться, — ответил Блинков-младший и с надеждой посмотрел на папу.

Но папа не стал рассказывать о тонких и опасных расследованиях единственного сына.

— Я задал вопрос, — напомнил он. — Не увиливай.

Блинков-младший усмехнулся:

— Как отличить правду от вранья? Элементарно, Ватсон. Допрашиваешь подозреваемого и все записываешь, потом допрашиваешь свидетелей…

— Допустим, фильм про Черное Масло и есть запись допроса, — перебил папа. — Дальше.

— Нет, — покачал головой Митька, — если фильм, то это будет запись следственного эксперимента. Как будто агенты Малдер и Скалли вышли на место преступления и показали все, как было.

Следственный эксперимент еще лучше допроса, там сразу видно, когда человек врет. Спросишь его: «А потом вы куда пошли?» Он говорит: «На дорогу». — «А где дорога?» Он показывает: «Там».

Идешь и видишь, что дороги там нет. Или есть — значит, он правду говорит.

— Дорогу ты из кино вспомнил? В лесу, да? Асфальтовую? — въедливым голосом уточнил папа.

Лина хихикнула.

— Из кино, — буркнул Блинков-младший. — А в чем дело?

— Там нет дороги, Митек, — сказал папа.

Глава IV

ЭТО УЖЕ НЕ КИНО

— Ни одной? — не поверил Блинков-младший.

— Асфальтовой — ни одной на сотни километров вокруг, — подтвердил папа. — От Ванавары до места взрыва трое суток хода по тропе Кулика. Это не птица, а фамилия — Леонид Кулик, первый ученый, который начал всерьез искать метеорит. Но тропы там тоже нет. Тропа Кулика — просто направление, путь по болотам и тайге.

Ну, киношникам необязательно все снимать, как было, — промямлил Блинков-младший. Он понимал, что спор проигран.

— Вот именно! — безжалостно сказал папа. — Можно снять сибирскую тайгу в Америке, можно сляпать на компьютере пиявок из Черного Масла, можно наврать, что русские запускают этих пиявок под кожу людям…

Блинков-младший с укором посмотрел на папу. Нашел время воспитывать! Сейчас опять скажет: «Тебе не противно смотреть фильмы, в которых русских изображают подлецами?»

— А я знаю стихи про Тунгусский метеорит, — пришла на помощь зеленоглазая. — Прочитать?

— Еще бы! Обожаю стихи! — соврал Блинков-младший и приготовился терпеть. Стихи все же лучше, чем воспитательные разговоры.

— Центр паденья, — объявила Лина.

…На перевале я, разбив второй Свой сухопутный лагерь, Пошла кружить по цирку гор Вокруг Великой котловины; Сперва —

на запад, десять километров Пройдя по гребням гор; Но бурелом на них Лежал уже вершинами на запад. Огромным кругом обошла Всю котловину я горами к югу; И бурелом, Как завороженный, Вершинами склонился тоже к югу. Я возвратилась в лагерь И снова по вершинам гор Пошла к востоку, И бурелом вершины все свои Туда же отклонил. Я силы напрягла и вышла снова к югу, Почти что к Хушмо; Лежащая щетина бурелома Вершины завернула тоже к югу… Сомнений не было: Я центр паденья обошла вокруг! Струею огненной из раскаленных газов И хладных тел Метеорит ударил в котловину С ее холмами, тундрой и болотом И, как струя воды, Ударившись о плоскую поверхность, Рассеивает брызги На все четыре стороны, Так точно и струя Из раскаленных газов с роем тел Вонзилась в землю и произвела Всю эту мощную картину разрушенья.

Лина замолчала. Стучали колеса, покачивался вагон, таинственно чернел шар Бандуры. Блинков-младший поймал себя на том, что рот у него разинут и язык вывалился. Стихи были так себе. Что он, стихов не знает? «Я вас любил, любовь еще, быть может…» или «У попа была собака». А эти даже без рифмы. И не про любовь. Были бы про любовь, тогда понятно, девчонкам про любовь нравится. А так — непонятно. Зачем Лина учила наизусть эту географию: пошла к востоку, пошла к югу?

— Ты сама сочинила! Это про тебя! — догадался Митька. — А говорила-то! «Вы такие герои, а я дальше Красноярска не была!..»

Лина спрятала глаза и как ни в чем не бывало объяснила:

— Хушмо, или еще говорят Хушма, — это речка.

— Знаю, — остыл Блинков-младший. — Притоки Подкаменной Тунгуски Кимчу и Хушмо. Над ними и рвануло. На высоте пять тире десять километров. Мы тоже кое-что перед отъездом почитали.

В купе без стука зашла проводница Маруся, увидела, что ящик с Ученой Бандурой открыт, и на всякий случай отступила за порог.

— Чай будете? — спросила она, сверля Бандуру глазами. — А почему в темноте сидите?