Золотая жила(Записки следователя)
Шрифт:
— Так красть легче, — вырвалось у меня.
— Что вы, что вы? У нас — все честно! — обиделся директор. — Ну, съедят лимончик. Не больше. Кислятина… зубы сводит…
По пути на работу я зашел в бюро товарных экспертиз к знакомому эксперту Тихомирову Юрию Ильичу. Выложил ему на стол свою покупку и сказал:
— Определи цену!
Юрий Ильич посмотрел на меня, надвинул на глаза большие очки в роговой оправе и стал разглядывать лимоны.
— Лимоны разные, — стал объяснять. — Калибровка не одинаковая, и цена разная. Самый малый — нестандартный —
— Погоди-погоди, дорогой. Я покупал все на штуки, — остановил я его. — Самый малый за двадцать пять копеек.
Юрий Ильич снял очки, подышал на стекла и стал протирать их носовым платком. Его старческие глаза блеснули любопытством.
— Мил человек, надули тебя торгаши! Да-да, чего улыбаешься? Тебя, следователя, надули, — продолжал он, акцентируя на последнем слове. Я ничего ему не ответил, хотя и обиделся.
Ушел я из бюро в удрученном состоянии.
«Надули, надули! Следователя!» — гудели в моей голове тяжелые слова. Зашел в другой гастроном — там было то же самое: вовсю шла торговля.
При мне в машину садились продавцы с корзинами.
— Куда это вы? — спросил я шофера.
— К проходной завода. Там скоро смена. Вмиг разберут.
Здесь тоже продавали все лимоны на штуки. И самые маленькие тоже.
Директора на месте не оказалось. Я нашел заведующую отделом Тамару Алексеевну Тугодум, полную цветущую женщину лет тридцати пяти.
— Плодосекция гастрономторга отпускает нам лимоны всегда поштучно, — стала она объяснять.
— А по правилам торговли как? — остановил я ее.
— Слыхала, будто нестандартные лимоны должны продаваться на вес, — насупилась она. — Спросила директора, он возмутился: «Делай, что тебе сказано, а то и этого не получишь». Вот так и торгуем…
По пути зашел к директору торга Туткевичу. Это был мужчина высокого роста, плотного телосложения, высокомерный, с гордой осанкой. В противоположность всему этому голос у него был слабый, писклявый.
Директор внимательно смотрел на меня подпухшими серыми глазами с мутноватой роговицей, кивал головой и в такт этому тряс правой ногой, отчего вибрировал стол и позвякивала ложечка в стакане с чаем.
— Так всегда. Следователи почему-то думают, что все работники торговли жулики, — криво и надменно улыбнулся Туткевич.
— Я этого не говорил, но обстоятельства заставляют так думать.
— А в чем дело? Говорите, примем меры, — стушевался Туткевич.
— В магазинах торга фрукты продаются с рук, без кассовых чеков, — объяснил я.
— Ну и что? В исключительных случаях это допускается, — уже раздраженно ответил директор. — Очередей не будет. А покупатель что: пришел — взял, без суеты, без очереди.
Я промолчал.
— Что у вас там еще? — спросил Туткевич.
— Нестандартные лимоны продаются как стандартные, по повышенным ценам.
— Ну уж этого не может быть. Плодосекция вне подозрений. Там работают честные и преданные делу люди.
Говорить
Наступила пауза.
— С вашего разрешения я проверю кое-какие документы плодоовощной базы и магазинов, — сказал я.
— Пожалуйста, это ваше право. Но и там у нас люди подобраны опытные, — заверил директор.
— У нас, у следователей, такой девиз: доверяй, но проверяй, — улыбнулся я.
«Надули вас, товарищ следователь!» — с новой силой зазвучали у меня в ушах слова эксперта, когда я, попрощавшись, вышел из кабинета.
В помощь мне дали двух молодых ребят из ОБХСС — Виктора и Александра, а также опытного бухгалтера-ревизора Митрофана Тищука, пенсионера.
Собрав бригаду у себя в кабинете, я рассказал о покупке мною лимонов, заявлении эксперта и о продаже цитрусовых без оприходования выручки по кассе.
Задания каждому из них дал письменные. Виктору — установить наблюдение за плодоовощной базой, Александру — проверить образ жизни продавцов, их связи с плодоовощниками. Сам с ревизором углубился в документы. А их было — горы. Система гастрономторга — сложная. Каждые сто килограммов фруктов обволакивал ком различных документов — спецификаций, товарных ведомостей, справок, приходных и накладных всевозможных фактур, актов на списание и заключений специалистов.
— Вы посмотрите на акты, по которым списаны тонны фруктов, — негодовал ревизор. — По-моему, это фикция. Только привезли фрукты, а на второй день комиссия уже делает списание гнили.
Действительно, на базе была создана специальная комиссия, которая состояла в основном из работников базы и одного представителя торга. На первый взгляд, акты были в порядке. В них имелись даты, было указано количество фруктов, подлежащих сортировке, количество гнилья. Каждый акт подписывали не менее шести человек. Но я обратил внимание на то, что акты подписывали люди, которые на базе уже не работали. Может, механическая ошибка? Акт составили раньше… Некий Боярчук поступил на работу в ноябре, а акт составлен еще в мае. Вызвал Боярчука. Тот ответил: «Подписывал акты сразу пачкой. Кладовщик Ранецкий успокаивал: не бойся. Здесь все в ажуре… Комар носа не подточит».
Как выяснилось, акты на списание гнили подписывали и другие рабочие, не читая их, слепо веря составителям этих документов — товароведам Старчевскому, Булаху, кладовщику Ранецкому и заведующему базой Прыткому.
Вера Игнатьевна Волосюк работала в торге инспектором торговли, но до этого ей пришлось поменять много мест работы. По образованию она фельдшер, но по специальности работала всего полтора года. Ее почему-то потянуло в торговлю. Работала вначале кассиром в магазине, затем на базе весовщиком, кладовщиком в Днепрохозторге, экспедитором в управлении торговли и наконец инспектором торговли в торге «Гастроном». Принимал ее на работу лично Туткевич. Зачем принял он неспециалиста? В корыстных целях? А может, просто по знакомству?