Золото Ариеля
Шрифт:
Ловетт проговорил, скрывая отчаянье:
— Да, да, мы знаем, как все это важно. Вот почему мы не хотим, чтобы люди задавали вопросы, не хотим, чтобы люди вмешивались в это. Например, саженцы тутовых деревьев и их распространение в южных графствах — это часть важного плана, который посторонние своим вмешательством могут расстроить.
— Действительно, план важный, — с серьезным видом кивнул Хэмфриз, — потому что тутовые деревья приносят с небес дающие жизнь силы, которые охраняют молодого принца.
— Хорошо, — сказал Ловетт, чье терпение явно начинало иссякать, —
— О письмах с указаниями? Нет. Все это тайна. Вы сказали, что это должно храниться в тайне.
— Да. Мы сказали. Но ты должен дать нам знать, если произойдет что-то неожиданное. Если кто-то станет задавать вопросы, потому что это могут быть враги принца. Ты меня понимаешь?
— Я вам говорил. Эти растения охраняют принца, они способны защитить принца от всякого вреда…
Ловетт поднял сжатый кулак, но поднес его ко лбу и тяжело опустился на стул.
— Будь ты проклят, — тихо сказал он. — Если бы испанцы не попытались удавить тебя, я, наверное, сделал бы это сам.
Он указал на дверь.
— Иди. Иди отсюда.
Хэмфриз вышел, он был уязвлен.
И тогда Ловетт, который платил осведомителям не только в трактире «Белый лебедь» в Чаринге, но также и в других местах по всему Лондону, начал наводить справки о странствующем музыканте по имени Нед Варринер.
Радость, которую испытал Пелхэм после стычки с Недом в Уайтхолле, прошла после бесплодной попытки найти своего врага на Аллее Роз. Пелхэм устал от бессонницы, терзавшей его из-за денежных осложнений, от молчаливых, но постоянных упреков Кейт. Единственным его утешением был маленький сын, которого он действительно любил. Но на следующее утро его пригласили придти к Роберту Мэнселлу, казначею морского ведомства, в контору в Дептфорде; и там ему предложили должность чиновника на верфях. Некто, как туманно выразился Манселл, разговаривая с ним и одновременно разбирая документы у себя на столе, высоко о нем отзывался.
Пелхэм был уверен, что это Ловетт, который, как он знал, когда-то служил в морском ведомстве. Он исполнился невероятной благодарности. Подумать только, в вонючей яме темных махинаций, охвативших и город, и двор, есть люди, которые ценят его честность.
Должность не давала большого дохода, но его хватало, чтобы успокоить ростовщика, одевать в шелка жену и устроить такую жизнь любимому сыну, чтобы тот был здоровым и веселым.
24
Мягко и с большой осторожностью отдели землю от огня, тонкое — от густого.
— Это ты, Нед! Пришел узнать, как можно безопасно удрать из Англии?
Нед был в доках Дептфорда. Прилив достиг высшей точки, и чайки кружили над головой. Он шел по берегу реки среди свернутых веревок и бревен, пока не увидел знакомую худую
— Безопасно удрать? — переспросил Нед и покачал головой. — Пока еще дело обстоит не так безнадежно. А что, ты сможешь устроить мне это по-быстрому?
— Ну конечно. Это, в общем-то, правильно — обдумывать отъезд, пока ты еще свободный человек.
Говоря так, ирландец отвел Неда в сторону, подальше от остальных рабочих.
— Слушай, Нед. Я следил за человеком, о котором ты говорил. За Джоном Ловеттом, секретарем принца. Он приходил сюда несколько раз. Но кажется, его скорее интересуют эти новые корабли Ост-Индской компании, чем очередной ввоз так называемого искусства для его царственного господина.
Он указал на строящиеся корабли, стоявшие у берега немного ниже по течению.
— Что же до склада принца, так теперь его охраняют строже, чем когда мы с тобой там побывали. Там теперь всю ночь на часах стоит сторож. Если и прибыли товары, какие видели мы с тобой, то я их не приметил.
Кто-то громко позвал его; он кивнул Неду и вернулся к своим товарищам, грузившим новые бочки на поджидавшую подводу.
Нед пошел дальше, глядя на людей, работавших на борту «Роста торговли» и корабля поменьше — «Перечного зерна». Они работали торопливо, стараясь использовать хорошую погоду, потому что суда должны быть спущены на воду в присутствии королевской семьи вскоре после Рождества.
Ловетт заинтересован в быстром строительстве этих кораблей. Его жена уже сказала об этом Неду; но, без сомнения, он имеет касательство к организации церемонии спуска, в которой принц Генрих, с детства питавший любовь к кораблям и морским путешествиям, будет обязательно играть видную роль.
Нед подошел взглянуть поближе на «Перечное зерно», где плотники настилали палубу, и группа рабочих готовила слипы для спуска. Он подумал о тех краях, куда поплывет это судно, — о бескрайних морях, о жарких благоухающих островах. Если здесь он во всем потерпит неудачу, тогда какое-нибудь рискованное путешествие будет, наверное, хорошим вариантом изгнания. Бродячие собаки бегали по верфи в поисках объедков, охотились на чаек. Нед снова оставил Варнаву у Тью, с которым его пес завязал тесные отношения, подогреваемые кормежкой. Он постоял еще немного на зимнем солнце, глядя на работу плотников и портовых рабочих.
И тут он увидел кого-то в отдалении. Знакомая фигура, со стрижеными светлыми волосами и в черной одежде, целеустремленно шагала по верфи, чуть прихрамывая. Френсис Пелхэм. Нед быстро отошел, чтобы не попадаться на глаза; сердце у него забилось. Потом, когда Пелхэм исчез, он подошел к ближайшему рабочему и спросил:
— Человек, который только что прошел здесь, в черном, — ты не знаешь, что он тут делает?
Рабочий посмотрел туда, куда указывал Нед, а потом сказал с презрением человека физического труда к канцеляристу: