Золото Маккенны
Шрифт:
— Ну, разумеется. Мы, апачи, не любим выполнять женскую работу. Готовить ужин, ухаживать за лошадьми — разве это работа для мужчины? Ладно, подожди, ты тоже увидишь этот лакомый кусочек.
Он рывком поднял Маккенну на ноги и сильно толкнул его в спину.
— Женщины? — спросил старатель. — Здесь, в пустыне? Ты привёл с собой женщин?
— Вот ещё! Это не наши женщины. Я же сказал, что мы их подобрали по дороге сюда.
— Пелон, поторопись, или я отчалю один! — напомнил Манки.
— Идём, идём, — откликнулся тот. — Я — последний, Маккенна со мной. Беш, будешь показывать дорогу. Санчес, держись ко мне поближе.
Бандиты стали по одному выходить на тропу. Лишь молодой великан замешкался.
— А тебе что мешает? — разозлился Пелон.
— Он, — пробормотал Хачита, указывая на труп. — Ведь его могут сожрать койоты.
— Боже ты мой! — взорвался Пелон. — Что за чушь! Беспокоиться о старом беззубом дурне, откинувшем копыта? Я-то считал тебя настоящим апачем!
Хачита подошёл к мертвецу и осторожно поднял его на руки, как больного ребёнка.
— Этот старик — апач. Вот я и отнесу его к племени.
— Чего? Да мы можем целый месяц не попасть к ним!
— Неважно. Я понесу его.
— Святая Мария! — закричал Пелон. — Вокруг — одни дурни! Ну что делать бедному человеку?
— Напиться, — сказал Лагуна Кахилл.
— Взять бабу, — прорычал Манки.
— Хорошенько наесться, — предложил Хачита, становясь в строй с телом Эна на руках. — А уж потом напиваться и баловаться с женщинами.
— Что касается меня, хозяин, — сказал Маккенна, — то, плюс ко всему этому, я могу пожелать только встречу с отрядом кавалерии Соединённых Штатов.
С неожиданной жестокостью Пелон ударил белого в лицо. Маккенна рухнул на землю, и бандит пнул его ногой. Вытирая кровь с разбитого рта, старатель поднялся.
— Не забывайся, — посоветовал ему вожак шайки. — Помни, что шучу здесь только я.
— Благодарствуйте, — пробормотал Маккенна, сплёвывая на песок кровь и осколки зуба. — Столько шума из-за пары слов…
— Вперёд, Беш, — скомандовал Пелон. — И всем — молчать!
Банда тронулась в путь, и Маккенна послушно двинулся следом за бандитами по тропе, залитой лунным светом.
Что ожидало впереди нежеланных спутников? Что ожидало его самого?
Жёлтые холмы
Идти пришлось недолго. По волчьей повадке апачей люди Пелона днём двигались пешком, пока женщины ехали параллельной тропой. Только так можно было передвигаться по вражеской территории, где любая встреча заканчивалась стычкой с патрулём американских кавалеристов, либо с полицией. Пешим легче ускользнуть из-под носа у белых, которые предпочитали двигаться верхами. Только на длинных переходах требовались лошади.
Зная эти индейские штучки, Маккенна недоумевал: как же Пелон доверил своих лошадей женщинам, которых подобрал в пути? Но особенно задумываться не было времени. Приходилось смотреть в оба: тропа вилась по краю ущелья.
Вдруг перед Маккенной возникла стоянка. Дымок костра, запах жареного мяса и крови… Сразу чувствовалось присутствие апачей. Маккенна повернулся к Пелону:
— Хозяин, твой мул тебя поджидает. Пелон, позабыв о дурном настроении, кивнул:
— Точно, это жарят мула. Жаль, что ты белый. Мог бы стать настоящим индейцем. Говоришь ты немного. Обоняние у тебя что надо. Хорошо ходишь по холмам. Жира у тебя нет. Не лжёшь и не мошенничаешь. Ешь немного. И ничего не теряешь…
— Спасибо, — поблагодарил Маккенна.
Путники вышли на окаймлённую сосенками полянку, на которой находились женщины с лошадьми.
— Мираж, — пробормотал Маккенна.
— Просто тайная стоянка апачей, — усмехнулся Пелон. Здесь, всего в трёх милях от места, где люди погибали от жажды, на горной поляне журчал ручей.
Апачи! На пятьдесят миль в округе нет ни капли воды, а они приводят тебя к артезианскому колодцу, из которого бьёт чистая струя. Ты точно знаешь, что до ближайшей травы не меньше трёх конных переездов, а они через десять минут найдут, чем накормить своих мустангов. А там, где настоящих сосен не может быть на сотни миль в округе, они, как фокусники, вдруг вытаскивают из-за скал стройные деревца с длинными, пахнущими корицей иголками. Мираж — другого слова не подобрать!
И вот Маккенна у костра, среди апачских женщин.
Но что это? Конечно, померещилось! Он зажмурился и потряс головой. Увы! Открыв глаза, он убедился: белая девушка не исчезла.
Четвёртая женщина
От неожиданности Маккенна остолбенел. Старуха, поддерживавшая огонь и жарившая мясо, была, конечно, чистокровной апачкой. Толстушка, готовившая кофе, — из какого-то другого племени. Третья обитательница лагеря тоже оказалась индианкой. Её выдавал нос, почти начисто срезанный: апачи так метят неверных жён. Но вот четвёртая женщина — стройная белокожая девушка… Нет, она не была ни индианкой, ни мексиканкой, ни метиской. Она была такой же белой, как и Маккенна. Лопес тронул старателя за плечо:
— Ну, приятель, что я тебе говорил? Разве не говорил я, что ты увидишь лакомый кусочек?
Золотоискатель постарался скрыть свои чувства.
— Ты её называешь лакомым кусочком? Почему?
— Ну, — ответил бандит, — хотя бы потому, что я ещё не снял пробу. Понятно? Ха-ха-ха!
— Безумно смешно, — согласился Маккенна. — Я так понимаю: вы захватили её только сегодня.
— Точно. Этим утром. Помешали позавтракать её семейке. То есть мы хотели присоединиться к трапезе. Ха-ха! Теперь придётся полакомиться на природе. Ну, разве не смешно, Маккенна?
— Да, — ответил старатель, — не смешно.
Пелон с подозрением уставился на него.
Но тут появился Манки. Он, не отрываясь, смотрел на белую девушку. В отсутствие мужчин женщины третировали её. Её рубашка была разорвана в клочья ударами колючих веток и едва прикрывала дразнящие округлости маленькой крепкой груди, на которую и уставился Манки. Глазки его масляно блестели.
Пелон громко рассмеялся:
— Полегче, Манки. Не забудь, что полагается и другим что-нибудь оставить.