Золото мистера ДаунаКриминальный роман
Шрифт:
— В твоей Одессе, между прочим, тоже без генераторов сегодня нельзя, — ехидно ухмыльнулся Таран и с ходу загрустил, — они меня подловили на этих полупотемках и керосиновых лампах. У, козлы вонючие, мухи це-це, империалистические кровососы…
— Да кончай свою пропаганду! — не выдержали нервы у господина адвоката. — Ты что, к форуму присоединившихся стран готовишься?
— Нужны мне твои неприлипшие страны, как триппер муравьеду. Или тот бармилон…
— Так чего ты сегодня такое мелешь?
— Потому что в нашей стране великий праздник, и я буду держать речь. И только под утро мы свалим.
Господин адвокат так ожесточено покачал головой, с понтом решил составить конкуренцию вентилятору.
— Рано. Сперва в Люцерну нужно, а после пластической операции — пожалуйста, звони, сколько влезет. Через компьютерную связь, само собой, чтобы Боцман не вычислил… Иначе ты и в Англии не задержишься…
— Ой, золотая ты моя пятерка, насмешил! — Таран радостно отбросил ногой в сторону лежащую на полу газету. — Боцман меня вычислит, этот пидарас с Малой Арнаутской, наховирка дешевая… Ты знаешь, что там делается? У них не то что современной техники, даже унитазов в дворовых сортирах не стоит, свет отключают, вода такая — от одного запаха подохнуть можно, а ты мне гонишь — вычислит.
У них ни хрена нет, а чего есть, так того не хватает. Даже вафлей для разведения самих себя! А как иначе, когда они инвестируют каких хочешь производителей, кроме собственных? Все говно мира — на их барахолках. Там продают такие водки, которых не существует нигде, и одноразовые тапочки для покойников. Сами ни хрена не делают, все ввозят, даже молотки и штопаные гондоны из гуманитарной помощи… На них уже Турция чуть ли не до Японии поднялась, а ты рассказываешь дешевые мансы… Он меня вычислит! Да твой пидарюга этот козлиный Боцман, скорее сам себя в зад трахнет, чем узнает, откудова я ему брызну… Ладно, Сашка, время поджимает. Пошли со мной, приглашаю, торжество у нас, потом договорим.
Верховный Жрец приоткрыл дверь в Святая Святых и заорал:
— А ты, телка, тут не залеживайся! Тебя, между прочим, жених ждет и трудовые подвиги на благо родины во имя мира на планете. Гордо неси звание Отмеченной Верховным Жрецом и не урони его, усекла? Еще гордее, чем ты раньше носилась со своей целкой.
По пути к Хижине Съездов Таран спросил у своего адвоката:
— Ну скажи честно, или я здесь не устроил самую счастливую жизнь на земле? Вот ты был у ребят в Москве, разве там так соблюдают прав человека и всякие-разные конституции?
— Там Конституцию иногда нарушают, — ответил мгновенно взмокший господин Гринберг. — В армию гребут всех подряд, вопреки Основному закону России… Помнишь Гребешкова?
— Или! Такие дела с банками…
— Так его сына тоже хотели загрести!
— Мозгами двинуться от такой борзости! — присвистнул Верховный Жрец. — Ну и что?
— Как что? Гребешков тоже, как и ты, испытывает высокие чувства гражданского долга. Представляешь, дал три штуки баксов, лишь бы военкомат не нарушал своими повестками Конституцию.
— Молодец! — похвалил действия московского дружбана Таран. — Законы надо соблюдать даже тоща, когда государство их сильно хочет нарушить. Зато у нас — все наоборот! В Конституции на баобабе штыком написано: каждый обязан защищать родину, социализм и лично…
— А если он не захочет? — перебил Тарана адвокат.
— Как это не захочет? — удивился Верховный Жрец. — Такого еще не было. Ну, телевизор посмотрит, ну макаку погоняет, чего еще тут делать? Скучно. Сами в армию просятся, активисты, собаки такие, лишь бы автомат дали на охоту бегать…
— Что-то я у тебя казарм не видел…
— Сашка, а на кой они надо? Это в тех отсталых странах, где теперь свернули с коммунистического выбора назад до загнивающего капитализма, есть казармы. Там солдаты, как зэки, срок отбывают. Дерутся не с врагом, а молотят и петушат друг друга чисто беспредельно, потому что их не пускают до телок или просто за ворота… А у меня? Армия живет дома, когда хочет, тогда и служит… Всеобщая воинская обязанность, усек? Ни одна падла не работает, все только стоят на шухере завоеваний социализма, а я их кормлю. Если завтра война, так скажу честно, какой поц на нас наедет? У меня же тут есть особый отряд бойцов-интернационалистов…
Вот у нас, засрундийцев, житуха, в совке бы такую, кто бы в ту армию не хотел? Хочешь — служи, хочешь хоть затрахайся, и не с мужиками, ну а когда не подходит баба — лови хоть бабуина, и да здравствует свобода! Они же без меня стухнут, ртом божусь. Уже не хотят даже на пальму залазить, выслеживать носорога — вообще базара нет, только успевают тушенку молотить… Все, Сашка, приплыли. В общем так, ты сиди с боку моего фамильного трона и не сильно раззевай пасть…
Хижина Съездов взорвалась аплодисментами, стоило Верховному Жрецу взойти на трибуну в виде огромного кресла, установленного на платформе, к которой вели ступеньки. Господин Гринберг пристроился рядом с левым локтем Тарана, окруженного молча жующими чуингам пулеметчиками-интернационалистами.
Верховный Жрец поднял руку, и зал мгновенно стих. В это время мимо головы Тарана пролетала большая черная муха. Эта животная явно уцеливалась совершить покушение на главную и пока живую святыню засрундийского народа, его великого кормчего и вдохновителя всех побед — Верховного Жреца. Таран взмахнул рукой, отгоняя муху, и зал в едином порыве, вскочив с корточек на ноги, бурно застучал ладошками о лбы соседей, вопя из всех сил здравицы.
После бурных продолжительных аплодисментов, во время которых господин Гринберг откровенно зевал, вспоминая за жизнь на бывшей отчизне, Таран наторчался на самом себе сильнее вилки в жопе, а затем рявкнул в зал:
— Качум верзо! Кончай базар!
Народные делегаты мгновенно притихли, словно услышали сплетню о вероломном нападении империализма на их социалистическую родину.
— Братва! — обратился до аудитории Верховный Жрец. — Сегодня у нашей страны большой праздник! Или, как сейчас модно выражаться, национальный, а то и вовсе национально-освободительный. Сегодня исполняется ровно шестьдесят лет со дня основания первой партячейки в честь дня рождения Генерального секретаря ЦК социалистической партии Засрундии, в натуре, кавалера орденов, и, без балды, Героя… О, миль пардон… В связи со знаменательной датой — уже два раза Героя Социалистического Труда Засрундии… И, кстати о птичках, один раз просто Героя Советского Союза товарища Ы-Гаго. А ну, по-быстрому, сделали мне длительные аплодисменты, типа переходящие в сумасшедшую овацию!