Золото на крови
Шрифт:
Лучшим альпинистом среди нас был Андрей, он и полез первым, обвязавшись веревкой. Я бы ни за что не забрался на эту крутизну. Скалы стояли отвесно, лишь там, где поднимался Андрей, имелись какие-то выступы. Лейтенант упорно карабкался вверх, а у меня мурашки бежали по спине стекая ручейками к немеющим пяткам. Даже Иван притих, открыв рот, он с восхищением наблюдал за нашим «снежным барсом». Впрочем, название он придумал чуточку другое. Когда Андрей забрался на самый верх и исчез из виду, Жереба повернулся к нам и с восторгом заявил:
— Ну, Лейтенант дает!
То же самое он проорал и Андрею вверх.
— Андрюха, ты просто горный козел!!
— … За козла ответишь!!.. — слабо донеслось в ответ.
Первым по веревке полез Жереба. На скалистые ступени он особо не опирался, подтягивался как по канату. Я вспомнил полное мое фиаско в этом виде спорта в школьные времена и приготовился к самому худшему. Но следующей в горы поднялась Снежка. Для ее транспортировки мы освободили один из рюкзаков. Большого труда и терпения стоило нам запихать туда поскуливающую лайку, но общая картина получилась даже забавной. Понимающийся в гору мешок с торчащей головой собаки в музыкальном сопровождении ее скулежа.
Таким же макаром мы подняли все остальные рюкзаки, причем за один раз, а потом Павла и меня. Хоть это мы и проделали сравнительно быстро, но меня не оставляла глупая мысль, что сейчас веревка оборвется и я загремлю вниз башкой.
Очутившись все-таки наверху, я первым делом глянул вниз. Меня не интересовали камушки нашего спасительного пляжа, я смотрел, не проглядывает ли сквозь толщу воды наш «Титаник». Слава Богу, с такой высоты вода Оронка походила на кофе, разведенное молоком.
После этого я посмотрел вперед. Нельзя сказать чтобы я слишком обрадовался. До самого горизонта, насколько хватало глаз, простирались сопки, покрытые густой тайгой. И у меня сразу заныли плечи, словно вспомнив о тяжести рюкзака и бескрайности дороги.
НАЛЕГКЕ
Я, наверное, чересчур громко и жалостливо вздохнул, потому что Андрей ободряюще похлопал меня по плечу и заявил:
— Ничего, Юрок. Сейчас мы пойдем налегке, можно сказать, бегом побежим.
Жереба как-то странно посмотрел на него, потом молча взвалил на плечи свой ничуть не уменьшившийся рюкзачище и пошел вперед. Что он подумал в тот момент, мы узнали позже, уже сидя около костра.
Разговор начал Андрей. Свернув карту, он с энтузиазмом заметил:
— Ну, теперь они точно нас не найдут. Собак-то у них нету!
Иван мрачно глянул на него, сплюнул и сообщил не очень радостную вещь:
— Зато у них есть Илюшка. А эвенк в тайге хуже собаки, от него уже ни за что не уйдешь.
Но не только это заботило Жеребу.
— Сколько там у нас жратвы осталось? — спросил он, когда я притащил в котелке воду для каши.
Мы вытащили все наши запасы, и здесь нас ожидал не очень приятный сюрприз. Развязав очередной мешочек с пшеном, Андрей глянул во внутрь и выругался. В полиэтилене оказалась дырка, и крупа просто сгнила от сырости.
— А ведь это все, — напомнил он нам, хотя мы знали это и без него.
— Хреново, —
Да, мы имели три банки тушенки, чуть-чуть сахара, чая на три заварки и довольно много соли. Наши рюкзаки, в свое время чуть не переломавшие нам хребты, сейчас выглядели сбитыми дирижаблями. В них остались только золото да веревки.
Я надеялся на рюкзачище Жеребы. Он все-таки сохранял свою громоздкость. Но и его запасы оказались весьма скромными. С полкило муки, столько же пшена, килограмм сахара и пачка индийского чая. Вот чего был полно и у него, и у нас, так это соли, хоть капусту квась.
— Печально, — признался Андрей, осматривая наши припасы.
— Если ничего не подстрелим за эти дни, то будем жрать свои сапоги, — подвел итог Жереба.
— А ты не хочешь поохотиться? — спросил его Лейтенант.
— Уходить надо, а то Илюшка приведет их сюда. Да и хреново сейчас охотиться. Лист шуршит. Снежку пустить, но если она найдет лося или сокжоя, то это охота надолго. Ладно, может, повезет. Медведя бы встретить. Он сейчас сонный, ленивый. А уж жирный! Ну да не будем загадывать, давайте что-нибудь готовить, а то жрать хочется.
После долгих споров мы сварили суп из тушенки и пшена, подболтав для сытности муки. Нельзя сказать, что это блюдо получилось очень изысканным, но желудок мы им набили.
С утра Иван ушел со Снежкой в тайгу, но вернулся часа через два ни с чем, только принес кедровых шишек, да каких-то трав, сыпанул их к чаю. Так что завтракали мы тем же, чем и ужинали, Андрей обозвал это блюдо «баландой по таежному». На второе пошли испеченные в золе кедровые орехи. Горячая, нежная мякоть таежного деликатеса просто ласкала язык. Понравился нам и чай.
— Хорошо, говорят, такой чаек силы восстанавливает, — рекламировал свой напиток Жереба. — Из этих травок лекарства разные делают, бальзамы.
Может, от чая, может, и нет, но в тот день мы шли особенно бодро. Погода пока благоприятствовала нам, только по утрам поднимались с низин сырые туманы, да сыпал и сыпал с берез и осин густой листопад.
— Береза рано облетает, — вздохнул на одном из привалов Иван. — Зима в этом году будет ранняя.
По-прежнему нас поражало обилие грибов.
— А что это мы грибов не едим? — спросил Ивана Павел.
— А ты что, знаешь, какие можно есть? — спросил тот его.
— Ну, это, наверное опенок, а это…
— А это поганка, — перебил его Жереба. — Когда жрать совсем нечего будет, я вас грибами накормлю. Так и так сдохнете. А пока вон лучше шиповника нарви, в чай кинем, знаешь с него навар какой! А запах!
Потом он все-таки объяснил свою странную неприязнь к грибам:
— Больше всего на свете я люблю рыбалку. А чего больше всего не люблю, так это как раз грибы. Друг у меня лучший со всей семьей ими отравился. И отравился-то самыми обычными рыжиками. Год говорят такой был, жаркий, сухой. Вот они яду и набрали. А так у меня мать мастерица по этим делам, она сама и собирает, и солит. Так что грибы мы будем жрать после подметок.